— Это что, пожелание? Или рекомендация?
— Читательское мнение, — неизвестный положил трубку.
Хортов тоже отключился и секундой позже понял, что сделал глупость и не воспользовался определителем номера. Если это был не розыгрыш, то определенная угроза, звучащая мягко и жестко одновременно.
И номер мобильного телефона откуда-то узнали…
В голову почему-то сразу пришел адвокат Бизин и просьба Кужелева позвонить ему. Сейчас было самое время.
Адвокат оказался на месте, то есть в обществе «Сохнут», и звонку обрадовался. Но голос в трубке никак не походил на львиный рык.
— Собирался вам позвонить! А вы тут как тут! Это не случайно, господин Хортов!
— Совпадение интересов, — обронил он.
— Прочитал вашу статью и должен сказать, замечательно! Замечательно, мой дорогой! Когда выйдет продолжение?
— Продолжение следует, — сухо отозвался Хортов. — Виктор Петрович, почему вы скрыли от меня происхождение исчезнувших акций?
На том конце пауза длилась три, но выразительных секунды.
— Хотите поговорить конкретнее — приезжайте ко мне в Переделкино. Собственно, поэтому я и хотел звонить. Для вас есть очень важный разговор. Место у меня подходящее, природа, тишина и полное отсутствие чужих ушей. Жду через два часа.
Он не ждал такого оборота и в первый миг ощутил провал времени — еще не успел осмыслить звонок с угрозами, а тут новое предложение, прямо противоположное. Мелькнула мысль позвонить Кужелеву, сообщить или спросить совета, но это было бы слишком уж не самостоятельно.
— Сегодня не могу, — Андрей решил выдержать паузу. — Ни через два, ни через три. Только завтра.
— Как вам угодно! Буду ждать вас завтра.
Первое, что пришло в голову, — отключить оба телефона и не звонить самому, однако он тут же поймал себя на мысли, что именно сейчас, после публикации, пойдет свежая и неожиданная информация, которую потом не сыщешь. Так оно и вышло: спустя десять минут раздался звонок квартирного телефона.
— Могу я услышать журналиста Хортова Андрея Александровича? — голос был молодой и бойкий, как у секретаря.
— Я вас слушаю, — напористо сказал он. — Но вначале представьтесь.
— Заведующий отделением нейрохирургии областной больницы Клименко.
— А кто дал вам телефон?
— Получил его в редакции.
— Каким же образом? У кого?
— Не знаю… Весьма любезный женский голос.
— Этого не может быть! В редакции не дают домашних телефонов.
— Я представился, и мне дали, — не сразу и виновато ответил собеседник. Хортов ругнулся про себя.
— Извините, просто достают звонками…
— С вами будет говорить схимонах Гедеон. Звоню по его просьбе. Он сейчас находится в нашей больнице. Я даю ему трубку.
— Хорошо, — обескуражено проговорил Хортов.
— Я хотел бы побеседовать с вами, но только не по телефону, — через несколько секунд задребезжал старческий голосок. — Прочитал вашу статью… Это первая публикация, я все годы внимательно следил… Сейчас нахожусь в больнице… Приезжайте ко мне, поговорим. Я давно ушел от мирской суеты, но описанные вами факты не дают мне покоя.
Он говорил так тихо, что приходилось вслушиваться и улавливать каждое слово.
— Простите, но сегодня не располагаю временем, — как можно мягче проговорил Андрей. — Если можно, то послезавтра.
— Я очень стар, и остался последним из живых, кто ходил в тыл врага за этими ценными бумагами.
В голове у Хортова словно молния блеснула.
— Хорошо, я сейчас приеду!
Менее чем через час он уже был в нейрохирургическом отделении, где из уважения и трепетного отношения к Гедеону уже готовились к встрече. Заведующий предложил для такой цели свой кабинет, объяснил, что старец недавно после операции — вынимали осколок из черепной кости, — что говорить с ним можно не более десяти минут, и, посадив Хортова в мягкое кресло, попросил подождать. Спустя некоторое время дверь открылась и две сестры ввели старца в черной рясе, исписанной молитвами. Под капюшоном виднелись бинты — повязка в виде чепчика. Он подал слабую и ледяную руку, обозначил рукопожатие и на правах хозяина попросил сесть. Сестрицы тотчас же удалились.
— Мне казалось, вы старше, — проговорил он. — Да… Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой… Как вы отважились написать об этом? Неужели так изменилось время?
— Изменилось, — обронил Хортов, стараясь угадать, когда же начнется разговор о деле: судя по всему, прелюдия могла затянуться.
— Только за то, что я однажды проявил интерес, немедленно получил десять лет. Это было сразу после войны…
— Вы знали Кацнельсона?
— Нет, его не знал… Я попробовал разыскать полковника Пронского, и меня сразу арестовали.
— То есть вы были знакомы с Пронским?
— Я принимал участие в операции, — медленно проговорил Гедеон. — Всю войну прошел в разведке… Разумеется, тогда я ничего не знал, куда идем, зачем… И его-то не знал. Пронский всегда был в форме капитана СС. Только после того, как вернулся из Берлина… В одиночку вернулся, все остальные погибли или пропали без вести… Меня сначала арестовали смершовцы. Вроде бы я не должен вернуться ни при каких обстоятельствах. И расстреляли бы… Но Соболь мне сказал, когда раненого на мотоцикле везли… Дескать, операция проводится по личному приказу маршала Жукова…
— А кто такой Соболь? — осторожно спросил Хортов, воспользовавшись паузой.
— Начальник разведки дивизии… Был командиром группы. На второй или третий день его ранило в ногу, задело кость… В общем, мы его оставили в развалинах, чтоб немцы подобрали и поместили в госпиталь…. Он мне другом был всю войну, один меня понимал. Но так и канул, ни слуху ни духу… — старец на миг загоревал, но тотчас стряхнул воспоминания. — Когда арестовали, я стал требовать встречи с Жуковым. Тут СМЕРШ и взял меня в оборот… Они не знали, кто отправлял людей в Берлин и зачем. Но тогда и я ничего не знал… Ну, думаю, Соболь не зря мне про маршала сказал. Буду стоять на своем — ничего не сделают. Тогда Жуков был фигура…
Видно было, что старцу тяжело говорить, голос его мерк и переходил на шепот. Он часто делал паузы, закрывал глаза и, похоже, пережидал боль.
— Они и правда как меня только не крутили, а я приползу в камеру, помолюсь, и снова дух крепок. Да… Пожалуй, забили бы. Но как-то раз во время допроса зашел какой-то подполковник, послушал и забрал меня от этих аспидов. Я ему тоже про Жукова… Привел генерала Трофимова, он мне когда-то орден Красного Знамени вручал… С его помощью я и попал к Жукову. А он сразу ко мне с вопросом: кто сказал про меня? Я сослался на Соболя… Он только зубами заскрипел, но не заругался — расспрашивать стал, как да чего…
