И девушка испугалась.
- До чего додумался? – Никанор Бальтазарович воткнул трость в мягкую землю и положил на рукоять руки.
- Не знаю, нас ждали или нет, но представление это было подготовлено загодя, - Демьян наклонился, но в темноте различить что-либо было невозможно. Следы же к утру окончательно размоет. – Она точно знала, куда идти, и как спрятаться. Скорее всего, и вправду дала круг по саду, чтобы вернуться на виллу.
- Пожалуй, согласен. Но… смысл?
- Понятия не имею.
Он прислушался.
И…
Вода. Слишком много ее, слишком зыбким она делает мир. И полотно его переливается, дрожит, готовое рассыпаться… и возвратиться бы, но отчего-то от самой мысли о возвращении становится не по себе. Это еще не страх, скорее нехорошее предчувствие. И стоило Никанору Бальтазаровичу ступить на тропу, как предчувствие окрепло.
- Стой, - велел Демьян, сам удивившись, до чего жестко это прозвучало. И прислушавшись к себе, понял, что все правильно.
Нельзя возвращаться.
Не по этой тропе, пусть она и самая короткая.
- Надо обойти.
- И, полагаю, вновь побеспокоить нашего общего друга? Когда вернемся… боюсь, княжна мне точно от дома откажет, - Никанор Бальтазарович вздохнул с притворной печалью. – Но… уверены?
- Ни в чем я не уверен.
- Плохо. Себе доверять надобно. Идемте, есть тут одна тропка, так сказать, для своих. Только она узкая, и света не ждите.
- Давайте, я первым пойду, - предложил Демьян, а Никанор Бальтазарович и спорить не стал, лишь рукой указал направление. – Только…
- Найдется, кому сад оцепить… - отмахнулся целитель. – Нам бы сперва целыми до дому добраться.
Добрались, хотя тропа оказалась узкою и неудобной, и вихляла, и протискивалась сквозь заросли, заставляя думать, что проложили ее исключительно для того, чтоб над людьми поиздеваться.
Но справились.
Эта шкатулка походила на первую, что сестра-близнец. Тот же черный лак, те же посеребренные уголки.
То же ощущение опасности.
И мертвый туман, окутывавший дерево. Правда, нынешняя, в отличие от предыдущей, была мокра и грязновата. На крышке ее растекались капли дождя, а к стенке стыдливо жалась срезанная роза.
Белая.
Белые розы что-то да значат на языке цветов. Наверняка.
Некромант, выглядевший взбудораженным до крайности, склонился над шкатулкой, показалось, что еще немного и он просто-напросто переломится пополам и уткнется носом в это вот великолепие. И тогда туман оживет, выплеснется, потянувши за собою и пламя, присутствие которого Демьян тоже ощущал.
Странный у него дар теперь.
Но следовало признать, что полезный.
- Интер-р-ресно, - пророкотал Ладислав, и голос его утонул в пелене дождя.
Что дождь, это даже хорошо. Постояльцы и вправду нашли себе занятие на вилле, благо, имелись там и бильярдные с весьма неплохими столами, и гостиные для дам.
Чайные комнаты.
Курительные.
Там и музыка играет, и танцы начались. И хорошо, что людям весело. Стало быть, не полезут в отсыревший сад, который ныне особо доверенные люди Никанора Бальтазаровича едва ли не гребешками расчесывали. Вот только мнилось, что ничего-то они не найдут.
Шкатулка вот была.
Стояла аккурат посреди тропы, тропу эту перегораживая. И так была хороша, что просто руки зудели от желания прикоснуться. Впрочем, с подобными желаниями Демьян давно уже научился справляться, а теперь вот лишь поглядывал, чтобы никто-то из людей менее сведущих не сунулся ненароком.
- Контуры нестабильные, - некромант обошел шкатулку с другой стороны. – И размыло их уже… еще часа два и ничего не останется.
- И тогда? – Вещерский был мрачен, впрочем, как был бы мрачен любой человек, которого выдернули из теплого дома посеред ночи.
И под дождь.
Под дождем невысокая его фигура гляделась совсем уж неказистою.
- Понятия не имею, но… если структура такая же кривая, как и контур, просто сила выльется. Трава вот пожухнет, пару дерев следом отправятся. Может, птицу какую заденет.
- А человека?
