Аршит Ийлют сквозь пропаленные надбровья, сняв кожаную маску, высокомерно оглядел рваную и истерзанную толпу пленников, среди них не только офицеры и солдаты, когда его отряды поднажали, на баррикадах, губернатор Ложич завопил, что резаная свинья, потребовал в течение жалких секунд сколотить ополчение и выставить добровольцев на стены города, в отместку павших вояк. Офицеры никакими силами, угрозами и приказами не могли добиться от защитников дисциплинированной обороны. Защита Нильфа трещала по швам и в эти бреши, расширяющие и множащиеся, начали проникать юркие и кровожадные захватчики. Мстители пустынного племени. Потомки земли, которую подло и нагло отобрали в прошлом люди. И глядя на вымученные, покорные физиономии банкиров, торговцев, спекулянтов и сутенеров Аршит мысленно вопрошал у сего сброда: разве мы, ненавистные вам харзы, не заслужили на эту землю? На территорию, которую вы лживыми обещаниями и темными делишками захватили у наших предков? Разве я, семир Ийлют, потомок рода властвовавшего в древности Нильфом, не заслуживаю теперь на свое? От отца к сыну, от деда — к отцу! Нет, лживые кроллы, ваше место — Лафим! И молитесь за него своему Фодару! Нет вам прощенья!
Посланник Шиарра слетел с седла гипаа, взмыленного и напряженного, первая шеренга пленников у горячей от солнца и костров стены, попятилась на робких и несмелых. Безмозглые варханы! Для устрашения Ийлют быстрым взмахом извлек из ножен кривой ятаган, липкий и горячий от крови. Атмосфера у городских ворот, сшибленных и отворенных настежь, накалилась до кипения. Сейчас будет еще горячей! Сейчас мясо станет отслаиваться от костей!
Теперь Ийлют хорошенько рассмотрел в задних рядах стариков и женщин, благо детей не было, он не хотел позориться. Последнее дело убивать малолетних дайкин. Он никогда не опустится до таких дел. Пускай Олзун или Балайз грешат на святой земле, а пока он командует странниками, бойни не будет!
Его грозный вид и выражение оскала навлек на побежденных страху, женщины заскулили, старики затряслись, а мужчины потеряли последние крохи мужества. Так и должно быть — настало время странников! Настала эпоха детей пустыни!
В ворота Нильфа потоком вбегала река харзов — ликующих, упоенных победой. Победный азарт еще не утих, запал не растаял в глазах, а продолжал гореть и разбухать новой, пламенеющей волной.
Широким шагом, покинув седло, к нему поспешил Рфуч, капитан Рфуч.
— Мы сбросим трупы дайкин в ров! Нечего их хоронить рядом с телами наших павших воинов, мой господин!
С этим не следовало спорить: правильное дело.
Он согласно кивнул.
— Ийлют, как ты распорядишься с пленниками?
Аршит обернулся к Орзанну, тот в седле гипаа и в окружении своих воинов, доблестных бойцов, сделавших и переломивших битву за Нильф в пользу шиаррского бога.
— Съем их.
— Ха-ха! — загоготали верные солдаты. — Этого хочет Шиарр?
— Скорее этого хотели б вы! — уточнил Аршит.
Колючие взоры. Странники прекрасно понимали, к чему он клонит.
— Половину можно продать в рабство Хамширу…
— Я подумаю, — коротко отмахнулся семир-полководец.
— Значит, все-таки пища бога?
— Не гневи святого посланника. Хочешь золота и роскоши — иди, бери! — Аршит ятаганом указал на дымящиеся черные клубы, поднимающиеся над кварталами Нильфа. — Но прежде, чем твоя орда ринется в город, знай, — дайкин не трогать! Мирные жители обязаны остаться в живых!
— Но сколько со стен сбежало в город, когда оборонцы поняли, что город им не удержать? Их тоже щадить? Между прочим Улюн погиб от копья одного из таких…
Флаунг Улюн — паршивый гипаа, старый и хромой. Туда ему и дорога! Прибирать навоз за колесницей Светлоликого Шиарра!
— Я говорю: достаточно будет казней зачинщиков, Орзанн! Надеюсь, твои воины их не упустят? Ложича, Грима и Тольфа — вы знаете в лицо?
Орзанн хмыкнул, дернул поводья.
— Грешно не знать тех ублюдков! Их вся пустыня знает!
— Приведи их ко мне! — грозно приказал вождь, хватит панькаться с подчиненными, надо довершать дело!
К трусливым ополченцам и капитулировавшим солдатам он потерял интерес, их казнь — это агония нервов. Другое дело прилюдно наказать управителей городского порядка — это надолго вразумит дайкин не покушаться на племя странников, это насовсем убедит магистров и губернаторов держаться от них подальше.
Команды неслись по рядам, и странники потихоньку впитывались в городскую черту, оккупировали площадь перед административными зданиями Нильфа и захватили парк, жиденький и ухоженный, наверное, корпуса перед городскими воротами принадлежали губернаторству Ложича, а вот где сам достопочтенный муж, посланные в разведку отряды Орзанна выясняли. Убитых защитников бойцы Айруна и Олзуна скидывали через стену, скорей всего в ров. Нет времени ими заниматься. Сейчас надо думать о раненых и пленных. Если не решить сегодня, странники за ночь их просто-напросто перережут.
Со стороны губернаторства к нему спешила вооруженная толпа соплеменников, под главенством Орзанна, в центре процессии они кого-то вели. Вроде человека?
К Аршиту подошел Хумс.
— Уймос и Лугум погибли.
— Я помолюсь за них Шиарру. Попрошу благополучия овдовевшим семьям.
Хумс не отходил, заинтриговано наблюдал за толпой. За спиной Аршита теснились харзы.
— Да они Ложича поймали, только посмотрите!..
Ийлют довольно хмыкнул. Без представлений не обойдется!
Бойцы остановились в пяти метрах от него, кто-то из воинов Орзанна пинком вытолкал побелевшего, избитого в изодранной форме Ложича на середину "сцены".
Аршит двумя шагами навис над главным неприятелем, скорее нет, одним из главных душегубов племени странников.
От его взгляда Ложич затрепетал, сжался на потрескавшемся песке. Ийлют поднял взор, обвел им примолкших воинов твердо и неприступно. От него ожидали многого, но в первую очередь — правосудия. Не ошибись, Аршит!
Зрачки Аршита в те роковые минуты подернулись жаром, увидели все: и заляпанные кровью и застывшей смолой стены, и почерневшие от гари и копоти перекрытия подъемников и баррикадных лестниц. И не захороненные, распростертые, подвернутые на стенах трупы дайкин и соплеменников. И опрокинутые, накренившие на бок чаны с полуостывшим и коптящим маслом и смолой. Древки стрел и болтов. Разбросанное по песку оружие, оборванная сбруя и пожарища, не дотушенные и чадящие. Караулка, со сбитой крышей. Но самое главное, лица! Гримасы и еще раз гримасы! Застывшие портреты захватчиков и победителей. Захватчики-побежденные и захватчики-победители. Нас не судят — мы забираем свое. Мы не несем флаги племен до поражения, до глубин континента с жаждой наживы и захвата земель. Нет! Мы пришли лишь вернуть свое. Жить на родной земле. И больше никогда, ни под каким предлогом, ее не терять!
