- Да? И из которых будет? То-то лицо такое вот… до боли знакомое.
- Не знаю. И он не знает. Отец не говорил, а он не выяснял.
- И зря…
- Не лезь.
Марья фыркнула. Но все ж снизошла до пояснения:
- Выяснить будет несложно. Имя-то сохранилось, а там… Вещерский говорит, что архивы все знают.
- Так уж и все? – Василиса указала на тетушкины альбомы, которые теперь держала в спальне, не потому, что опасалась, что кто-то заглянет внутрь, скорее уж хотелось, чтобы были они под рукой. – И про лошадей?
- Думаю, и про лошадей… я велела, чтобы собрали каталоги, посмотришь, что есть… жеребых кобыл, извини, не отдам.
- И не надо.
Марья дотянулась до альбома.
- И жеребцов не всяких. На иных запись стоит уже, так что…
- Пока Хмурым обойдусь.
- Все такая же злобная скотина?
- Он не злобный, он недоверчивый, - Василиса сама открыла альбом на нужной странице. – Видишь?
- Красиво, - оценила Марья, только не понять, лошадь ли или же рисунок. Все ж стоило признать, что тетушка была весьма талантлива.
- Если… у меня получится… - Василиса прикусила губу. – Надеюсь, что получится, но… не уверена… если нет…
- Не попробуешь, не узнаешь, - Марья перелистнула страницу. – Вот тоже… нормальные женщины пейзажи пишут. Или натюрморты. Или… она меня терпела.
- Кто?
- Тетушка. Я знаю. Я… чувствовала, насколько я здесь лишняя. И Настасья тоже. Но у Настасьи свое дело, она кроме него ничего не замечала, даже если бы я сказала, то не поверила б. И ты не веришь.
- Просто… - Василиса провела пальцами по шершавой странице. Края ее потемнели, однако рисунок сохранился, точный и великолепный.
И невозможный.
Не бывает золотых лошадей. Это просто-напросто легенда. И все же… в ушах зазвучал бубен, и сердце отзывалось на удары его.
- У меня все иначе.
- Тебе здесь нравилось.
- Я не чувствовала себя никчемной.
- Ты и не была никчемной, - удивилась Марья. – Кто тебе сказал такую глупость?
- Никто, - вынуждена была признать Василиса. – Просто… ты красивая и сильная. Настасья красивая и умная. А я… ни красоты, ни ума, ни силы особой… ничего… даже на Радковских не походила. Знаю, слышала, как говорили…
- Выдрать бы этих говорунов на конюшне, - Марья нахмурилась.
- И что бы это изменило?
- Мне бы стало легче. И вообще… впрочем… может, ты и права… замуж тебе надо.
Поворот в беседе был неожиданным.
- Я проклята.
- Разберемся, - отмахнулась Марья, и стало очевидно, что она и вправду разберется, и эта вот решительность, говоря по правде, несколько пугала. – Со всем разберемся… в конце концов, дворянство можно получить и за личную выслугу. Правда, тогда скажут, что дело не в ней, а Вещерский просто купил мужа…
- Я не собираюсь замуж!
Не хватало еще, чтобы ей мужа покупали. Василиса, она… она лучше старой девой останется, да в тот же монастырь уйдет, чем вот так… или нет, в монастырь она точно не уйдет, не чувствует в себе должной набожности, но просто будет жить, как тетушка.
В этом доме.
При конюшнях. И… и дело у нее тоже есть. А муж… живут же люди и без мужа. Ничего страшного.
- Но слухи пойдут в любом-то случае… - Марья, как обычно, не услышала.
- Да с чего ты взяла, что он на мне жениться собрался?! Мы знакомы-то всего-ничего…
- Дорогая, если мужчина решает жениться, то вовсе не потому, что долго с кем-то там знаком, - произнесла Марья наставительно. – Это во-первых, а во-вторых, я же вижу, как он на тебя смотрит.
- Обыкновенно.
- Обыкновенно… пускай. Ладно, посмотрим еще… хотя Вещерский утверждает, что человек приличный. А приличный человек не станет смотреть на женщину этак вот…
- Как?!
- Вот так, как он, в общем, не станет, если не имеет серьезных намерений.
Василиса только головой покачала и сказала:
- Спать иди, а то поздно уже…
- Все одно не засну, - Марья с трудом подавила зевок. – Завтра… на конюшни поедем, попробую восстановить систему защиты, если, конечно, там работу не начнут…
Работу не начали, разве что Аким, словно чувствуя вину за отсутствие накануне, суетился сверх меры.
