— Я хочу побыть одна.
— Тогда я должен уйти, — сказал Ковок-ма, — но мое сердце чего-то желает.
— Чего?
— Чтобы ты радовалась.
— Точно так же ты можешь желать, чтобы было больше еды, — проворчала Дар, — ее тоже нет.
— Пожалуйста, Даргу. Можно мне остаться?
— Зачем?
— Я думаю, ты понимаешь.
— Нет, — сказала Дар, — я знаю только, что любовь — это как еда. На какое-то время она тебя насыщает, а потом ты снова пуст.
— Запах говорит мне другое.
— Только не говори мне, что у пустоты тоже есть запах!
— Я ощущаю атур.
— Ну а я — нет. Я не знаю, что ты чувствуешь. Ты не говоришь со мной. Ты не прикасаешься ко мне.
— Я обнимаю тебя по ночам.
— Но только по ночам.
— Я веду себя как подобает, — сказал Ковок-ма.
— Я не знаю, что это значит! Я знаю только, что мне одиноко.
— Но ветер доносит до тебя мои чувства.
— Что мне толку от этого? Я не чувствую их запаха, — сказала Дар.
Она схватила Ковока за руку и прижала его пальцы к своей щеке.
— Чувства есть в прикосновении. В словах. В ветре их нет.
Ковок-ма покачал головой.
— Я вел себя глупо. Я пою для матери, которая глуха, — он помедлил, — эти слова… эти прикосновения… они кажутся мне странными.
— Просто говори, что ты чувствуешь.
— Это делается редко, но я попробую. Прикосновения будут труднее.
— У бассейна все было хорошо.
— Тогда ты позволяла мне это делать.
— Тебе не нужно для этого мое позволение.
Ковок-ма явно не на шутку изумился.
— Неужели ты хочешь, чтобы я вел себя как вашавоки?
Дар поняла, что просит именно этого.
— Тва, — ответила она, — это я должна вести себя как мать уркзиммути, вот только не знаю как.
Ковок-ма молча смотрел на нее. Даже в темноте было видно, что ему неловко. Дар тоже стало не по себе.
«Почему он не покажет мне, что нужно делать? — гадала она. И тут ее осенило, — ему нужно разрешение».
— Сядь рядом со мной, — сказала Дар. Ковок-ма повиновался, — притворись, будто я мать.
— Ты и есть мать, — сказал Ковок-ма.
— Притворись, будто я — мать уркзиммути, чувствующая атур.
— Этот запах приносит тебе удовольствие?
— Хай.
— Тогда ты прикоснешься к тому сыну, чей атур приносит тебе удовольствие.
— А если не прикоснусь? — спросила Дар, — что станет делать сын?
— Ничего.
— А если от меня тоже исходит атур?
— Все равно ничего.
— Почему? — спросила Дар.
— Сыновья, которые прикасаются к матерям без их дозволения, оскорбляют Мут ла. Когда такой сын умрет, Мут ла не примет его дух, и этот дух будет обречен на вечные скитания и на веки вечные заблудится.
Дар представила себе мерданта Коля, вечно бредущего по Темной тропе. Эта мысль ее обрадовала.
— Но если сын и мать оба источают атур, почему же она не прикоснется к нему?
— Может возражать мутури этой матери, — ответил Ковок-ма, — или мутури сына.
— Они могут это не одобрить?
— Хай.
Дар порадовалась тому, что с ними нет никого, кто говорил бы им, как себя вести. Задав Ковоку еще несколько вопросов, она убедилась, что у орков в сравнении с людьми роли мужчин и женщин противоположные. Именно матери проявляли знаки внимания, а сыновья должны были вести себя целомудренно. Но одно дело — понять роль матери, и совсем другое — играть ее. А Дар не имела любовного опыта даже с мужчинами. Выражать свои чувства к орку было для нее вдвойне сложно. И все же она должна была попытаться. Она встала на колени и втянула носом воздух.
— Допустим, я чувствую атур, — сказала она, — но на самом деле я не знаю, чувствую или нет.
— Он есть, Даргу.
— Прикоснись ко мне, — сказала Дар.
Ей неловко было произносить эти слова. Она словно бы умоляла об этом — или, что еще того хуже, требовала этого.
— Матери не говорят такого, Даргу.
— А что они делают?
Ковок-ма показал ей.
Для людей такой жест был бы развратным, порочным, но Ковок-ма убедил Дар в том, что так делать правильно и учтиво. Дар попробовала сделать, как показал Ковок-ма, и он нежно прикоснулся к ее щеке своей рукой со скрюченными когтями.
— Даргу, я… — он запнулся, не зная, как выразить свои чувства словами, — Даргу, мое сердце полно тобой.
И он неуклюже поцеловал Дар.
Когда Ковок-ма и Дар вернулись в круг «Объятий Мут ла», там горел костер. Орки не спали. Дар остро ощущала, что они прекрасно знают о ее чувствах. Ковок-ма сел на землю. Она забралась к нему на колени. Дар, чувствуя себя очень неловко, взяла его руку и приложила к своей груди. Орки держались так, словно не происходило ничего необычного.
Зна-ят улыбнулся.
— Значит, Ковок-ма не расстроил тебя.
— Тва, — ответила Дар, — я недовольна собой. Я плохо вела вас.
— Я так не думаю, — возразил Зна-ят.
Остальные согласно кивнули.
— Мы можем погибнуть, — сказала Дар.
— Может быть, — отозвался Дут-ток, — но нас не убьют вашавоки.
— Ты все делала хорошо, — сказал Варз-хак.
— Они говорят мудро, — подхватил Зна-ят, — ты показала нам тропу Мут ла, как бы ни заканчивалась эта тропа.
Он склонил голову и знаками изобразил дерево.
Дар утешилась, несмотря на обреченный тон орков. Уж лучше встретить свой конец в горах Блат Уркмути, чем в Сосновой лощине. И все же Дар не могла избавиться от мысли о том, что им все равно грозит гибель.
На следующий день Дар проснулась не в таком мрачном настроении. Она снова повела орков по горам наугад, выбирая путь, казавшийся ей наилучшим. Судя по всему, они безнадежно заблудились, и ни Дар, ни орки не имели понятия о том, в какой стороне находится их цель. Ближе к вечеру они ушли далеко в лабиринт хребтов и ущелий. К этому времени поиски пропитания стали так же важны, как поиски дороги к родине орков. Но как ни старались путники собирать все съедобное, что только попадалось, находили они совсем немного. Дар думала о том, что голодавшие орки-беженцы, видимо, так опустошили эти земли, что тут попросту ничего не могло остаться. Как ни старались Дар и орки, приходилось им довольствоваться жесткими грибами, годившимися только на то, чтобы поупражняться в жевании.
Следующий день оказался таким же, как предыдущий, вот только все были еще более голодными. Идти на пустой желудок было трудно, поэтому Дар довольно скоро решила устроить привал, подумав, что стоит заменить еду отдыхом. На следующее утро они продолжили путь. К вечеру они нашли долину — самую широкую из тех, какие им довелось увидеть. Вскоре вышли к мелководной реке. Дар посмотрела на Зна-ята, который больше других знал о Блат Уркмути.
