Когда вам удастся проследить деньги, переведенные на счет Моргана, вы узнаете, что исходили они из корпорации, владельцем которой является Белая Коллегия.
Слушающий Ветер нахмурился:
– Откуда тебе это известно?
– Я провел расследование, – хмыкнул я. – А продолжив его, пришел к выводу, что деньги, возможно, переводились без ведома руководства Белой Коллегии. Организатор заговора не только желал смерти Лафортье и казни обвиненного в ней Стража Моргана, он хотел также вовлечь Совет в новый конфликт с Коллегиями вампиров.
При этих словах Стражи переглянулись. Темнело, и я плохо видел их лица. Зато Слушающий Ветер определенно призадумался.
– Этому тоже имеются доказательства? – поинтересовался он.
– Полагаю, они существуют, – ответил я. – Но на то, чтобы их найти, потребуется время – во всяком случае, больше, чем уйдет на незаслуженный суд и незаслуженную казнь Моргана.
Древняя Мэй вдруг улыбнулась, хотя веселья в этой улыбке было не больше, чем если бы улыбалась фарфоровая чашка.
– Другими словами, – произнесла она, – какие бы меры ни принимались, чтобы скрыть Моргана от наших поисковых заклятий, действие их вот-вот иссякнет, что и заставило тебя искать этой встречи.
Мне пришлось очень постараться, чтобы не поежиться: хуже страшного может быть только умное и страшное.
Мэй повернулась к Эбинизеру:
– Представляется очевидным, что Дрезден тоже в той или иной степени вовлечен в заговор, а раз Дрезден здесь, Морган тоже где-то поблизости. Арестуйте Дрездена и немедленно возобновите попытки отыскать Моргана. А все деловые вопросы и формальности мы можем уладить и позже, вернувшись в Эдинбург.
Эбинизер посмотрел на Мэй, потом на Слушающего Ветер.
Старый знахарь некоторое время изучающе смотрел на меня, потом поднял руку и перепачканным в чернилах пальцем отбросил с глаз прядь редких мокрых волос. Он оперся на посох и долгую секунду с отстраненным видом осматривал остров.
– Это внутреннее дело Совета, – произнес он наконец. – Присутствие на этой… гм… встрече представителей Белой Коллегии может иметь такие же катастрофические последствия, как та война, которой ты, чародей Дрезден, по твоим же словам, пытаешься избежать.
Эбинизер на мгновение стиснул зубы.
– Эти слова не обязательно означают, что его необходимо арестовать.
Слушающий Ветер невозмутимо посмотрел на Эбинизера.
– Если то, о чем он говорит, обстоит именно так, истина обязательно всплывет. Мы можем начинать суд – а если доказательства существуют, их найдут.
– Тебе не хуже моего известно, – заметил Эбинизер, – что на исход суда истина не повлияет.
Голос Слушающего Ветер вдруг окреп и огрубел, наполнившись таким глубоким и жгучим гневом, какого я еще никогда не слышал от старикана.
– Есть мир такой, каким он должен быть, – произнес он, – и тот, какой он есть на деле. Мы живем во втором.
– А должны создавать первый, – возразил Эбинизер. – Если хотим, чтобы он стал таким.
Слушающий Ветер опустил взгляд и покачал головой. Теперь он выглядел очень старым и усталым.
– У нас нет добрых путей, чтобы выбирать из них, дружище, – тихо произнес он. – Все, из чего мы можем выбирать, это смерть многих или всего нескольких. – Он посмотрел на меня; лицо его было жестким, как камень. – Мне очень жаль, Хосс Дрезден. Но я вынужден согласиться. Арестуйте его.
Глава 41
Духоприют позволил мне ощутить приближение Билли с Джорджией, а также исходящее от них неопределенное чувство возбуждения, которое могло быть напряжением, страхом или гневом. Эмоции Стражей дух острова улавливал гораздо слабее, но и этого хватало, чтобы понять: они не горели желанием затевать со мной драку.
От этого меня вдруг одолел смех. Нет, правда. Один на один я, возможно, и выстоял бы против любого из них. Но здесь присутствовали еще трое членов Совета Старейшин, каждый из которых без труда завязал бы меня узлом. И даже без этого их было впятеро больше.
А потом до меня вдруг дошло. Они имели дело с кем-то на порядок опаснее меня, Гарри Дрездена, чей израненный старый «фольксваген» стоял сейчас на штрафной стоянке. Они имели дело с потенциальным повелителем темных сил, кошмарным чернокнижником, которого они старательно боялись с тех пор, как мне исполнилось шестнадцать. Они имели дело с чародеем, который бился с наследниками Кеммлера верхом на динозавре-зомби и вышел победителем, тогда как Морган и капитан Люччо выбыли из боя в самом начале. Они имели дело с человеком, который бросил вызов всему Совету Старейшин, и кто действительно вышел на этот поединок, судя по всему, всерьез готовясь драться – на берегу до жути зловещего острова посреди пресноводного озера.
Конечно, я и был тем самым человеком, только они представления не имели, насколько те или иные их опасения соответствуют действительности. Они не знали ни мелких деталей, ни капризов судьбы, ни поддержки со стороны союзников, которой я, возможно, не заслуживал… не знали того, что позволило мне выбраться из всего этого безумия более или менее целым.
Они просто знали, что вот он я, стою перед ними, и это наводило на них здоровый, вполне рациональный страх. Более того, они боялись реальных моих возможностей, о которых не имели представления. И никто из них
