— Девушка просто поразила всю комиссию своим огненным темпераментом, — достаточно обтекаемо обрисовал ту ситуацию учитель.
Вот, что значит несколько лет преподавания! Даже сейчас нашел нужные слова, чтобы выразить испытанные тогда эмоции. Я бы так никогда не смогла!
В тот момент, была уверена, что меня сейчас пинками из Академии погонят, и еще приговаривать будут: «Будешь знать, как кураторов поджигать!», а потому я старалась и тушила мое же собственное пламя.
— Девушка! Девушка! — слышалось со всех сторон, потому что я тут тушила, а тут поджигала.
— Окно! Откройте кто-нибудь окно! — попросил женский голос.
Естественно первой к окну подбежала я и толкнула раму. Магическое пламя выбило не только раму, но и стекло, вставленное в дерево, оплавило.
— Пожар! Пожар! — заорал дворник-смотритель, собаки, на его голос и свисток, начали заполошно лаять.
Тревога поднялась на всю Академию.
— Девушка, как ваше имя?! — прогремело надо мной.
От нервов и такого командного голоса присела со страху и призналась:
— Рея Варас, — едва слышно булькнула в ответ.
— Рея Варас прекратите разрушать Академию и НИЧЕГО! Слышите? НИЧЕГО! НЕ ДЕЛАЙТЕ! Отойдите вон в тот угол и стойте смирно, пока мы будет тушить все после вас, — ослушаться такого грозного окрика, просто не могла.
Маги, понявшие, что я больше ничего не добавлю к уже сотворенному мной, очень быстро затушили магический огонь и дали отбой сторожу-хранителю, который уже успел прокинуть пожарный шлаг, не надеясь на учителей, и повернул вентиль, обдав комиссию со двора Академии в окно струей ржавой и ледяной воды. А какая еще может быть в пожарных бочках, наполнявшихся раз в три месяца?
Грустно смотрела на мокрых магов, которые сердито поглядывали на меня. Но они все равно считали себя в выигрыше, после того, как посматривали на господина Шортана, который, в одних симпатичных таких трусах, пытался придумать, чем ему прикрыться. Дело в том, что всю свободную материю, включая занавески, скатерть и прочее, я успела спалить. Но идти осенью по городу совсем в летнем варианте ему не хотелось. Вопрос был решен, когда куратор обернулся волком и уселся на подпаленный, но сухой стол, в отличие от пола, где хлюпала жижа с сажей. Чистоплотный зверь, ничего не скажешь.
Именно тогда в моей душе навсегда поселился священный ужас перед раздетым мной, а потом обратившемуся в волка куратором Шортаном.
Мне всегда казалось, что он в любой момент моей неудачи обернется серым волком и съест непутевую студентку…. Чтоб больше не мучиться с ней.
— Вы меня выгоняете? — обреченно после всего катаклизма спросила приемную комиссию.
По лицам магов понятно стало, что самое яростное для них желание — это не видеть больше меня никогда!
— Нет, почему же? — послышался совершенно нелогичный ответ от строгого мужчины, оказавшегося, впоследствии, директором многострадальной Академии королевских чародеев, — Тебя без знаний отпускать опасно. Так что, ты принята и мы возьмемся за тебя особо! Люк, присмотри за ней. Рея Варас будет на твоем курсе. Девушка способная, но оставлять ее без присмотра нельзя!
Так меня приняли в Академию королевских чародеев. А потом я влюбилась в Дариса, и начались все эти неприятности с магическим поединком.
— Это правда? — с придыханием спросила любопытная девочка меня.
Я испуганно оглянулась на заинтересованные лица попутчиков. Что, правда? Она о чем? Погрузившись в воспоминания, напрочь отключилась от реальности, и сейчас не понимала, что я должна подтвердить. Перевела взгляд на куратора и поймала с хитринкой взгляд мужчины. Это что он там обо мне такое рассказал?
— Нет! — решила навести справедливость, — Он меня сам поцеловал. А я совсем не собиралась!
Народ ахнул. В глазах куратора блеснуло осуждение, мужчина быстро ко мне наклонился, даже сообразить не успела зачем, и поцеловал, крепко обхватив рукой за талию. Особо сопротивляться не могла, нас же считали женихом и невестой, но ладонями уперлась в грудь мужчины и попыталась незаметно отпихнуть очень активного выражающего свои чувства «жениха».
Поцелуй, конечно, был нежным и приятным, но кроме неловкости и знакомого чувства, что я опять сотворила что-то не то, не вызывал. Вот спрашивается, с чего вдруг мне сейчас целоваться с собственным учителем? Тем более, что только что вспоминала, как спалила на нем всю одежду на вступительных экзаменах!
