— Черт! Я так больше не могу! — взвыл Ремизов.
— Ну, чего разнылся? Отвлекись, на Дилинэ посмотри. Идет, как будто плывет…
— Я не могу наслаждаться созерцанием, когда у меня даже ботинок нет.
— Вот, зануда ты, все-таки. Ладно, хрен с тобой, будет тебе шмот.
Юрка подобрал с земли булыжник побольше и швырнул в стеклянную витрину.
— Ты чего творишь?! — вскрикнул Ремизов. — Сейчас менты подвалят!
— Ты хоть одного человека видел? — спокойно ответил Юрка. — Пропали все. И менты, я думаю, тоже, — и продолжил крушить витрину.
Дилинэ остановилась, окинула строгим взором парней.
— Мы должны добраться до другого храма Шананы. Если защита не будет восстановлена, Хурсаг обратят нас в своих рабов.
— Тебе не холодно? — стуча зубами, поинтересовался Дмитрий.
— Жрицы не ощущают ни жары, ни холода. Жрицы живут, чтобы служить Шанане, не давая миру утонуть в хаосе.
Юрка хмуро глянул на девушку.
— Она, правда, что ли, как ты говорил, робот?
— Программа, — пояснил Ремизов. — Бот.
— А, прям как ты. Тоже Бот, — усмехнулся Юрка. — Ну, пошли, — он вытащил из витрины большой осколок стекла, отбросил в сторону и полез в магазин.
Ремизов никак не мог решиться переступить порог витрины и тем самым закон. Он пугливо озирался по сторонам, но людей, в самом деле, на улице не было. Только где-то вдалеке выла сирена.
Дилинэ опередила Дмитрия, нырнув в разбитую витрину, и только после этого за ней сунулся в магазин и Ремизов.
— Тут нет шмоток, — произнес Дмитрий, оказавшись внутри. — Это ж супермаркет обычный.
— Зато пиво есть, — радостно воскликнул Юрка и полез в холодильник. — Ну, найдете что-нибудь, пока я тут затарюсь. Дилинэ, вон, в шторку завернуть можно. Хотя, раз она не мерзнет, лучше не заворачивать.
— Что это за место? — подала голос сама жрица. — Это не наши земли. Это Хурсаг?
— Это Подмосковье, — усмехнулся Юрка, звеня бутылками. — Тот еще хурсняг, если честно.
Ремизов все же отыскал для себя штаны и куртку в подсобном помещении. Это оказалась форменная одежда грузчика. Правда, из обуви отыскались только чьи-то домашние тапки.
Юрка в это время продолжал разорять ликеро-водочный отдел, звеня бутылками.
— Тихо! — прошипел Ремизов.
— Ты чего?
— Здесь есть кто-то, — произнес Дмитрий и огляделся.
Из-за стеллажа с питьевой водой доносился звук сминаемой пластиковой бутылки. Будто кто-то рвал ее на части.
— Хурсаг! — испугано воскликнула Дилинэ. — Я чую их.
Из-за стеллажа вылетел кусок пятилитровой баклажки.
— Я справлюсь, — произнесла девушка, — оно не слишком сильное, — и уверенно направилась в сторону бутылки.
— Стой! — успел окликнуть ее Ремизов, но руки Дилинэ уже замерцали, будто кто-то обсыпал их золотыми блестками. Мелкие точки клубились вокруг ее конечностей, превращая кисти рук в длинные когтистые лапы.
— Что за хрень? — пробормотал Юрка прежде, чем жрица золотыми когтями разорвала стеллаж и раскидала в стороны.
Сначала парни услышали крики, а потом увидели два силуэта, за этим стеллажом прятавшиеся. Тощие, бледные, даже в полумраке магазина сразу было понятно — торчки.
— Э, сикля, стой! — окликнул ее Юрка, признав в перепуганных фигурах своих знакомых. — Это не хуйня! Я их знаю! — парень сделал несколько шагов к девушке, даже положил ей руку на плечо, не обращая внимания на нечеловеческие лапы, длинной до колен, отличающие желтым металлом.
— Знаешь? — обернулась жрица. — От них пахнет, как от рабов Хурсаг.
— Да не, это нарки местные, — попытался успокоить жрицу Юрка. — Они дряни всякой накурятся, вот и воняют всяким хурсагом. А так они нормальные, не надо их мочить. Эй, — обратился он к торчкам, — чего разлеглись, моя подружка вас не тронет. Если я попрошу.
— Грязный, — хрипло произнес один из них.
— Да не, глюк, — возразил второй.
— Мы ж еще не приняли ни фига.
— Точно. Но баба — точно глюк.
Руки Дилинэ медленно возвращались в обычное состояние.
