— Смогу, — она твёрдо кивнула.
— Хорошо идём. Нужно скрыться от них подальше, пока ночь не кончилась.
***
Следующие два дня они шли почти без остановок: привал на час, дневной сон часов пять с часовыми и всё остальное и нескончаемый быстрый марш. Земля под ногами приняла небольшой уклон вверх, почва часто переходила в каменистую или в останки древних скал, идти ночью становилось всё тяжелее. Костров не жгли. Не охотились и подъедали сушеные припасы, которыми их снабдили в крепости, и это беспокоило Кальдура. Чем дальше они вступали на территорию гор, тем меньше у них было шансов выжить.
— И поэтому я тоже не скучал, — Кальдур едва смог оторвать взгляд от пропасти внизу, вздрогнул, заставил деревянные пальцы камни и снова ползти вверх.
— Из тебя бы никогда не вышел зерафит, — Розари тихонька рассмеялась, смотря на его бледное лицо и потуги. — Как тебя вообще выбрали, не понимаю.
— А из тебя бы вышел, ага, дурочка, — буркнул Кальдур.
Она загадочно и нагло ему улыбнулась. И полезла вверх с удвоенной силой.
Виденье 19. Самый первый дом
Они выбрали для восхождения самый пологий и длинный из склонов, уклон которого едва ли доходил до сорока градусов. Кальдур сначала обрадовался этому, но уже часа через четыре выдохся и пришёл к выводу, что это никак не облегчало им задачу, разве что не нужно было смотреть на пропасть, и куда меньше была вероятность сорваться или идти вниз.
К сумеркам воздух стал значительно прохладнее, а горные вершины практически не приблизились. Они нашли место для лагеря под укрытием низких и острых скал, собрали хвороста и сухой травы. Довольствовались скудным ужином, урезанными дозами воды и сном в тесноте, поближе друг к дружке.
Следующие два дня ничем не отличались друг от друга, разве к наступлению времени ночлега, они ощущали, что стало чуть прохладнее, и уставали всё больше. Ушли сначала влево, потом вправо, потеряв на это почти полдня, но нашли ледяной ручей и решили проблему с пустеющими флягами. Не смотря на прохладу и всё усиливающийся ветер, пить хотелось как на жаре.
И Розари, и Кальдур по очереди призывали части доспеха и, надеясь на обострённые чувства, несли вахты, уходили в разведку и на всякий случай приглядывали за тылом — боялись передовых отрядов темников.
День четвёртый встретил их близкой вершиной полого склона и началом другой, куда более крутой, горы. После мерзкого и промозглого ночного дождичка, Дукан вдруг отдал им свою порцию сухарей и засохшего сыра с завтрака, накопал дождевых червей, поморщился, но перекусил. То ли он готовил остальную команду к будущим трудностям похода, то ли сам собирался с силами. Ушёл на охоту и смог подстрелить двух хлипких птичек. До вечера не дотерпели — изготовили их и употребили прямо на полуденном привале, что позволило им пройти остаток пути до вершины в бодром расположении духа.
Следующее утро застало их снегом с дождём, который стаял быстро, но настроение попортил основательно.
— Ну? И куда? — спросил Кальдур, переглядываясь с Розари.
Над ними нависала большая горная гряда с несколькими вершинами, позади остались пологие склоны, а по сторонам насколько хватало глаз расходились цепочки скал меньшей высоты. Небольшой отвесный подъём вывел их сразу на три разделяющиеся тропы — крутая наверх, переходящая в скалистую скалу, налево чуть более крутая и заворачивающая за угол и пологая правая.
— Пологая выглядит более ухоженной и протоптанной, — заметил Дукан. — И поскольку мы понятия не имеем о том, что нужно делать, мы пойдём по ней. А там уже посмотрим.
— Её могли протопать козы, и она может вести к отвесной стене, — вставила Анижа, пытаясь отдышаться.
— Значит, у нас будет козье мясо на ужин. Пойдём.
— Будь у нас карта, было бы попроще, — вздохнул Кальдур.
— Я видел карту этих гор, — смурно ответил Дукан. — Только вот она плохо соотноситься с тем, что я вижу сейчас. Могу сказать лишь только то, что гора на которую мы сейчас пытаемся подняться, далеко не последняя. За ней есть ещё.
