Готиры отступили, унося с собой лестницы.
Надиры подняли крик, размахивая мечами. Талисман подозвал к себе Лин-цзе:
— Сочти раненых, и пусть самых тяжелых отнесут в лазарет.
Одинокие Волки, собравшись вокруг Друсса, хлопали его по спине и осыпали похвалами. От волнения они говорили по-надирски, и Друсс не понимал ни слова.
— Ну, парень, сколько ты убил? — спросил он Чиска.
— Не знаю. Много.
— По-твоему, ты побил старика? — Друсс обнял Нуанга за плечи.
— Мне все равно. Дай я его поцелую! — Чиск бросил меч и обнял удивленного Нуанга. — Мы показали им, как дерутся надиры! Задали взбучку гайинским собакам.
Нуанг с усмешкой шагнул вперед и вдруг повалился. Чиск опустился на колени рядом со стариком и распахнул его кафтан. Из трех ран на груди обильно струилась кровь.
— Держись, брат, — проговорил Чиск. — Твои раны не смертельны. Мы снесем тебя к лекарю. — Двое Одиноких Волков помогли Чиску перенести Нуанга через двор.
Друсс прошел к колодцу, вытащил наверх ведро чистой холодной воды и достал из-за пояса старый лоскут. Им он смыл кровь с лица и колета, а после опрокинул ведро себе на голову.
Со стены послышался смех.
— Вам бы тоже не мешало помыться, сукины дети! — крикнул Друсс. Он снова опустил ведро в колодец, достал воды и напился.
Талисман подошел к нему.
— Мы убили или ранили семьдесят человек, а у нас девять убитых и пятнадцать раненых, — тихо сказал он. — Как по-твоему, что будет дальше?
— То же самое, но со свежими силами. Пока не стемнеет. Мне сдается, сегодня они предпримут по меньшей мере еще две атаки.
— Согласен с тобой. Но мы выдержим — теперь я это знаю.
— Твои ребята молодцы, — хмыкнул Друсс. — Завтра готиры сосредоточатся на воротах.
— Почему не сегодня?
— Они еще не усвоили урок.
— С таким учителем, как ты, они должны затвердить его еще до конца дня, — улыбнулся Талисман.
Друсс снова напился. Надиры у подножия старой башни вытаскивали из груды щебня гранитные камни.
— Зачем это? — спросил он.
— Ворота долго не простоят, — сказал Талисман, — но мы удивим тех, кто в них вломится!
Нуанг Ксуан лежал на полу, прикрытый одеялом, под головой у него была подушка из соломы. Зашитые раны на груди и плече болели, но Нуангу было покойно. Он дрался рядом с дренайским воином и убил пятерых врагов. Пятерых! Рядом кто-то закричал. Нуанг осторожно повернулся на бок и стал смотреть, как лекарь зашивает живот какому-то воину; раненый бился, Ниоба держала его за руки. Пустая трата времени, подумал Нуанг, и точно: вскоре раненый издал булькающий вопль и затих. Лекарь выбранился. Ниоба стащила труп со стола, и двое мужчин положили на его место нового раненого.
Зибен раскрыл его кафтан. Меч рассек грудь и глубоко вонзился в бок, переломившись чуть выше бедра.
— Мне понадобятся щипцы. — Зибен провел по лбу окровавленной рукой, оставив багровый след. Ниоба подала ему ржавые щипцы, и он запустил пальцы в рану, нащупывая отломившееся острие. Найдя, он погрузил туда же щипцы и вытащил железный обломок. Еще две надирки трудились тут же, зашивая и перевязывая раны.
Носта-хан вошел, поглядел вокруг и прошел мимо Нуанга в каморку за лазаретом.
Нуанг хоть с трудом, но разобрал последующий разговор.
— Ночью я уйду, — послышался голос шамана. — Подготовь женщину.
— Она остается, — ответил Талисман.
— Разве ты не понял того, что я сказал тебе?
— Это ты не понимаешь! — загремел Талисман. — Будущее тебе неведомо, шаман. Ты видишь лишь его проблески, дразнящие и неопределенные. Ты не можешь найти Ульрика, несмотря на всю свою силу. А так ли это трудно — найти человека с лиловыми глазами? Ты не можешь найти Глаза Альказарра. Ты не сказал мне, что враги схватят Квинг-чина. Уходи же, если так нужно. Но уйдешь ты один.
— Глупец! — вскричал Носта-хан. — Теперь не время для измены. Все, ради чего ты жил, висит на волоске. Если я уведу ее, она будет жить. Это тебе понятно?
— И снова ты заблуждаешься, шаман. Если ты ее уведешь, она убьет себя — так она сказала, и я ей верю. Ступай. Ищи человека с лиловыми глазами. Пусть он продолжит то, чего мы здесь добились.
— Ты умрешь здесь, Талисман. Так говорят звезды. Друсс спасется, ибо я видел его во многих будущих, но для тебя там места нет.
— Мое место здесь — здесь я и останусь.
Шаман ответил что-то, но Нуанг не расслышал — оба вдруг понизили голоса.
Ниоба, став на колени, подала Нуангу глиняную чашку с лиррдом.
— Выпей, отец. Это вольет силу в твои старые кости.
— Может, они и старые, но кровь во мне еще бежит исправно, Ниоба. Я убил пятерых и чувствую в себе такую силу, что мог бы пережить даже ночь с тобой.
— На это у тебя сил никогда не хватало, — возразила она, потрепав его по щеке. — Но Чиск говорит, что ты убил не меньше дюжины.
— Ха! Хорошие ребята эти Одинокие Волки.
Ниоба вернулась к столу, чтобы вытереть кровь и пот с лица Зибена.
— Ты хорошо работаешь, — сказала она. — Ни разу не ошибся.
Снаружи раздались крики раненых и лязг оружия.
— Какая мерзость, — прошептал Зибен.
— Говорят, твой друг — бог войны. Его прозвали Побратимом Смерти.
— Ему подходит. — Дверь отворилась, и внесли двух человек. Он повернулся к Ниобе: — Давай еще бинтов и ниток.
Друсс на стене дал себе отдых — враг отступил во второй раз.
— Ты ранен, Побратим Смерти? — спросил его Чиск.
— Это не моя кровь.
— Ошибаешься — у тебя плечо кровоточит.
Друсс посмотрел на прореху в колете — оттуда и правда сочилась кровь. Он снял колет. Рана была не более двух дюймов в длину, но глубока. Он выругался.
— Держите эту проклятую стену, пока я не вернусь.
— Пока горы не рассыплются в прах, — пообещал Чиск и добавил: — Только не задерживайся надолго.
В лазарете Друсс подозвал к себе Ниобу:
— Не будем беспокоить Зибена. Рана не глубже собачьего укуса. Дай мне иголку с ниткой — я сам зашью.
Ниоба принесла иглу и длинный смотанный бинт. Рана была чуть пониже ключицы, и Друссу приходилось трудновато.
— Много же на тебе шрамов, — заметила Ниоба.
— Нет-нет да и схлопочешь. — Рана начала болеть. Друсс вышел на угасающий свет дня.
За воротами человек тридцать воинов строили из гранитных глыб полукруглую стенку. Работа была тяжела и шла медленно, ни никто не жаловался. На стене соорудили простой ворот, чтобы легче ставить камни на место. Но он не выдержал, и огромная глыба упала, сбросив на землю двух человек. Друсс бросился к ним. Один лежал мертвый с разбитым черепом, другого просто оглушило. Оттащив труп в сторону, воины угрюмо продолжили работу. Глыбы клали по четыре в ряд, образуя стену восьми футов шириной.