- Барышня… я ж ненадолго… в город… за солому сговаривался… - он улучил минуту, когда Марья отошла, и подобрался поближе. – И еще людишек думал найти, только…
Выглядел он расстроенным.
- Подумал, что Микитка приглянет, а этот неслух взял да приснул, а как проснулся, так спужался, сховался…
- Люди и вправду нужны.
- Так и я о том же ж! Мы ж с Микиткой вдвоем особо-то что? Ничего? Лошаденок вот он почистил, пообиходил…
- Вижу.
- Только толку-то… вон тот не жилец, - он указал на старого кнабструппера, который и вовсе не шевелился. – А прочим я льняное семя парю-то, для живота.
Марья остановилась перед красным строением и, задрав голову, уставилась куда-то под основание крыши. И стояла так долго, Василиса и волноваться-то стала. Но нет, вот Марья отряхнулась и принялась расстегивать жакет, который пристроила на обгоревшем столбе, нимало не беспокоясь, что столб этот был черен и сажист.
- Микитка! – заорал Аким, пугая лошадей и голубей. – Прими у госпожи… а то ж спачкается, а зола, зараза этакая, туго с одежи сходит.
Знакомый Василисе паренек бочком подобрался к столбу, с Марьи он не спускал настороженного взгляда, но и дядьку ослушаться не смел. Снявши жакет, он также бочком, с немалою опаской, отступил к леваде.
- И что с людьми? – поинтересовалась Василиса.
- Тяжко, - Аким вздохнул. – Вот… кого знаю, что надежный, так идти не хотят.
- Почему? Деньгами не обижу.
- Так… это же ж… - Аким явно смутился.
- Говори уже, как есть.
Предчувствия были нехорошими. А Марья меж тем подняла руки. Пальцы ее шелохнулись, пробуя сторожевую сеть. И та задрожала, заплясала, отзываясь охотно.
- Ну… того… кто толковый, тот при работе давно… при своем месте… и тратить не хотят. Мол, барышня, стало быть, вы, погуляете и уедете, а кто ж назад примет?
Василиса подавила вздох.
- А кто без работы, то ненадежные людишки, за ними пригляд нужон. Думаю, вот, может, кого из деревенских поверстать? Чтоб толковый и рукастый, а уж про лошадев-то и научим.
Он уставился на Василису, ожидая, как оценит она эту, в сущности неплохую идею.
- Пробуй, - сказала Василиса.
А сторожевая сеть наливалась силой, яркою, горячею, что само солнце. Одна за другой вспыхивали нити, а от них расходились другие, и третьи.Нитей становилось больше. Переплетаясь друг с другом, они создавали паутину.
- Неплохо, - сказала Марья, руки опустив. – Есть пара пробоев, но я их сейчас подправлю… пропуск нужно будет настроить. Ключ кому дать?
- Мне. И Акиму.
Акима удостоили взгляда, и он поспешно согнулся, всем видом показывая, что готов служить.
- Будет старшим, - решила Василиса. – Над конюхами. И оклад положу соответствующий.
- Не сомневайтесь, госпожа…
Марья кивнула.
И добавила.
- Ключа сделаю три. Ему с правом доступа… потом, как наберешь людей, то пусть внесет в память. Тебе – с возможностью корректировки и управления сетью.
- А третий?
- Мало ли… вдруг захочешь с кем поделиться.
- С кем?
- Не знаю… с управляющим, например. Сергей Владимирович обещал подыскать кого-нибудь.
- Уже один раз… - Василиса прикусила губу, чтоб не сказать лишнего. Но Марья поняла.
- Да, неудачно получилось. Но, во-первых, ты будешь здесь, а поверь опыту, чем ближе хозяин, тем благоразумней прислуга. Во-вторых, никто не заставляет тебя отдавать управляющему на откуп весь процесс. Пусть займется реконструкцией конюшен, кормами там, бумагами. Поверь, работы хватит на всех.
Пожалуй, что в этом имелся резон.
Марья же подошла к леваде и вздохнула:
- А отсюда они почти и не страшные…
Уже знакомая Василисе кобылка, завидев гостей, поспешила их поприветствовать. Подобравшись к самой ограде, она просунула меж жердями морду и попыталась ухватить Марью за рукав белой блузы.
