— Форт хотел отдать под суд моего двоюродного брата… тот служил под командованием Жонака… и я… я…
— Да не выкручивайтесь, Ньеманн, я вас не в чем не обвиняю! Вы патриот страны! Тешьте себя тем, что выполняли свой государственный долг, и не берите дурного в голову. Наши враги мертвы. Страна полностью обезглавлена. Ей нужны новые лидеры! Реформы! Действия! — Она неожиданно остро почувствовала, что если не с помощью Рериха и Лоа, то вполне с Ньеманном, стоит только его придавить, и можно добиться требуемых результатов. Подготовку войск и поход. Надо лишь свергнуть тандем Рериха и Лоа, заменить их при власти и уже с председателем опутать младший магистрат и мнущуюся иерархию знати. Завязать им банты на глотках и требовать беспрекословного повиновения.
— Послушайте, Ньеманн! — она поближе пододвинулась к оторопевшему чиновнику. — Вы прекрасно представляете, что на верхушке сейчас никого не осталось, вся тройка узурпаторов скинута! Губернаторы дряхлые и не поворотливые. Мы тайно соберем совет и назначим себя правителями. Время терять нельзя! Харзы щекочут бока, многим из вельмож есть, о чем подумать, им не до столицы. У нас превосходный случай воспользоваться моментом.
Ньеманн алчно сглотнул, предложения Илены звучали крайне аппетитно.
— А чтобы утешить народ и столичную аристократию — преподнесем им десерт: скоротечное нападение на королевство герцога Альвинского. Сотрем с лица варваров маску лицемерия и шуточек. Вы не представляете, Ньеманн, за кого они нас считают! Хуже мантикор и гномов! Хуже…
— А что насчет этого советует Рерих?
Плебей! Боягуз! Вокруг нее одни кретины и трусы!
— Рерих обо всем узнает, когда придет очередь, их дело подписывать и рапортовать. Ньеманн!
По его щекам скользнула дрожь, он опасливо отшатнулся и дернул ручонками, отгораживаясь. Засранец! Илена мягко откинулась на спинку кресла и повернулась к портьере, в проеме стоял невозмутимый Рерих, ждал, пока госпожа обратит на него внимание. Илена с трудом подавила приступ раздражения, ее не могут оставить в покое, одну. Она спрятала гримасу в длинных волосах — нет, от них нужно избавляться! Рерих и Лоа мешают! Выскочки!
— Может, еще чаю желаете?
— Спасибо нет, Рерих. Можете нас оставить. Я позову вас, когда вы мне понадобитесь.
Она не увидела тонко сжатые от негодования губы и заходившие желваки, Рерих, низко кланяясь, удалился, оставив ее наедине с боязливым чиновником.
Илена попыталась вернуться к беседе, на Ньеманна жалко даже смотреть, весь как-то сморщился, скукожился и сжался в комочек. Насколько патологически он боялся гнева Рериха и Лоа! Отчего кажется понятно. Ну, подумаешь заносчивые интриганы и схемники, таких при любом дворе пруд-пруди!
Горло резко пересохло. Ох, и жара!
Она хлебнула поостывшего чая. Вкус стал необычайно противным. Привкус не терпким, а крепко приторным. Что они туда бросили?
— Плюньте на страхи! Мы сейчас стоим на решающей ступени… гм-м! Гм! — она закашляла, прочищая горло. Сильно душила приторность. Попробовала прокашляться. Гортань пекло. Ужас, тяжело дышать! Она залпом допила оставшийся в чашке чай. Куда там — стало только хуже! Кашель усилился. Горло резало будто ножом. Лицо Илены потемнело. Она давилась слюной и пыталась вымолвить слова помощи. Ньеманн перепугано глядел на нее квадратными шарами. Даже не посмел сдвинуться с места.
Что происходит? Она задыхалась. Горло сдавливала режущая боль. Она ногтями впилась в шею. В гортань. Стала кромсать кожу, безуспешно пробивать доступ воздуху. Перед глазами помутилось. День померк и окутался ночью. Она в агонии свалилась на брусчатку террасы. Закаталась между столиком и креслом. Перевернула чашку. Ньеманн в ужасе поджал под себя ножки, дрожал осиновым листом. Пот градом катился по щекам и шее.