— Прекратите целоваться, — возмущенно прошептала мужчине, едва он освободил мои губы.
— Напоминаю, мы молодожены. Нам положено, — был такой же едва слышный ответ строгим тоном, будто учитель что-то пояснял неразумной студентке.
— Кучер запретил, — прошипела ему недовольно.
— Дело ж молодое, добровольное! — послышался уже знакомый мужской голос. — Поссорились — помирились.
А мы ссорились? Вообще, что происходит? Что им такое рассказал куратор, что мои слова о поцелуе могли прозвучать, будто мы поссорились? Внимательно оглянулась на пассажиров, которые старались удержать улыбки под маской серьезности и на нас не смотреть.
— А вы, дядя, говорили, что ваша жена не хочет целоваться, — произнесла заинтересованно девочка.
— Что ему первому, что ли попалась строптивая жена? — пробасил мужской голос.
— У вас мужчин только одни поцелуи на уме, а нам нужно внимание, — поучающим тоном проговорила какая-то женщина.
— Внимание, сейчас будет поцелуй! — пробасил довольный тот же мужской голос, чем вызвал бурю смеха в карете.
А мужчина, и, правда, прижал свою жену и поцеловал. И ведь зарделась женщина от удовольствия. Эх, мне бы так! А то о поцелуях Дариса мечтать даже нельзя, все руки обожжет, а вот с куратором, которого боюсь до самых косточек, уже второй раз целуюсь из-за обстоятельств. Вот что значит, никаких чувств к нему не испытываю, но легенду придется поддерживать, чтобы нас обманщиками не посчитали.
Ой, Маркиз же говорил, что куратору больше моего досталось, надо бы его поблагодарить и спросить, как он вылечился без магии. Опустила глаза на его руки и увидела, что он в перчатках, хотя в карете достаточно тепло. Две крытые жаровни с горящими углями стояли в карете, да пассажиры надышали. Мне так стало жалко куратора. Ведь он старается, выпутывает меня из каждой переделки, а я даже не поблагодарила за помощь. Протянула руку и взяла его в свою, при этом не подумавши, сжала от полноты чувств, и услышала про Хариша и глупых студенток сквозь плотно стиснутые зубы. Поняв, что снова заставила полуоборотня страдать от ожогов, решила смириться со своей судьбой, убрала руки, откинулась на спинку жесткой скамейки и прикрыла глаза. Думаю, будет лучше, если я притворюсь слепо-глухо-немой и недалекой от рождения, чтобы ко мне больше вопросов не было.
Но мне не повезло, карета затормозила, и люди вокруг стали суетиться и собирать разложенные вещи. За интересной беседой, что поддержал куратор и скучающие пассажиры, мы как раз подъехали к постоялому двору, где должны были переночевать. Как таковая, остановка на ночлег в пути меня нисколько не смущала, да и сейчас она прервала неловкие разговоры о поцелуях в карете. Неожиданности начались уже в самом постоялом дворе.
Многие пассажиры, увлеченные разговором, завершившимся поцелуями, активно переговаривались и были возбуждены данными моментами. Только я чувствовала неловкость перед куратором за свою очередную неловкость, когда сжала опаленные руки. Вылезали все в том порядке, в каком размещались. То есть, сначала мы с куратором, потому что сидели у дверей кареты, а затем остальные пассажиры. Вещей у нас было немного и уместились под нашими ногами, потому, прихватив небольшие дорожные сумки, направились к дому, где уже в ожидании нас хлопала дверь, выпуская клубы теплого воздуха.
Не ожидая подвоха, мы вступили в царство тепла, уютно пахнущей столовой для приезжих, и втянули носами ароматный запах ужина. Есть хотелось сильно, все же целый день в дороге, а питались лишь бутербродами, которыми благородно поделился со своей нерадивой студенткой куратор. Я же впопыхах и своем страхе встречи с мужчиной, после показа нашего поцелуя, совсем забыла те самые пирожки, про которые мне говорил Маркиз утром, пока собирала свою сумку. На слова заботливого кота покивала, мол, поняла все и выбежала к месту встречи.
Первым делом плюхнулись за стол и заказали горячих щей с острым перцем и сметаной, чтобы прогреть все косточки. В этом у нас вкусы неожиданно совпали, и мы улыбнулись друг другу. Хозяин отдал заказ на кухню своей жене, а в столовую стали входить наши пассажиры, у которых вещей было гораздо больше наших. Мы радовались тому моменту, что первыми сделали заказ, ровно до того момента, когда вошел кучер.
— А! Молодожены! — прогремел его голос в шумной столовой.
Нас это особо уже не трогало, и мы не обратили внимания на мужчину, но вот он как раз постарался привлечь к нам максимальное внимание.