— Великолепно, — съязвил Кальдур и пошёл вперёд. — Надеюсь, мы долго сможем выдержать такой темп и темники нас не догонят...
Дукан пожевал губы, с тревогой посмотрел на ледяные шапки далеко вверху, ещё с большей тревогой посмотрел назад, вздрогнул и потуже закутался в плед. Их не убирали в сумки, ещё с прошлой ночи — порывы ветра были такими острыми, что уши отдавали болью и воспалились, почти у всех появился насморк и хрипота в голосе. Это путешествие выглядело всё более опасным, а они всё более не готовыми перед тём, что им предстоит. Настолько, что он уже раздумывал повернуть назад. Он искал нужные слова ободрения для себя самого и для команды, но на ум приходили только обрывки молитв Госпоже, которых он не мог вспомнить, ведь никогда не учил, только слышал в разные периоды жизни от разных людей.
Веди меня, Госпожа, дорогой трудной,
Дабы очистился я от всех сомнений,
И смыл грехи прошлого,
Испытай меня и направь по пути моему,
Дабы в конце него, я стал собою и открытым
Явился пред Вратами Твоими.
Он порядочно отстал, вспоминая слова, собирая их из обрывков, пытаясь сплести в единое полотно. И едва не потерял отряд из виду. Что-то заставило посмотреть его на пройдённый путь внизу, затем наверх, где была вершина и затем налево, куда они решили не идти.
Вдалеке извивающейся горной тропинке вдруг отчётливо блеснуло нечто. Если бы оно поблекло мгновением раньше, Дукан бы решил, что ему просто показалось. Он не стал кричать, чтобы не привлечь лишнее внимание, устремился вперёд, остановил и развернул отряд. Нужно было идти другим путём. Госпоже и Её знакам он доверять боялся, как и всему в Эреррезире, даже самому себе. Но на чём учиться доверять, если не на них?
***
За углом склона тропинка изогнулась ещё сильнее, сузилась до размера колеи под ногу и резко пошла вверх. Изо рта Кальдура так и просились ругательства и недовольство выбором маршрута, но он живо притих, когда они нашли тело.
Молодая девушка с бледной кожей и волосами цвета крыла ворона, лежала на небольшом клочке земле над пропастью. Её потёртый чёрно-серый доспех из кожи был переломан от падения в пропасть, капли крови и синие пятна застыли на безмятежном лице, её сбитые и исцарапанные руки были сложены на рукояти погнутого меча. Она была прикрыта плащом и обложена камнями, но шквалистый ветер освободил ткань и совсем недавно — стервятники ещё не успели до неё добраться.
— Разведчица. Лёгкий доспех и хорошая обувь, утеплённый плащ, большая фляга, нет щита. Давно в походе, судя по износу снаряжения. Сорвалась, похоже. — Дукан внимательно осмотрел её, и закончив, снова укрыл плащом.
Розари и Анижа помогли ему найти и уложить камни побольше. Не чтобы отдать почести — а чтобы её товарищи, если вернуться к этому месту, просто прошли мимо и на заметили, что тут был кто-то ещё. Кальдур внимательно оглядывал соседние склоны, подолгу задерживая взгляд в разных точках.
— Что она тут делала? — спросил он настороженно. — Думаешь они могли нас обогнать по другому маршруту?
— А ты как сам думаешь, парень?
Дукан подошёл к Аниже, ласково ей улыбнулся, поправил ей плащ, набросил на голову капюшон.
— Не поднимай голову высоко, девочка, держись поближе к скале и веди себя тихонько. Мы в этих горах не одни.
Анижа кивнула ему и поморщилась. От восхождения и острых скал, её рана снова открылась и кровоточила. Она снова выглядела измождённой, бледной и смурной. Ей приходилось тяжелее всего.
— Тебя тоже касается, сквернослов.
Дукан кивнул Кальдуру, сам запутался в серо-коричневый плащ потуже, чтобы меньше выделяться на склоне, и тут же получил по голове гроздью крохотных камешков и облаком пыли. Замер, прислонил палец к губам, прислушался и посмотрел наверх. Ничего кроме шороха и небольшого эха от падения камней, слышно не было.
