– Здесь ящик с песком, – заметил Мани. – Весьма любезно с их стороны.
Тауг медленно кивнул:
– Нам придется пожить здесь какое-то время. Во всяком случае, они так считают.
– Если я выскажу одно предположение, ты скажешь, что я морочу тебе голову.
– Не скажу.
– Хорошо. – Мани выдержал паузу для пущего эффекта. – Я предполагаю, что под твоей кроватью стоит ночной горшок, который в пять раз больше… – Он осекся.
– В чем дело?
– Картина. – Мани уставился на картину округлившимися глазами. – Он исчез.
– Человек в черном?
– Это был не человек, а инеистый великан.
Мани легко взлетел на спинку громадного кресла и оттуда перепрыгнул на стол.
– Я не знал, что ангриды рисуют картины, – сказал Тауг.
– Сомневаюсь, что это они. Похоже, они вообще мало что делают из того, что за них могут сделать рабы.
– Но рабы же слепые.
– Не женщины – а женщины знают толк в изящных искусствах. – Кончик хвоста у Мани несколько раз дернулся туда-сюда. – Моя хозяйка рисовала замечательные картины, когда требовалось для колдовства. Колдовство и искусство имеют много общего.
– Минуту назад ты сказал, что женщины испугались колдовства, – возразил Тауг, – хотя никаких причин для страха у них не было.
– Ты ничего не понимаешь.
– И долго ты собираешься сидеть и пялиться на картину?
– Это все равно что сторожить крысиную нору, – пояснил Мани. – Кстати, здесь есть крысиные норы в стенных панелях.
– У меня бы не хватило терпения.
Мани с видом превосходства промолчал.
– Ты узнал его? – спросил Тауг.
– Инеистого великана на картине? Нет.
Тауг едва доставал подбородком до верха кровати, но, ухватившись за одеяло и подпрыгнув, забрался на нее.
– А я узнал.
Он сел на край, свесив ноги.
– И кто это?
– Я скажу, если ты скажешь мне, зачем ты понадобился королю.
– Да запросто. Моя прежняя хозяйка посоветовала ему поговорить со мной.
У Тауга округлились глаза.
– Это она тебе сказала?
– Нет. Я не общался с ней с тех пор, как она сообщила мне про эльфийскую девушку со сломанным позвоночником. Но кто еще из тех, кто обо мне знает, мог говорить с ним? Так кто изображался на портрете?
– Она призрак? Так говорил сэр Эйбел.
– Верно. Давай выполняй свою часть сделки.
Тауг ударил пятками по матрасу:
– А зачем ей надо, чтобы он поговорил с тобой?
Мани продолжал смотреть немигающим взглядом на картину.
– В данный момент я понятия не имею, но наша договоренность не предусматривала такого вопроса. Так кто это был?
– Мы узнаем, когда поговорим с королем. Ты собираешься говорить с ним, Мани? Он разозлится, коли ты откажешься.
– Тогда я откажусь – и никогда больше не стану заключать с тобой никаких сделок. Я думал, ты человек чести.
– А я и есть человек чести, – заявил Тауг. – На портрете был изображен…
Дверь открылась, и вошел ангрид в черном балахоне, такой высокий, что комната сразу показалась маленькой.
– Я, – закончил он фразу. – Меня зовут Тиази, я первый королевский министр.
Он говорил тихим голосом, от которого мурашки бежали по коже.
– Наш король обедает, – сказал он, отодвинув от стола кресло и сев. – Он пришлет за вами после обеда. Я решил, что будет лучше, если сначала мы обсудим все вопросы между собой.
Сидящий на столе Мани отвернулся от пустой рамы.
Тиази внимательно посмотрел на него:
– Кто у вас за главного?
– Он, – сказал Тауг. – Только я не знаю, станет ли он говорить с вами. Иногда он отказывается разговаривать с людьми.
Голос Мани промурлыкал:
– Я всегда разговариваю с людьми, сведущими в магии. Я за главного, как сказал мой слуга. Что касается обсуждения вопросов, то о каких вопросах идет речь?
Холодная улыбка тронула губы Тиази.
– Ты скажешь мне, когда захочешь, чтобы я тебя погладил?
– Скажу, если захочу, чтобы вы меня погладили. Такую честь я оказываю не многим, да и то редко. Это один из вопросов? Я должен позволить вашему королю гладить себя, нравится мне это или нет?
– Я бы советовал поступить именно так. Он любит животных.
– Если он любит котов, он меня поймет.
Тиази снова улыбнулся:
– Ты не хочешь прислушаться к моему совету по данному вопросу?
– Я не нуждаюсь в ваших советах по данному вопросу, – неторопливо проговорил Мани, – и ни по какому иному. С другой стороны, зримые проявления доброй воли вызывают признательность и требуют взаимности. Какую услугу можем мы оказать вам?
– Несколько разных. Вы знаете, что ваш отряд убил тринадцать королевских подданных?
– На нас напали в мое отсутствие, и я не мог предотвратить столкновение.
Тиази кивнул:
– Напал наш пограничный отряд, разумеется.
– Они не представились.
– Это были солдаты короля? – вмешался Тауг.
Тиази принял еще более высокомерный вид.
– Это были сыны Ангр, нашей великой прародительницы, состоящие на службе его величества.
– Но…
– Они забрали дары, которые вы везли в Утгард? Само собой.
– По приказу короля?
– Ваш отряд походил на военный. Вы не согласны?
– Нет, – сказал Мани. – Конечно не согласны.
– В отряде были всадники в доспехах и лучники. Несомненно, у вас имеются объяснения, но это не меняет дела. Мы – его величество – решили выяснить, насколько вы сильны.
– По вашему совету?
Тиази отмахнулся от вопроса Мани.
– Эксперимент мог оказаться интересным. И оказался гораздо интереснее, чем мы ожидали. Солдаты его величества легко взяли верх над вашими воинами и забрали ценности.
– Мы все вернули, – мрачно заметил Тауг.
– Совершенно верно. Видите ли, мы надеялись, что ваш командир вернется к своему королю за новыми дарами. Нам это было бы выгодно. Но вместо этого среди вас вдруг появился всадник в зеленых доспехах.
– Откуда вы знаете? – спросил Мани.
– Мы убили не всех великанов, – сказал Тауг. – Некоторые убежали.
Тиази кивнул:
– Я разговаривал с ними. Если точнее, наблюдал за происходящим, глядя в свой кристалл.
– Хотелось бы его увидеть, – сказал Мани.
Тиази одарил кота очередной ледяной улыбкой.
– Обязательно увидишь, киска. Всенепременно.
– Вы хотите знать, сражались ли мы с Мани с вашими солдатами? Я – да, а он – нет. Если вы считаете нужным наказать меня за то, что я бился с налетчиками, ограбившими нашего короля, я не в силах помешать вам.
Тиази потряс головой, внимательно глядя на Тауга прищуренными глазами.
– Ты меня принимаешь за садиста. Я причиняю боль только по долгу службы. Это не вызывает у меня ни протеста, ни удовольствия – я просто выполняю свой долг. Ты когда-нибудь видел, как твой друг играет с мышью? Когда увидишь, возможно, вашей дружбе придет конец.