— А вы чего тут делаете? — поинтересовался у торчков Юрка.
— З-за водичкой зашли, — проблеял один.
— И за шоколадкой, — ответил второй.
Когда жрица вернула себе человеческий облик, торчки осмелели в достаточной степени, чтобы встать.
— Ясно, — кивнул Юрка. — Магаз вынести решили.
— Да какой вынести? Просто закрыто же все. Там, на улице, дичь такая творится, все бегут, из города сваливают. Ну, мы решили, что конец света наступил. А, значит, магазины открыты. Распродажа! — наркоман сделал несколько неуклюжих танцевальных движений, совсем позабыв о едва минувшей опасности.
— А чего у нее лицо закрыто? — поинтересовался второй, кивнув на Дилинэ. — Мусульманка, что ли?
— Ты дебил? — произнес другой торчок. — Это ж маска от вируса.
И только теперь они оба опустили взгляды. Туда, где находилась голая грудь. Повисла пауза, заполненная разглядыванием фигуры жрицы.
Юрка смутился вместо девушки, которую, казалось, плотоядные взгляды вовсе не задевали.
— Так, хорош, пялиться, — произнес он. — Это жрица великой Шмары.
— Шананы, — поправила Дилинэ. — Я ми-сикиль Дилинэ. Но почему от вас так сильно пахнет Хурсаг?
Торчки переглянулись. В этот момент рухнула стойка с чипсами, и всеобщему взору предстала конская морда, обросшая ракушками. Зверь поглощал чипсы в месте с упаковками, выпуская из ноздрей пар.
— Хурсаг! — вскрикнула жрица и вскинула руки.
Животное испуганно отпрянуло от чипсов и задрожало.
— Э-э, скажите ей, чтоб Буцефала нашего не трогала, — попросил один из торчков.
— Дилинэ, это всего лишь животное, — подошедший сзади Ремизов накинул на плечи девушки халат, какие носят уборщицы. — И давай ты все-таки оденешься. Мы уже не в Кимелем, здесь ты привлечешь слишком много внимания.
Жрица покорно опустила руки и приняла халат.
— Как пожелает мой бог, — произнесла она.
— Сектанты, — сделал вывод торчок.
***
Я так ничего и не узнал про взрыв. Никакой боевой тревоги, никаких прятаний в бункер. Или же на всех нас руководству было просто наплевать.
Меня отвели в казармы и велели мести пол до конца дня. Никакого смысла в том не было, кроме того, чтоб меня хоть как-нибудь занять. На койку ложиться нельзя. Отдыхать до отбоя нельзя. Не потому, что у меня были дела, а из чистого самодурства.
К вечеру начался кашель, а проценты здоровья снова снизились. Дышать стало трудно, голова от махания метлой начала кружиться. Не дожидаясь отбоя, я рухнул на койку. Это было весьма опрометчиво — шконка оказалась жесткой, будто ее из бетона сделали, чуть спину не отбил.
Я до последнего надеялся, что эти проценты здоровья — фикция. Все-таки происходящее совсем не похоже на игру. Но сейчас я в самом деле почувствовал себя плохо.
— Это что еще такое? — из собственных мыслей меня вырвал зычный голос сержанта.
— Заболел я, — ответил, не поворачивая головы. — Хреново мне.
— Встать! Быстро! — проорал он.
Я не шелохнулся. Ненавижу самодуров. Органически не перевариваю. А этот определенно самодурствовал.
— Ты оглох?!
— Вирус, по ходу, подхватил, — я попытался подавить раздражение. Встать я, конечно, мог, но если я встану, то, как говорится, кто-то сляжет. Поэтому я продолжил прикидываться умирающим.
Сержант промолчал, но и ко мне приближаться не стал. Просто стоял и, видимо, соображал, что делать. Я прямо-таки слышал, как скрипят шестеренки в его голове. Потом он вышел куда-то. Так же не сказав ни слова. И я заснул. Так крепко, что не слышал более ничего, вокруг происходящего.
Растолкало меня нечто, наряженное в белый скафандр. Со сна я дернулся, подумал, что только пришельцев ко всем злоключениям мне не хватало. И только потом разглядел довольно объемную даму внутри скафандра. СИЗ или средство индивидуальной защиты, вспомнил я, что теперь все медики в таких к пациентам ходят. Армия, видимо, не исключение.
— Солдат спит — служба идет, — буркнула она, бесцеремонно переворачивая меня на спину. Затем медичка вынула из кармана какой-то прибор и ткунала мне им в лоб. И хорошо, что я успел в достаточной степени проснуться, иначе б решил, что пришелец решил выстрелить в меня из бластера. А так-то я почти сразу понял — это всего лишь электронный градусник.
