Я кивнул. Мы с учителем решили, что это было возможно. Многие качества, я унаследовал от мамы: способность замедлять время, предчувствие приближения чьей-либо смерти, и самая недавняя – способность чувствовать цель на расстоянии, которая открылась мне, когда я преследовал ведьм и искал голову Дьявола.
- Есть еще одна вещь, которую ведьмы могут сделать, - предположил я после недолгого раздумья, – они направляются сюда за головой. Я думаю, они возьмут тело с собой, чтобы оно было неподалеку в Хэллоуин: ночь, когда ведьмовские шабаши попытаются воссоединить две части плоти вместе, чтобы вернуть сильнейшее существо тьмы и возвратить его к власти.
- Да, парень, ты прав, по поводу этого дня. В полночь, ведьмы шабаша Ламас собрались на холме Пендл и призвали его в наш мир. Было очевидно, что они используют Хэллоуин, самый важный и сильный из праздников тьмы, чтобы восстановить ущерб, который мы нанесли и убедиться в поражении света. Но это может быть и не в полночь. Закат – еще один момент, когда темные заклинания усиливаются – момент, когда солнечный свет уступает дорогу тьме ночи.
Когда стемнело, я отнес свечу наверх, в свою старую комнату. Грималкин с радостью согласилась переночевать в саду, в кузнице, которую она строила.
В комнате все изменилось: пол, кровать, шкаф и занавески. Осталась только одна вещь, которая сохранилась, та, что я в первую очередь осмотрел, в самую первую ночь в доме Ведьмака.
Три стены были заново отделаны, но четвертая – нет, если отбросить то, что она была немного закопчена дымом. Учитель сохранил ее, потому что на ней были записаны 30 имен, включая мое собственное. Это были имена учеников, которых он обучал, или в большинстве своем – начинал обучать. Треть из них, включая моего предшественника, Билли Брэдли, умерли насильственной смертью, обучаясь ремеслу. По крайней мере, один, обратился во тьму, в то время как остальные, просто не закончили обучение. Я встречал троих, кто закончил: Билла Аркрайта, отца Стокса и последним был Джадда Бринсколл. Я осмотрел свое собственное имя, я помню, как мне показалось неуместными написать его в первую ночь. Только после, когда я набрался смелости для этого, я нашел место радом со своими предшественниками. Казалось, это было так давно, с того времени столько произошло.
Когда я снова подумал о своем учителе, меня снова посетила мысль, что все близится к концу. Уже тогда, когда он заверял свое завещание у законника, мистера Потса, я все больше и больше осознавал, что стану его последним учеником.
К тому же, учитель недавно напомнил мне о пророчестве, которое написала Мама в своем письме, вскоре после моего рождения…
Мысли о маме, вновь вернули Алису в мою голову. Мама провела много времени с Алисой, но даже она не была уверена в ее будущем. Ее слова запомнились мне.
- Девочка может отравить тебе жизнь, стать чумой, ядом для всего, что ты делаешь. Или превратится в твоего друга, лучше и ближе которого у тебя никого не будет. Алиса может перевернуть твою жизнь. Только я не знаю, по какому пути она пойдет. Не вижу, как бы ни старалась.
Теперь я знал, какой путь она избрала. Всякая надежа оставила меня. Алиса окончательно примкнула к тьме.
Я поставил свечу на прикроватный столик и начал раздеваться, начав с рубашки. Случайно, мой взгляд упал на левое предплечье.
Отметины от ногтей Алисы исчезли. Несколько лет назад, в ночь, когда Мамаша Малкин была уничтожена, она вонзила их в мою кожу и пустила кровь. Она назвала это своей меткой. Она хорошо мне послужила, когда Маб Маулдахилл попыталась приворожить меня, это защитило меня.
Алиса сказала, что это никогда не исчезнет, но теперь они внезапно пропали. Было ли это подтверждением того, что наша связь окончательно разорвана? Во время одной из наших первых бесед, Ведьмак сказал мне то, что я посчитал возмутительным и раздражающим – Никогда не доверяй женщинам!
Позднее я узнал, почему он дал мне столь странный совет. Любовью его жизни была Мэг, ведьма-ламия, которая принесла ему много проблем. И теперь история повторялась.
Когда я впервые встретил ее, Алиса уже обучалась ведьмовскому искусству у Костлявой Лиззи. Она использовала магию, чтобы защитить нас от Дьявола, это правда. Но с самого начала, она образовала разрыв между мной и учителем: я лгал и недоговаривал ему по поводу многих вещей.
Да, он был прав с самого начала, я должен был его послушать.
Я никогда больше не смогу доверять Алисе Дин.
Я задул свечу и лег в постель, чувствуя себя несчастным и одиноким. Спать оказалось невозможно, и за пару часов до рассвета я потянулся, зевнул, а затем начал беспокойно ходить вперед и назад по своей комнате.
Через некоторое время я услышал шум снаружи и выглянул в окно. Я ничего не увидел, и мне пришлось поднять нижнюю половину окна. Она хорошо поддалась; плотник хорошо поработал. Мне в лицо мгновенно подул холодный октябрьский ветер, заставив меня дрожать. Я ничего не видел, но определенно что-то слышал: звук ударов молота о метал.
Должно быть это Грималкин. Ее нигде не было видно, и я решил спуститься к ней и поговорить, в частности и о том, как она хотела исправить свою ногу, так что я натянул сапоги и пошел вниз.
Я вышел через задние двери и направился в сторону источника шума, который доносился из восточного сада, где мы держали ведьм в ямах. Там лучше не находиться после темноты: мы всегда пытались находиться поближе к дому, даже на моих уроках, которые проходили в светлое время дня. Впрочем, я не сомневался, что такую сильную ведьму как Грималкин, не волнуют ведьмы заключенные в ямах. Хотя луна пролила свой лунный свет на землю, и все было хорошо видно, под деревьями в саду царила тьма, и я двигался очень осторожно. Я прошел могильный камень; под ним были тринадцать прутьев, которые закрывали яму. Это была яма мертвой ведьмы – прутья не позволят ей выползти наружу.
Я увидел свет впереди и понял, что он исходит из маленькой кузницы: наковальня была сооружена из камней; к ней было прислонено множество молотков. Горн тоже был построен из камней, и ведьма-убийца присела над ним, держа рукоять клинка щипцами.
Рядом с ней лежал мешок, нижняя его половина была окровавлена – без сомнения, в нем лежит голова Дьявола.
Я наблюдал, как Грималкин достала клинок, затем снова сунула его обратно, и из пасти горнила посыпался сноп искр.
Я знал, что она делала разные виды оружия. Короткими были кинжалы; ножи она использовала для боя вблизи. Но я не видел такого длинного клинка у нее. Он больше был похож на меч.
Вдруг она обернулась, поднялась на ноги и пошла ко мне. Казалось, она не была удивлена моим присутствием; наверное, она знала, что я наблюдаю за ее работой. Я начал нервничать – но она улыбнулась мне, оскалив свои острые зубы.
