них повалил густой дым. Пламя постепенно охватывало стены изнутри и снаружи, вырываясь из окон. Спустя минут, выбив дверной проем, выбежала волчица. Марвул, испуганная, спряталась в доме, но с началом пожара спасалась бегством. Колла лишь заметила, как дымилась на ней шерсть. Теперь она поняла, что осталась совсем одна. Удивляясь сама себе, она не испытывала страха и тревоги, а в голову лишь закралась мысль, как же ей быть без дома и всего, что сейчас горит, когда ей предстоят похороны супруга. Что могут подумать люди, ведь она всегда была благородной женой, и обязана проститься с мужем, соблюдая все почести. Все эти вопросы словно вскружили ей голову, что думать о другом ей просто не хотелось. Она вырвала руку из сжатой ладони Ормара и медленным шагом пошла от него прочь, вдоль полыхающей улицы. Кричащий народ, зовущий на помощь, бегающий вокруг, перестал существовать, она не видела и не слышала их. Погруженная в личные мысли, она ушла прочь.
35. Фредерикус
Указ короля был выполнен со всей ответственностью, и по всему городу разнесли слухи о том, что король ищет свою королеву. Многих жительниц взбудоражила данная новость, ведь конкретных указаний, по поводу, какой должны быть и кем будущая королева, не оговаривается, а значит, на роль супруги Фредерикуса может подойти любая. Все незамужние девушки и достопочтенные дамы, да и не только, принаряжались, прихорашивались, надевали самые красивые, изысканные платья, которые, по их мнению, подчёркивают их фигуру и нрав. Некоторые из них старались показаться скромными девами, готовые покориться будущему супругу, покрывая тело слоями платьев, застёгивая наглухо тугой ворот. Другие, наоборот, старались показать королю то, что он в один миг может заиметь, а именно их тело. Уже бывалые жёны бросали никчёмных мужей, дабы познать лучшей жизни, а некоторые из них придумали хитроумный план, втереться в доверие к королю, получить доступ к городской казне и помогать своей прошлой семье, незаметно от него, разумеется. Так или иначе, практически половина жительниц Верхних Холмов засобирались замуж.
Сам же правитель, хоть и стал инициатором указа, радости от новой потенциальной супруги не испытывал. Каждая приходящая девушка была краше предыдущей, талантливее и умнее, мудрее, прекраснее, и Фредерикус первое время с удовольствием принимал девушек, да только быстро понял, что ни одна из них не сможет удержать его сердце в этом замке.
Он просыпался, когда уже луна правила на небе, шёл через весь город к берегу моря, где стоял корабль, готовый к отплытию, и ждал считанные дни, начнёт своё путешествие. Фредерикус мысленно корил, за то, что, ему суждено было родиться королём и править на этой земле, и в его мыслях, лучше бы он был простым матросом, но на корабле, исследуя новые земли, борясь со стихией, даже голод его не пугал, он готов был пожертвовать всем, лишь бы отправиться в плавание вместе со своими учениками. Но королевский совет был категорически против подобных путешествий, считая это опасным и безрассудным делом, к тому же, по их мнению, довольно бесполезным. Зачем им знать о существовании новых других земель, если жить и умирать они планируют в своем городе, а учитывая первый неудачный опыт Фредерикуса в море, и вовсе не верили в успех от последующих попыток.
Утешить его могла лишь старая Асвида, которая так же ждала отправления корабля. Фредерикус приходил к ней после посещения порта, нежно будил няньку, и она желала его, как того мальчишку, который вырос на её глазах. Король жаловался на свою злосчастную судьбу, что он заперт в этом проклятом замке, ведь даже немощная старуха сможет выбраться далеко за пределы города, а он прикован короной к трону. Нянька лишь гладила его рукой по голове, проводя его волосами между пальцами, говорила, что его священный долг перед великими предками находиться здесь. Она помнила, сколько жизней было отдано за тот мир, в котором сейчас живут, и эти знания он должен передать своим детям, даты и они чтили предков. Сама же старуха была готова отправиться на родную землю и гинуть там тотчас, лишь бы снова ощутить тот запах, то ощущение, те чувства, что испытывала она последний раз, находясь там. В её памяти уже стёрлись многие картинки из той жизни, она могли вспомнить некоторые очертания дома и ближайших улочек, своих родителей она вспомнить уже не могла, ни их имён, ни лиц. Она с трудом вспоминала свою сводную сестру Ульвадру, мать Фредерикуса, часто путая её имя или путая с кем-то другим, но душевную безмятежность, оставленную в Замкнутом Лесу, она забыть не могла.
Несколько раз в неделю в королевский замок приходили все новые претендентки в супруги, но уже на последние встречи Фредерикус не посещал сам, демонстрируя протест своим советникам. Те же только сильнее напирали на короля, стараясь выбить мысли о морских приключениях и заменить их на любовные утехи. Но королю это стало чуждо. И чем больше его заставляли смотреть новых девушек, тем больше они казались ему отвратительными. Всё изменилось в ничем не примечательное для короля утро.
Фредерикус ожидал отправки корабля на следующую зарю, и решил напоследок ещё раз в одиночестве повидать свое детище. Столько сил было вложено в это дело, его сердце горело и трепетало от одной мысли, что все случится без него. Король знал своих предков лишь по рассказам Асвиды, и ему в юном возрасте гордился или, восхищался и ценил то, что является представителем знатного рода, сейчас проклинал его, и всех, кто были до него. Злость закипала в ней, но он знал, что его мечтам не суждено сбыться, и чтобы не терзать сердце, лучше оставить это прямо здесь. Выразив в слух своё негодование и обиду, не стесняясь в выражениях, уверенный в том, что находится здесь один, и никто не сможет услышать и обвинить в измене короне. Но сегодня это было не так. Со стороны берега, прячась за пустым полуразваленным домом, за ним тайком наблюдал Дагфар.
36. Дагфар
Мальчишка наведывался к тётушке всё чаще и чаще. Одна мысль, что сейчас его угостят вкусной выпечкой, занимательным рассказом и разрешат забраться на мягкую перину, невероятно радовала его. Дафф, в свою очередь, стала привязываться к мальчишке. Ей давно не доставало того ощущения, что давал ей Дагфар, спеша каждый день к ней, и она полюбила его как сына. Она понимала их бедственное положение с Фьётрой, и, если сначала делала поблажки по оплате жилья, предоставляя хорошую скидку или ожидая деньги после срока, а вскоре и вовсе перестала брать с них аренду. Женщина несказанно удивилась щедрости тётушки, и
