— Сразу понятно, что ты не местный. Из Верхних Кожемяк она, — пояснил маг, сложными пассами снимая с бессильно висящего ужа остатки морока, как кожу, и отбрасывая их в сторону. — Там, дуся, нормальных девушек практически нет. Одни бабушки. Если ты, дуся, хочешь себе девушку, только шепни, и я устрою. А на этих злодеек лучше даже не заглядывайся.
— За что это ты ее? — оторопел принц.
— Уж поверь мудрому человеку, наш покойничек не просто так ей в глотку вцепился, — сказал Жекон, нежно беря обмякшего Шушула за шею и вручая Геллану. — Вот. Доверяю тебе, дуся, самое ценное. А насчет девицы скажу одно: нельзя с ними слабость проявлять. Еще раз встретишь кожемякинскую красотку — либо беги со всех ног, либо сразу в глаз пали. Другого они не достойны.
После этого короткого спича маг рывком распахнул люк и повернулся к принцу спиной.
Заинтригованный принц оказался перед классическим выбором засланного в чужую страну шпиона: хорошо расспросить бы о таинственных Верхних Кожемяках подробней, а нельзя, чтобы не нарваться на встречный вопрос: откуда же ты все-таки взялся, такой наивный неосведомленный дурачок? Поэтому Геллан молча нацепил ужа на шею и пошел следом.
Тонкие ступени лестницы мягко пружинили под ногами. Сквозь щели в пещерном своде пробивались лучи кроваво-красного искусственного заката. Время от времени мимо проносились острокрылые черные силуэты нетопырей.
— Ишь, разлетались, — пробурчал маг, уворачиваясь от чересчур агрессивной мыши.
За время их отсутствия хакни успели объесть жидкую растительность вокруг столбов, к которым были привязаны, и сейчас дремали. Умиротворенные выражения морд и механически пережевывающие пустоту выпяченные губы свидетельствовали о том, что их сон крепок и сладок. Один только скакун Геллана недовольно топорщил пятачок и хлопал себя по крупу жестким спутанным хвостом.
— Куда сейчас? — спросил Геллан, спрыгнув с лестницы и проследив, как она отмеренными рывками скрывается под сводом пещеры.
— Биттивас, — коротко сказал Терслей. — Двести верст по тому же тракту, далее ночевка в трактире. Что касается ночевки, то можем даже выбирать. У Гильдии договоренность с Кенвом Попадалосом и с Горбатым Ози. К кому пойдем?
— У Горбатого жрачка качественней, — живо откликнулся маг.
— Зато у Попадалоса кровати нормальные, — напомнил Терслей. — Забыл, как в прошлый раз мучились? Табуреты подставляли.
— Напитки у Горбатого неплохие, — мягко сказал Жекон, бросив на командира изучающий взгляд. — Обмыли бы начало трудовой деятельности дуси.
— Напитки? — неискренне удивился Терслей. — Пиво в Нижнем городе везде одинаковое, а более крепкие выкрутасы нам ни к чему.
Маг резко выпрямился, оскорбленно вскинув голову.
— Я не понял, командир! А как же эротическое шоу? Наш молодой друг уже настроился, ведь ты ему пообещал небольшое развлечение!
— Ах да, — приуныл Терслей. — Черт, ты поймал меня на слове, Жекон! Придется идти к Ози.
— В принципе, пары-тройки часов нам хватит, — довольно улыбаясь, сказал донельзя обрадованный маг. — А заночевать можно и у Попадалоса, если тебя так беспокоит длина кроватей. Чего сидим? Вперед! Пока не стемнело!
Заинтригованный полунамеками Геллан поспешил выполнить приказ.
Чем больше дорога удалялась от Дубилок, тем хуже становилось покрытие.
Бодрые хакни по-прежнему резво переставляли ноги, но широкие раздвоенные копыта все чаще проваливались на выбоинах, заставляя всадников вцепляться в длинные уши своих «лошадок» и сжимать колени.
Уставшему Геллану уже не хотелось ничего: ни есть, ни болтать, ни тем более развлекаться неведомой гномьей эротикой. Только слезть с седла, упасть и вытянуть ноги.
Дорога была ужасающе монотонна. Практически прямая полоса, вдоль которой нет ни растительности, ни жилья, лишь ноздреватые камни и безликие пустоши. Несколько раз, правда, попадались бригады гномов-ремонтников, но их яркие оранжевые жилеты исчезали из поля зрения путников раньше, чем можно было рассмотреть хоть какие-нибудь подробности.
Когда впереди показались бледные огни трактира, Геллан уже откровенно клевал носом, не сваливаясь исключительно потому, что ноги свело судорогой. Пробудился принц от зычного крика.
— Какие дорогие гости! — гаркнула округлая, поросшая черной осокой кочка, подкатываясь под бок хакни. — Терслей! Жекон, любимый клиент! Да ты не один! Кто этот чудесный голубоглазый мальчик?
— Геллан. Скорняк, — представился принц и спохватился: — То есть снайпер.
Из глубины кочки донесся заливистый смех, отчего осока мелко затряслась.
— Что, Терслей, вижу, у ловцов нововведения? Вы теперь не просто кулбов стреляете, но еще и шкуру с них спускаете?
— Чучела самых страшных тварей будут выставлены в холле на ежегодном балу Гильдии, — улыбнувшись, ответил командир.
Кочка на миг застыла и вдруг перекосилась набок.
Геллан понял, что на него скалится сморщенное лицо гнома, фигуру которого он и принял за кочку. Горб легендарного Ози оказался столь внушителен, что сухонькое тельце пряталось внутри него, как улитка в своей раковине. Землистого цвета щеки задрожали, и среди многочисленных кожных складок прорезалась широкая улыбка. Из-под выпуклых надбровных дуг на Геллана уставились прищуренные блестящие глазки, похожие на обточенные водой мокрые камешки.
Смех оборвался так же резко, как и возник.
— Этот ваш новенький, Терслей, — настороженно начал Ози, — надеюсь, порядочный человек, не голытьба? Бузить не будет?
— Не до бузотерства нам, — укоризненно сказал Терслей. — Устали как собаки. Поедим и сразу на боковую, завтра целый день скакать.
— И никаких развлечений? — недоверчиво уточнил Ози.
— Разве что покажешь Геллану свою особую комнату. Он никогда такого не видел. Шоу ведь работает?
— Пойдемте! — расплылся в улыбке гном, встряхивая космами и снова становясь похожим на кочку. — Вам повезло, как раз сегодня ожидается особое зрелище, беру со всех по двойному тарифу, но для тебя, Терслей, сделаю исключение.
Едва только переступив порог, Геллан подметил разительные отличия заведения горбуна от трактира на перекрестке.
Прежде всего бросалась в глаза необычная форма помещения: оно было небольшим, но очень высоким, вроде стакана. На полу не было ни одного стола, зато вдоль стен тянулись кверху мягкие веревочные лесенки, с которых можно был попасть на многочисленные балкончики, прилепленные к камню на манер ласточкиных гнезд.
Из-за ограждения балкончиков, словно головы голодных птенцов, торчали макушки посетителей и слышался довольный смех.
