Разбойники, задумавшие убить короля воров и захватить власть в Городе, закупили на черном рынке целую партию волшебных палочек. Хотя наличие в составе банды одного живого волшебника уже давало им огромное преимущество.
- У них волшебные палочки! - в панике зашептала Вероника, припав почти к самому уху Людвига.
- Не плюй на меня, пожалуйста, - попросил бандит, мягко отстраняя девушку.
- Вы не понимаете! - не унималась Вероника. - Это очень опасно! Вдвоем нам не выстоять против целой банды с волшебными палочками! Надо срочно...
Позади них раздался топот и встревоженные голоса.
В одно мгновение Людвиг схватил Веронику, зажал ей рот и затащил в небольшую нишу чуть поодаль от главного коридора. Мимо них пробежали двое разбойников. Откинув лоскутную занавеску, один из них прокричал:
- Тревога! Пленники сбежали!
Грязно ругаясь, бандиты высыпали в коридор и кинулись к выходу из рудников. Вероника надеялась, что заложники уже успели уйти достаточно далеко.
Как только разбойники скрылись из виду, Людвиг отпустил Веронику и прокрался к комнате за занавеской. Очередной потайной кармашек явил свету гибкую проволоку с зеркальцем на конце. С помощью этого приспособления Людвиг заглянул внутрь.
Вероника выразительными взглядами тщетно пыталась привлечь внимание своего спутника. Людвиг вытащил нож и стремительно вошел в комнату. Короткий, жалобный вскрик дал Веронике понять, что там кто-то был. Набравшись храбрости, она вошла вслед за Людвигом.
До трагедии у дерева бур-бур Вероника пришла бы в ужас от представшей перед ней картиной. Теперь же она всего-навсего испугалась. В высоко поднятой вытянутой руке Людвига был зажат нож. Лезвие ножа по самую рукоять утопало в горле худощавого человека. Он разевал рот, пучил глаза и кончиками дрожащих пальцев пытался отвести руку своего убийцы. Свободной рукой Людвиг достал второй нож и вонзил его в шею несчастного, но уже сбоку. Под тяжестью жертвы и нажимом Людвига первое лезвие пошло вверх, оставляя идеально ровный вертикальный надрез. Ни один человек не выжил бы после таких ран. По крайней мере, давно бы потерял сознание. Однако этот тип все еще дергался, как паук, наколотый на булавку. Сомнений не оставалось: это был волшебник и весьма сильный. Что-то невидимое ударилось о стену прямо рядом с Вероникой. Во все стороны брызнуло каменное крошево. Удерживая волшебника на двух ножах, Людвиг припер его к столу и стал медленно отклонять назад. Чародей дернулся, пытаясь завалиться на спину и таким образом соскочить с лезвия. Но ему помешал второй нож, воткнутый перпендикулярно первому.
Вероника вдруг осознала, что она завороженно таращится на эту чудовищную сцену, даже не пытаясь вмешаться. Нужно было что-то сделать, прекратить этот кошмар! Но что? Огреть Людвига стулом и помочь чародею - сообщнику разбойников, напавших на экспедицию, убивших столько хороших людей, намеревавшихся уничтожить Септимуса? Помочь Людвигу и навалиться вдвоем на одного, добить несчастного чародея, который и так уже был в отчаянном положении? Снова Вероника чувствовала себя балластом: люди вокруг нее действовали, принимали какие-то решения - хорошие или дурные, но решения! А ей все никак не хватало смелости совершить поступок - хоть какой-нибудь.
Людвиг пришпилил чародея к столешнице и любезно попросил:
- Скажи, где вы храните волшебные палочки. Пожалуйста.
Лезвия ножей расплавились, но Людвиг продолжал сдавливать глотку волшебника их рукоятями. С потолка осыпалось несколько камней. Ноги чародея судорожно дернулись. Вероника услышала жуткий хрип:
- В пятом забое...
- Спасибо, - сказал Людвиг, отбросил бесполезные рукоятки, выхватил еще один нож и вонзил чародею в сердце.
Волшебник вздрогнул, икнул и затих.
- Нам в пятый забой, - сообщил Людвиг.
***
Волшебник может умереть лишь в трех случаях: при серьезных повреждениях сердца, мозга или более 70 процентов тела. Эта информация не является секретом, однако её не афишируют. (подробнее о волшебниках читайте в приложении "Да ну их нах, или официальный взгляд на волшебство") Кроме того, волшебники создают вокруг себя непроницаемый кокон из самых зловещих легенд, слухов и откровенной лжи.
Народная мудрость же утверждает: человек, идущий убивать волшебника, либо чертовски глуп, либо безумно храбр, либо не человек. Глядя в спину Людвигу, Вероника пыталась угадать, к какой из категорий он относится. Невероятно сильный, быстрый и ловкий, буквально нашпигованный оружием и прочими хитрыми штуковинами, великолепно ориентирующийся в незнакомой местности, при этом противоестественно вежливый, спокойный и рассудительный. Вероника сочла бы его волшебником. Однако непонятно в таком случае, почему он еще ни разу не прибегнул к магии.
Вопросов была уйма. Но вслух Вероника посмела задать только наиболее безобидный:
- Зачем мы идем в этот пятый забой?
- Там хранятся волшебные палочки, - в полголоса пояснил Людвиг, оборачиваясь через плечо. - Их нужно уничтожить.
Вероника тряхнула головой, отгоняя тошнотворные картины сегодняшних убийств и стараясь сконцентрироваться на спасении Септимуса.
- Вы уверены, что нам сюда?
- Абсолютно. Я изучил карту рудников.
- Вы ориентируетесь по памяти? - невольно восхитилась Вероника. - Невероятно! А я вот никогда не умела читать карты.
- Это несложно, - утешил её Людвиг. - Достаточно один раз серьезно заблудиться. О! Мы почти на месте.
Все-таки события последних недель не прошли для Вероники даром. Её тело инстинктивно почуяло опасность и увернулось от летящего прямо в спину кинжала. С ловкостью, увы, было пока туговато: Вероника запуталась в собственных ногах и грохнулась на пол. Людвиг одним прыжком оказался перед ней, на ходу выхватывая нож и преграждая путь догнавшим их разбойникам.
Бежать вперед смысла не было: все равно что добровольно закрыть за собой дверцу мышеловки. Обратная же дорога была отрезана бандитами.
- Ну, - протянул здоровяк со шрамом -- обладатель властного голоса, пререкавшийся с волшебником. - Ну, и кто из вас мне нужен? Второго я оставлю в живых. Даю слово.
Умом Вероника понимала, что это голимое вранье. Но тоненький напуганный голосок где-то в глубине сердца панически верещал какую-то чушь о выживании, о последнем шансе, о надежде, о зыбком "а вдруг". Он прорывался к голосовым связкам, чтобы заставить их вибрировать, породить звуки, которые бы сложились в постыдные, но столь желанные слова: "Вам нужен он! Не я, а он! Отпустите меня! Я никому ничего не скажу! Я обо всем забуду! Я не хочу умирать!"
