Говоря это, Мирабель чувствовала облегчение от слов. Она их говорила шепотом, но обоим казалось, что это был крик. Это был крик ее души, истерзанной любовью, сомнениями и разочарованием в любимом. Слова подбирались сами, выплескивали вместе с собой всю боль и отчаяние. Девушке хотелось, чтобы ему было так же больно, как и ей в тот миг, от холодного тона уверенного в себе дракона, заманившего в свои любовные сети герцогиню.
Когда Мирабель произносила эти слова, на душе дракона тревога стала немного уходить. Постепенно, не сразу, но все же. Он понял, что Мирабель стала жертвой глупого стечения обстоятельств. Девушка не так поняла их разговор с Ришем и обиделась. Он смотрел на горящие возмущением любимые глаза и невольно стал улыбаться в ответ.
— Ты доволен! Ну конечно, ты доволен! Ты одержал очередную победу на девушкой. Потому ты с таким хладнокровием хвалился об этом своему другу! — Мирабель негодовала.
Только в этот момент она поняла, что сидит у дракона на коленях. Это возмутило еще сильнее. Оглянувшись вокруг, Мирабель увидела, что это ее спальня. Наглый дракон заявился к ней среди ночи, посадил ее к себе на колени и теперь устраивает допрос! Как он посмел?! Или именно это подразумевал Рион, говоря своему другу: «завтра все решиться»? Пришел ее соблазнить, пока все вокруг спят?
Именно на этой мысли Мирабель подскочила на ноги и влепила улыбающемуся дракону пощечину.
— Убирайся отсюда! Пока я не размазала по твоему лицу твою улыбочку! — отступив на шаг, прошипела герцогиня на Риона.
— Мирабель! — воскликнул, по-прежнему улыбаясь.
Дракон и ухватил за подол кружевной рубашки и резко дернул на себя, при этом он поднялся на ноги. Герцогиня от этого собственнического движения врезалась своей грудью в Риона. Мирабель замахнулась маленькими кулачками и постаралась со всей силы ударить такого любимого и такого ненавистного одновременно дракона. Но художник перехватил изящные кисти рук и прижал к своей груди, где радостно билось сердце. «Она меня любит» — танцевало в радостном танце огромная душа дракона. Осталось лишь успокоить разбушевавшуюся драконицу.
Кремовое кружево, элегантно очерчивающее фигуру стройной девушки, возмущенно крякнуло, предупреждая, что может порваться в любой момент. Но обоих драконов сейчас это не волновало. Они схлестнулись взглядами. Рион смотрел с любовью и нежностью на такую гордую и красивую драконицу. Мирабель пылала негодованием и ненавистью.
— Милая моя Мирабель. Я так ответил, чтобы любопытный Риш больше не задавал неуместных вопросов, — сказал правду художник. — Я не собирался с ним обсуждать тебя, наше чувство. Потому ответил ему холодно и без вариантов. Эти слова предназначались не тебе, а ему.
Мирабель чувствовала руками, как бьется сердце дракона, смотрела в карие, почти черные во тьме, глаза и видела в них лишь нежность и понимание. Рион понимал теперь, что послужило причиной такого разочарования в нем девушки. Он понимал и готов был сделать все, что угодно, чтобы достучаться до нее, поверить и вновь открыть свое сердце для любви. Ведь он ее искренне и очень сильно любит.
— Извинять и просить прощения не буду, потому что не сделал ничего дурного. Но вот умолять поверить мне вновь и открыть свое сердце, буду на коленях!
С этими словами Рион медленно опустился вниз на одно колено, вторая нога была согнута. Он смотрел на свою драконицу снизу вверх и не мог оторвать взгляда от своей красавицы. Мирабель, не ожидавшая от него такого поступка замерла в растерянности и смотрела на мужчину у своих ног.
— Зачем ты сегодня пришел? — почти со стоном спросила герцогиня.
— Чтобы поговорить. Меня напугало то, что тебе не здоровится, и ты не пришла к ужину, как обещала, — честно ответил ей Рион.
— Что должно будет решиться завтра? — все еще с сомнением спрашивала Мирабель, боясь поверить еще раз.
— Это будет завтра, — как-то туманно ответил Рион, чуть нахмурившись.
В наступившей тишине Рион ждал и надеялся, а Мирабель старалась понять хоть что-то. Но понимала она только одно — она любит этого дракона, всем сердцем любит. Его темные глаза пронизывали насквозь и молили вновь поверить ему и открыть свое сердце. И оно дрогнуло.
Поняв, что еще немного, и она не выдержит, сама кинется целовать такие манящие в улыбке губы, Мирабель произнесла:
— Уходи, пожалуйста, — голос был мягким и просящим.
Она поняла, что в душе не в силах отказаться от этой любви, но ей нужно было подумать, разобраться в себе и хоть что-то понять.
