Бедные деревенские лачуги, что видел Кристиан по пути в столицу произвели на него надлежащее впечатление.
Кристиан начал формировать налоговое ведомство, рассчитывая в будущем обложить налогами с оборота всех торгашей, а налогом на землю аристократию.
Все кабаки в черном городе были выкуплены в казну. Пьяницы должны набивать карманы короля, а не кабатчиков.
Все это не привело к наполнению казны, а совсем наоборот.
Коронный казначей–граф Суган представлял отчет каждое утро, морщился и вздыхал.
— Зато в Абейнхорте нет голодных и попрошаек! — весело заметил Кристиан.
— Ваша, правда, ваше величество.
Нищебродов и попрошаек согнали на городские работы: мостить дороги и возводить стену. Там всех кормили каждый день до отвала. Кристиан сам за всем следил, каждый день с небольшой свитой объезжая столицу.
Проворовавшихся чиновников драли на площадях кнутами и выгоняли из столицы вместе с семьями.
Народу нравился справедливый и молодой король, так что каждый день в свой адрес Кристиан слышал на улицах только восхваления.
— Народ любит вас, ваше величество! — то и дело твердили придворные льстецы.
Королю не хватает королевы.
Об этом говорили по всему городу и далеко за пределами. Многие незамужние девицы засыпали в сладких мечтах о молодом короле.
Барон Кун попытался представить Кристиану новых фрейлин из лучших домов Абейнхорта.
— Нет королевы–фрейлины не нужны! — отбрил Кристиан и велел отправить девиц по домам.
Он не мог забыть Хайди и лелеял мысль заказать художнику в Плимутроке ее портрет.
Молодой король прогуливал молебны, не ездил на охоту, зато приказал закупать книги для библиотеки и совсем не священные тексты.
Прошли три сорокадневки. Пришла зима со снегом и морозами, совсем как на земле…
Рано утром Кристиана разбудил звон колоколов. Суматошный, со всех концов города.
«Вроде не праздник?»
Кристиан подошел к окну и замер. Через ворота и заснеженную площадь к главному зданию замка валила вооруженная толпа. Пики, секиры, мечи…
Люди ревели что–то неразборчивое, потрясая оружием. Знакомые морды гудруновских отпрысков мельтешили там и сям.
«Мятеж?!»
Кристиан быстро оделся, выхватил шпагу из ножен, подбежал к двери. В большой комнате для малых приемов вопреки обыкновению не оказалось дежурных наемников из роты Вилея. Пусто и тихо.
«Куда все разбежались?»
Кристиан вышел в тронный зал и здесь никого.
Издалека доносился шум толпы и удары. Ломали двери.
Кристиан вернулся в спальню и забаррикадировал дверь мебелью. Подошел к окну.
Его силуэт заметили. В окно второго этажа полетели стрелы и копья.
Осколок стекла резанул по щеке. Кровь закапала на пол.
— Самозванец! Выходи бляжий сын! Выходи! — орали со двора. Копье влетело в окно и вонзилось, дрожа в наборный пол.
— Это заговор… — прошептал Кристиан.
— Ты прав, мой мальчик.
— Лорас, я так рад! Ты здесь! Что случилось? Ты построил портал? Как?
Маг, стоя рядом с овальным порталом, дружески улыбнулся.
— Твоя кровь. Ты не сын Арнольфа, ты сын Воракса. Габриель во всем призналась. Арнольф был бесплоден. Твоя кровь попала на пол и пробила брешь в заклятии Воракса. Когда ты умрешь и кровь зальет эту комнату, заклятие исчезнет полностью.
Кристиан не поверил своим ушам.
— Ты хочешь моей смерти?!
— Не хочу. Но по иному не выйдет. Прощай, Кристиан, сын Воракса.
Овал погас, а об окно ударилась лестница верхним краем.
Первого, кто влез в окно, Кристиан проткнул насквозь. Второму разрубил лицо. Третьему проткнул шею.
А потом полезли густо люди в доспехах из роты Вилея.
— Мразь! Изменники!
Кристиан пропустил удар и рука онемела. Шпага выпала на пол.
Копье с хрустом вонзилось в грудь. Он закричал от нестерпимой боли, но кровь хлынула в горло и заглушила крик.
…Проснулся мгновенно, как и не спал! Открыл глаза в темноте и затаил дыхание. Потрогал себя за грудь дрожащей рукой.
«Я жив, я снова живой!»
Вкрадчивые шаги рядом …Легкие, почти бесшумные…У изголовья….
Кристиан прислушался.
«То же самое опять…»
Кровь стучала в ушах нарастающим ритмом.
Зашелестели перья….Да, да, перья! Голубь? Ночью? А может это ангел?!
Теплая ладошка легла на лоб.
Язык онемел и рот пересох.
Кристиан попытался шевельнуться, подскочить, хоть двинуться…не смог!
— Прощай… — прошелестел над ухом нежный голос….
…..Кристиан открыл глаза. Белый потолок спальни. Лучи солнца били в распахнутое окно, и ветерок шевелил лениво коричневые фактурные шторы.
«Вот даже как?!»
Да, он опять в замке Ружмонт.
Сейчас придет Лорас, старая сволочь! Начнет про все рассказывать. Петь соловьем!
«Мой отец маг Воракс. Если это правда, тогда понятен фокус с мечом Гленоров!»
Многое стало понятным. Непонятно одно–что делать дальше? Или снова?
— Ваше высочество!
«А вот и он, «старый друг»! Вражина…»
— Доброго утра.
— Доброго утра и вам. Вы в замке Ружмонт, ваше высочество.
Все та же фиолетовая мантия и добрейшая внешность старого профессора. Старый, добрый Лорас!
— Я — Хранитель Лорас, ваше высочество.
— Какое сегодня число? Четвертое гейтана?
— Да, а как вы узнали?
Кристиан ухмыльнулся.
— Вы мне не поверите, я ужасно догадлив с детства!
— Вы — принц Кристиан, ваше высочество. Последний из рода Гленоров…
Кристиан опять выслушал все то, что и ранее, в прошлых жизнях ему рассказывал маг–хранитель. Выслушал равнодушно, разглядывая мягкую шкуру под ногами, чтобы не смотреть в глаза предателя и лжеца.
— Когда вернется Хайди? Завтра?
— Хайди на прогулке морской и будет через пару дней. — Автоматически ответил маг и тут же спохватился — Кто вам про нее рассказал?
Кристиан пожал плечами.
— Птички напели!
— Вы понимаете язык птиц?! — удивился маг.
— Это шутка, можете не волноваться!
«А если серьезно–какими талантами наградил меня мой батюшка? Бесконечной жизнью?»
Кристиан замер, потрясенный догадкой.
Что если это воскрешение раз за разом–дар Воракса. Заклятие бессмертия?
— Я понимаю ваше потрясение, мой принц, но будьте мужественны! Вы истинный наследник Арнольфа Второго и меч Гленоров ваш по праву…
— Где моя мать?
— Бывшая королева Семиречья Габриель ныне монахиня монастыря Плачущих дев.
— Я хочу ее видеть.
Маг встал с кресла.
— Это не сложно устроить, но зачем?
— Я скучал по маме, разве это сложно понять?! — рыкнул принц.
Он поднялся с кровати и, шагая по комнате босиком от окна к двери кратко изложил свои воспоминания про три предыдущих появления в замке Ружмонт, включая и внезапную смерть в финалах. Умолчал он про четвертую жизнь, самую насыщенную и кровавую.