- Человека… - Ладислав кружил над шкатулкой, то нагибаясь, то разгибаясь. И брови его двигались, и все лицо было подвижно. – Сложно сказать… чем целее внешний контур, тем эффективней выброс. Сейчас вот утечка пошла, стало быть, заряд размывается. Добавь воду, которая и при нормальных контурах на пользу не идет, а здесь утечку лишь усилит. Задеть, конечно, задело бы. И здоровья не прибавило бы. Магу особенно. А вот обыкновенный человек вряд ли что-то бы заметил. Правда, тут уж зависит от того, сколь здоров он бы был. Может, и обошлось бы… а может… сердце там или желудок, или еще чего. В общем, сложно сказать.
Вещерский кивнул, принимая ответ.
- А если бы вот они… - он указал на Демьяна с Никанором Бальтазаровичем, который единственный из всех оказался в достаточной мере благоразумен, чтобы обзавестись зонтом. – И сразу?
- Накрыло бы с головой… там столько мертвечины.
- И огня, - добавил Демьян.
- Огня не слышу, - некромант наклонился к шкатулке. – Но не моя стихия… я к яви глухой.
- А я вот слышу, только очень слабо, будто под пологом, - Вещерский все же приблизился. – И да… заряд отменный…
- Догорает, - Демьян видел, как огонь и туман переплелись, и гляделось это странно, неестественно. Более того структура и вправду была на диво нестабильна.
Тронь и…
- Отойти, - рявкнул он, почуяв, как задрожал туман.
- Отойти! – повторил Вещерский, раскрывая щит. А перед ним возник еще одним, пропыленный и серый, точно слепленный из клочков пыли. Демьян хотел бы разглядеть его поближе, но не успел. Щит задрожал, и в следующее мгновенье туманная спираль внутри шкатулки рассыпалась, выпустив на волю сжатую пружину пламени. А уж та развернулась, распрямилась, спеша очистить мир от скверны.
Стало светло.
И зашипело пламя.
И… сползло по щиту, чтобы рассыпаться искрами по выжженной траве.
- Твою ж… - Вещерский потер запястье. – А сил они не пожалели… что ж, Демьян Еремеевич, можно сказать с полной уверенностью, кто-то вас крепко невзлюбил.
Глава 15
Марья забралась в постель, чего не случалось, верно, и в далеком детстве, потому как уже тогда сестра казалась невероятно далекою от Василисы и ее проблем.
А вот поди ж ты.
Пришла и сказала:
- Подвинься.
А Василиса взяла и подвинулась, благо старая кровать была в достаточной мере велика, чтобы места хватила обоим. На Марье был новый кружевной пеньюар, поверх которого она накинула совершенно обыкновенного вида халатик.
- Мерзну я, - пожаловалась Марья, забираясь под пуховое одеяло.
Надо будет велеть, чтобы все одеяла на улицу вынесли и просушили на жарком весеннем солнце, а после, переложив веточками прошлогодней лаванды, убрали в сундуки, под стазис, до самой до осени. А из сундуков надобно достать тонкие покрывала. Если, конечно, они сохранились.
- А… где Вещерский?
Спать не хотелось.
Вот совершенно.
- Сама бы хотела знать. Вызвали.
- Куда?
- Так разве ж скажет, ирод этакий, - Марья вздохнула и легла на живот, подложила ладони под подбородок. – Скажет, только потом уже… иногда, не поверишь, думаю, что лучше б он любовницу завел и к ней по ночам ездил. Всяко спокойней было бы. Хотя бы знала, где он и что… не слушай меня, это я глупости говорю.
- Глупости, - согласилась Василиса.
Весьма сомнительно, чтобы Марья и вправду к наличию любовницы отнеслась бы с должным пониманием.
- А он ничего такой…
- Вещерский?
- Этот твой… Демьян…
- Он вовсе не мой.
- Это пока, а потом посмотрим. Конечно, плохо, что из мещан, опять слухи пойдут… правда, не понятно, Вещерский сказал, что он по силе на первый уровень выходил, а среди мещан такое редкость. Может, из бастардов?
- Нет, - сплетничать вот так было одновременно жутко неудобно и даже совестно перед тем, о ком, собственно, и шел разговор, и в то же время интересно до крайности. Никогда-то прежде и ни с кем Василисе не доводилось обсуждать людей… да, пожалуй, близких. – Его отец знатного рода, насколько я поняла, но его отлучили за то, что в жены взял мещанку.
