Долго они рыскали по лесу, прежде чем попали на его опушку. Здесь старый волк остановился, а за ним остановилась и вся стая. Волки стали осматривать широкую степь, не выходя, однако, из тени могучей ели, длинные нижние ветви которой почти достигали земли. Вскоре старый волк опять побежал против ветра вдоль края леса. За ним снова пустилась и вся стая.
Прошло немного времени и в тусклом сиянии лунного света волки увидели пасущегося оленя. Стая мгновенно остановилась — и жадными глазами волки уставились на заманчивую добычу. Затем осторожно, ползком начали приближаться к оленю. Как горящие угольки светились глаза волков, и чем ближе они подкрадывались к пасущемуся оленю, тем больше усиливалось их возбуждение. И тут один из волков, чью осторожность пересилило неудержимое желание броситься первым и как можно скорее вонзить зубы в горло добыче, наступил на сухую веточку, которая с треском сломалась.
Этого слабого звука, однако, было достаточно, чтобы олень насторожился.
Подняв голову, он стал внимательно слушать и напряженно принюхиваться.
Но слабый ветерок не проносил с собой никаких подозрительных запахов, лишь аромат трав и цветов. Олень уже снова хотел опустить голову и продолжить трапезу, когда ему внезапно показалось, что будто бы около леса двинулась какая-то тень, за ней другая, третья…
Тут уж олень не стал ждать и обратился в бегство. Большими прыжками мчался он по травянистой равнине, перескакивая через низкие кустарники, которые ему попадались на пути.
Это был не бег, а полет!
Он все быстрее мчался вперед, а за ним гналась стая воющих волков, рассвирепевших и взбешенных тем, что им не удалось коварное нападение.
Старый волк, который вел стаю, был опытным хищником и хорошо знал местность, в которой издавна охотился. Он знал, что лес в этих местах вдается в степь как большой клин. Он также хорошо знал, что преследуемая добыча как только добежит до конца клина, обязательно обогнет его и побежит к его основанию, и что там, где клин кончается, начинается предательская область торфяника.
Старый волк тихо взвыл и вбежал в лес. Несколько волков бесшумно последовали за ним, тогда как остальные гнались дальше за убегающим оленем. Старый волк с несколькими своими сородичами быстрой рысью пересек узкий кончик леса, и вскоре они уже бежали по другому его краю навстречу преследуемой добыче.
Только теперь поняли волки охотничью уловку старого опытного волка: забежать вперед оленя, задержать его и напасть спереди, чтоб остальная стая могла догнать его и напасть сзади. Поэтому они мчались вперед с яростным нетерпением, страстно желая настигнуть добычу и будучи уверенными, что она от них уже не может ускользнуть.
Топот убегающего оленя, мчавшегося навстречу старому волку и его сородичам, внезапно затих, когда в ночном сиянии луны олень увидел перед собой их раскрытые пасти. Он понял, что окружен.
Впереди и сзади дорога была преграждена голодными волками, лишь дорога к торфянику была свободна. Поэтому он направился к торфяному болоту. Олень был хорошо знаком с его коварством и избегал болота, хотя и знал об узеньких тропках, по которым иногда можно было осторожно перебежать, хотя бы по его краю. Сегодняшней ночью торфяник был для него единственно возможным спасением. Либо ему удастся пересечь его, либо он в нем погибнет.
Поэтому мощными прыжками направился он к болоту, заросшему торфяными растениями, где еще оставалась маленькая искорка надежды на спасение, тогда как сзади его ждала лишь верная смерть.
С двух сторон гнались теперь волки за убегающим оленем. Расстояние между ним и преследователями все время уменьшалось. Прежде чем олень достиг края торфяника, старый волк с несколькими другими уже бежал у него по пятам.
Олень бросился в торфяник, ища тропинку, по которой мог бы перебежать. Хотя под ногами у него была еще твердая почва, но он понял, что бежит не по тропке, которую искал, что, видимо, он проскочил ее. И это действительно было так.
Неожиданно олень почувствовал, что начинает вязнуть. Он быстро попятился, но приближающаяся волчья стая помешала ему отступить. Поэтому он побежал вдоль края болота по небольшому холмику. Но и холмик вскоре перешел в торфяник, который здесь образовывал раздвоенный залив.
Олень был в затруднительном положении. Перед ним лежала бездонная впадина с черным торфяным илом, сзади к нему приближалась стая голодных воющих волков.
Была лишь одна возможность спастись, и загнанный олень решил ее испробовать. Напрягши последние силы, он оттолкнулся от последнего выступа твердой почвы, собираясь мощным прыжком перенестись через опасный узкий край коварного торфяника. Это, однако, было выше его сил.
В красивом прыжке он упал на его середину. От мощного падения тяжелого тела олень глубоко увяз в мягкой липкой массе и его медленно засасывало все глубже и глубже.
Его глаза испуганно смотрели на мчащуюся стаю голодных волков. Он ускользнул от них, но все-таки это был его конец. А пока он медленно погружался в бездонное болото, к его сырой, еще открытой могиле подбежали голодные волки.
Два из них, влекомые неистовой жаждой добычи, без размышления бросились к нему. Но после нескольких прыжков также завязли.
Олень тихо, почти не двигаясь, ожидал свою смерть, тогда как волки дико барахтались, и их жалобное завывание раздавалось в тишине ночи.
На краю торфяника в беспокойстве сидели остальные волки и жадными глазами пристально смотрели на оленя и своих беспомощных сородичей. Они не могли им помочь — и добыча от них ускользнула.
Только когда пленники болота совершенно исчезли в торфяной массе, волки, голодные и усталые, ушли оттуда прочь…
По глубокой долине, стиснутой с обеих сторон крутыми известняковыми скалами, по узенькой тропинке, вьющейся вдоль ручья в тени старых деревьев, шел крепкого сложения мужчина, одетый в волчью шкуру.
В правой руке он сжимал тяжелое копье, в левой — лук со стрелами. На шее у него висело ожерелье из волчьих и медвежьих зубов; своей белизной оно резко выделялось на загорелой груди охотника.
Он осторожно продвигался вперед, внимательно осматривая скалы и густые заросли. В его глазах не было и следа страха или боязни, они горели и светились отвагой и сознанием своей силы.
Невдалеке за мужчиной шла молодая женщина.
И ее загорелое бронзовое тело было прикрыто мягкими шкурами, на которые ниспадали длинные черные волосы. На спине она несла маленького ребенка, он улыбался двум мальчикам, резвившимся около женщины.
