В другом цилиндре заключалась голова с огромными фасеточными глазами, как у невиданного насекомого. Приглядевшись внимательнее, Тарвиц с тихим ужасом заметил, что глаза не были вживлены в голову, поскольку нигде не было ни одного шрама, а сам череп имел соответствующие им очертания.
Их здесь выращивали.
Тарвиц подошел к последнему цилиндру в ряду и в нем увидел колоссальный мозг с дополнительными долями, выступавшими как опухоли, и с отходящими от него гибкими трубками, по которым подавалась жидкая суспензия.
В следующей комнате было очень холодно, и вдоль стен выстроились металлические охладительные шкафы. На мгновение Тарвиц задумался об их содержимом, но затем понял, что совершенно не хочет этого знать, поскольку воображение уже нарисовало ему разнообразные уродства и мутации. В центре комнаты стоял один хирургический стол, но достаточно большой, чтобы на него можно было уложить любого из Астартес. Над столом с потолка свешивался набор всевозможных хирургических инструментов.
На поверхности стола располагались аккуратно вырезанные полоски мускульной ткани. Над ними склонился апотекарий Фабий, орудующий в темной массе плоти шипящими щупами и иглами.
– Апотекарий, – окликнул его Эйдолон. – Капитан хотел бы узнать о наших достижениях.
Фабий поднял голову, и на его длинном интеллигентном лице, обрамленном светлыми волосами, появилось выражение крайнего удивления. Глаза апотекария казались несколько неподходящими его лицу – маленькие и темные, они были так глубоко посажены, что походили на черные жемчужины. Фабий был в длинном, до самого пола, врачебном балахоне, и только пятна крови марали девственную белизну одеяния.
– Вот как? – сказал Фабий. – А я и не знал, что капитан Тарвиц принадлежит к нашей уважаемой компании.
– Он не принадлежит, – бросил Эйдолон. – Пока, по крайней мере.
– Тогда почему он здесь?
– Мои собственные изменения вышли наружу.
– А, понимаю, – кивнул Фабий.
– Что здесь происходит? – решительно спросил Тарвиц. – Что это за место?
Фабий приподнял одну бровь:
– Выходит, ты видел результаты усиления твоего командира, это так?
– Он стал псайкером? – спросил Тарвиц.
– Нет, нет, нет! – рассмеялся Фабий. – Ничего подобного. Способности лорда-командира явились результатом трахеоимплантации в сочетании с небольшим изменением генносеменного ритма. Сила лорда Эйдолона кроется в метаболических и химических процессах, а не в изменении психики.
– Вы внесли изменения в геносемя? – выдохнул шокированный Тарвиц. – Это же кровь нашего примарха… Если он узнает, чем вы здесь занимаетесь…
– Не надо быть таким наивным, капитан, – прервал его Фабий. – Как ты думаешь, по чьему приказу мы продолжаем работу?
– Нет! – не унимался Тарвиц. – Он бы не стал…
– Вот потому я и решил тебе все показать, капитан, – сказал Эйдолон. – Ты помнишь зачистку Лаэрана?
– Конечно, – ответил Тарвиц.
– Так вот, наш примарх видел, чего достигли жители Лаэрана при помощи химических и генетических манипуляций, направленных на усовершенствование физического строения. Тарвиц, лорд Фулгрим имеет большие планы относительно нашего Легиона. Дети Императора не могут остановиться и почивать на лаврах, пока наши товарищи Астартес одерживают свои тусклые победы. Мы должны постоянно стремиться к совершенству, но мы первыми достигли того уровня, когда даже Астартес перестали удовлетворять высоким стандартам лорда Фулгрима и требованиям Воителя. Чтобы достичь новых высот, мы должны меняться. Мы должны эволюционировать.
Тарвиц попятился от операционного стола.
– Император в лице лорда Фулгрима создал совершенного воина, и Астартес Легиона созданы по его подобию. К этому идеалу мы должны стремиться. А брать за образец стремление к совершенству расы ксеносов – это омерзительно.
– Омерзительно? – повторил Эйдолон. – Тарвиц, ты смел и дисциплинирован, и твои воины питают к тебе уважение, но тебе недостает воображения, чтобы представить, к чему может привести наша работа. Ты должен понять, что превосходство Легиона имеет гораздо большее значение, чем нравственная щепетильность.
В этом смелом заявлении прозвучало такое высокомерие, какого изумленный Тарвиц еще не замечал в характере Эйдолона.
– Тарвиц, если бы не твое случайное присутствие при гибели Девы Битвы, ты никогда бы не получил такой возможности, – продолжал Эйдолон. – Ты должен понять, какие перед тобой открываются возможности.
Тарвиц твердо посмотрел на лорда-командира:
– Что вы имеете в виду?
– Теперь, когда тебе известно, что мы пытаемся сделать, ты, возможно, захочешь стать частью будущего нашего Легиона, а не оставаться просто одним из рядовых офицеров.
– Здесь не обойдется без риска, – заговорил Фабий, – но я могу сотворить чудеса с твоей плотью. Я могу превратить тебя в более значительную фигуру, я могу помочь тебе приблизиться к совершенству.
Тарвиц смотрел на двух воинов, стоявших перед ним. Оба они были избраны Фулгримом, и оба были прекрасными образцами неустанного стремления к совершенству, как и подобало Детям Императора.
Затем он понял, что очень, очень далек от совершенства, как эти двое себе его представляют, и впервые обрадовался своему недостатку, если это действительно был недостаток.
– Нет, – сказал он, пятясь. – Это… неправильно. Разве вы сами не понимаете?
– Что ж, хорошо, – ответил Эйдолон. – Ты сделал свой выбор, и он меня не удивляет. Будь по-твоему. Теперь ты можешь уйти, но я приказываю никому не рассказывать о том, что ты здесь увидел. Возвращайся к своим воинам, Тарвиц. Истваан III сулит нам тяжкие испытания.
– Да, командир, – ответил Тарвиц, безмерно радуясь возможности покинуть эту комнату ужасов.
Тарвиц отдал честь и выбежал из лаборатории, чувствуя на себе взгляды заключенных в огромные колбы существ.
Уже оказавшись под ярким светом ламп апотекариона, он понял, что его испытывали.
Выдержал он это испытание или провалился – это уже совсем другое дело.
Глава 7
МАШИНА БОГА
УСЛУГА
ОТГОВОРКА
Ощущение холода, скользнувшего в голове, было для Кассара чем-то вроде дружеского пожатия, придающего уверенность. Для большинства людей металлическая ласка «Дня ярости», когда глубинный интерфейс машины подключается к человеческому сознанию, могла бы показаться жуткой, но для модератора Титуса Кассара это было одним из самых привычных ощущений в Галактике.
Связь с машиной и Божественное Откровение…