— Ты любишь меня? — с тревогой и ожиданием спросил Рион, поднимаясь.
Мирабель промолчала. Слишком страшно было вновь в этом признаваться.
— Мирабель, скажи, ты простила меня? И любишь по-прежнему? — художник взял кисти ее рук в свои и вновь прижал к своей груди.
После этого привлек ее фигурку к себе и обнял обеими руками. Твердо решив, что не отпустит, пока девушка не признается в своем чувстве к нему. Слишком была высока ставка за это признание. И это была жизнь самой Мирабель.
Мирабель подняла глаза на лицо своего любимого и прочитала столько беспокойства и тревоги, что не удержалась и призналась:
— Да, люблю, — едва слышно раздался на такой животрепещущий ответ.
— Милая моя, как же я счастлив! Родная моя, любимая! — Рион подхватил в восторге девушку на руки и закружил по комнате, придумывая все больше и больше ласковых слов.
Его душа пела, а Мирабель смеялась над словами, порывом, и ей было хорошо на руках у любимого. Опустив на пол свою драгоценность, Рион прижался губами к губам девушки. Их поцелуй был бесконечно нежным. Он дарил обоим надежду и Рион теперь точно знал, что у его любимой есть будущее. Что после завтра для Мирабель наступит следующий день, потом другой, а потом их у нее будет очень много счастливых дней. Потому что она его любит, самого жестокосердного дракона, а значит, впереди у герцогини будет длинная жизнь.
— До завтра, любимая, — произнес Рион, взяв себя в руки и оторвавшись от губ своей любимой.
— До завтра, — со вздохом произнесла Мирабель.
Ей не хотелось расставаться с ним на миг. Какое-то предчувствие говорило ей, что завтра будет трудный день. Ощущение тревоги начало потихоньку поселяться в ее груди, но объяснить себе происхождение этого чувства не могла. Может быть, это мелькали где-то загадочные слова: «все должно решиться завтра», а может быть это просто была женская интуиция. Сейчас же она грустила от того, что нужно расставаться со своим любимым.
Рион разомкнул объятия и направился к двери. Мирабель не выдержала и побежала следом, стараясь продлить этот счастливый миг.
— Люблю, — развернулся у дверей дракон.
— Люблю, — эхом отозвалась герцогиня и замерла рядом с ним.
Дверь открылась, и художник вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Мирабель стояла перед закрытой дверью и прижимала к груди сцепленые руки, стараясь унять бухающее сердце. Потом развернулась и медленно побрела к своей кровати.
Голова шумела после разговора, поцелуя, тело еще помнило крепкие объятия, спать совершенно не хотелось.
«Неужели это свершилось, и я люблю? Люблю всем сердцем, со всей отчаянностью?» — мелькала мысль. Герцогиня укладывалась в постель и пыталась понять сумбур своих мыслей. Но одно для нее было очевидно: она любит Риона, любит всем сердцем истосковавшегося по любви. Она открылась этому чувству и ей просто невозможно будет его никогда разлюбить.
«Что же ты сделал со мной, мой любимый дракон? Отчего мое сердце поет от счастья, а душа хочет парить? Как ты смог это сделать?».
Мысли кружились хороводом, перескакивая с одной на другую. Тревога, появившаяся в тот миг, когда Рион сказал, что ему пора уходить, осталась, и Мирабель пыталась доискаться ее причины. Она верила Риона, верила в то, что он искренне ее любит. Тогда что так растревожило ее? Ответа не было, пришлось смириться и отложить этот вопрос на завтра. «Нужно будет обязательно спросить у Риона, что должно решиться завтра» — твердо решила герцогиня и с этой мыслью уснула.
Хотя она смелая драконица, все же приятно, когда рядом с тобой есть мужчина, которому можно доверять и переложить решение трудных и важных вопросов.
Рион шел по темному коридору и улыбался. Ему удалось поговорить, все выяснить и вернуть себе сердце любимой. Завтра будет решающий день, но он был уверен, теперь все будет хорошо. Сила любви Мирабель удержит ее в этом мире, и они будут счастливы. Все, что им нужно это лишь пережить этот последний день.
Герцог Винзор стоял у открытого окна и вдыхал ночной воздух. Утро еще не началось, но рассвет уже приближался. На этот день было слишком много возложено надежд, потому волнение не давало успокоения, сон просто не шел.
Лорд Гирдон сидел в кресле и смотрел на своего друга. Он видел, что Винзор переживает, но слова поддержки были уже все сказаны, оставалось лишь ждать. Если бы все зависело от самого герцога, то было бы проще. Но проклятие наложено так, что снять его может только Мирабель, полюбив самого жестокосердного дракона. Все теперь зависело от чувств герцогини, от выбора ее сердца.