Пару раз, конвульсивно дрогнув, Илена насовсем замерла на разноцветной мозаике. С губ проступила белая пена.
— Яд, господин Ньеманн! Банально, но до чего эффективно. Другого выхода мы, к сожалению не приняли.
Ньеманн подскочил на стуле, словно ужаленный.
Из-за портьеры выходили Рерих и Лоа. Рерих отпихнул бесчувственное тело сударыни Лафимской в бок и присел напротив остолбеневшего председателя, Лоа остался стоять в стороне. Под рукой.
— Именно так сложилось с королем, и именно такая судьба постигла несостоявшуюся королеву. К печальному концу она подвела себя сама. Исключительно по собственной глупости! Никто ей такую судьбу не готовил. Для нее готовилось королевское место в истории Лафима, а она приняла безликую смерть. Завтра вся столица и страна узнает: Тиберий Форт в порыве гнева убил госпожу Альвинскую, герцог получит похоронное письмо. Завтра вы объявите магистрату и двору о принятии новой власти. К правлению приходит новая, свежая сила. Знаете, кто ее обвенчает?
Ньеманн затравлено мотнул башкой.
— Ну что же вы такой несмелый? Ньеманн, соберитесь в конце то концов! Вы мой дорогой друг! Отныне вы владыка Лафима! А мы… А мы ваши преданные слуги!
Ньеманн криво улыбнулся.
— Итак!.. Ваши первые приказы Верховный магистр?
— Тро-он, — невнятно прошептал новоиспеченный глава, — тро-о…
— Не понял? — мотнул головой не соображая Рерих.
— Я хочу стать королем юга! — очумело набравшись храбрости, выпалил Ньеманн.
Рерих закатил на лоба глаза, а Лоа смерил побледневшего чиновника критическим взглядом.
* * *
Аршит приподнял козырек шлема и вдохнул пропаленного, задушенного пожарищами воздуха. Каким бы ни был этот воздух, какой бы запах не источал, но он казался для него слаще и ароматнее нектара роз. Благостным и долгожданным. До города они так и не добрались, но семир-полководец достаточно видел, насколько решительны и неутомимы впавшие в боевой азарт странники, им достаточно дать сигнал, возможность и они сотрут с пустынных барханов город Нильф. Не оставят от него и каменой стены. Возьмут приступом каждый дом, каждую виллу, пронесутся смерчем по бедняцким трущобам. Разнесут в щент лавочки, магазинчики, трактиры и частные учреждения. В пылу и в жаре боя странники крайне опасны и их уже ничто не остановит. Защитники повержены. Многие убиты и не дожили до плена, а те, кто все-таки увидел взятие ворот и наплыв орды, смилостивились на волю победителей. Ожидали кары и незамедлительной мести.
Аршит Ийлют сквозь пропаленные надбровья, сняв кожаную маску, высокомерно оглядел рваную и истерзанную толпу пленников, среди них не только офицеры и солдаты, когда его отряды поднажали, на баррикадах, губернатор Ложич завопил, что резаная свинья, потребовал в течение жалких секунд сколотить ополчение и выставить добровольцев на стены города, в отместку павших вояк. Офицеры никакими силами, угрозами и приказами не могли добиться от защитников дисциплинированной обороны. Защита Нильфа трещала по швам и в эти бреши, расширяющие и множащиеся, начали проникать юркие и кровожадные захватчики. Мстители пустынного племени. Потомки земли, которую подло и нагло отобрали в прошлом люди. И глядя на вымученные, покорные физиономии банкиров, торговцев, спекулянтов и сутенеров Аршит мысленно вопрошал у сего сброда: разве мы, ненавистные вам харзы, не заслужили на эту землю? На территорию, которую вы лживыми обещаниями и темными делишками захватили у наших предков? Разве я, семир Ийлют, потомок рода властвовавшего в древности Нильфом, не заслуживаю теперь на свое? От отца к сыну, от деда — к отцу! Нет, лживые кроллы, ваше место — Лафим! И молитесь за него своему Фодару! Нет вам прощенья!
