— О, черт, — сказал я. — Тому, что я ношу, я тоже прикажу притихнуть.
— Не думаю, что получится, — сказал Корвин, — хотя все может быть. Я думаю, им приходится поддерживать постоянный приток энергии от каждого источника силы, и это выдаст присутствие твоей штучки, просто из-за рассеянной природы её источников.
— Тогда я прикажу ему настроиться на самый низкий уровень.
Корвин кивнул.
— Приглушить его не повредит, — сказал он, — хотя догадываюсь, что он может делать это автоматически.
Я положил второе кольцо в карман, покинул нишу и заторопился по коридору.
Приостановился, когда мы приблизились к нужному выставочному залу. Но я, кажется, ошибся. Металлического леса не было. Мы миновали эту секцию. Вскоре мы подошли к знакомой выставке — той, что предшествовала металлическому лесу по пути с этой стороны.
Оглянувшись, я понял. Понял, что произошло. Когда мы вернулись, я остановился и внимательно изучил сегмент Лабиринта.
— Что это? — спросил мой призрачный отец.
— Похоже на вернисаж всего клинкового оружия и режущих инструментов, какие только изрыгал Хаос, — сказал я, — и, заметь, все выставлены остриём вверх.
— Ну и? — спросил он.
— Это — то самое место, — ответил я, — место, где мы собирались попрыгать по металлическим веткам.
— Мерль, — сказал он, — что-то здесь не то с моими мозгами. Или с твоими. Я не понимаю.
— Вход почти под потолком, — объяснил я, указывая рукой. — Район приблизительно я знаю… вроде как. Все сейчас выглядит немного иначе.
— И что там?
— Путь… транспортная зона, похожая на ту, по которой мы прошли в комнату с мощами Бармаглота. И эта зона приведёт нас в твою часовню.
— Туда мы и направляемся?
— Верно.
Он потёр подбородок.
— В тех залах, что мы прошли, были довольно высокие экспонаты, — заявил он, — и не все из них были из камня и металла. Мы могли бы выдрать вон тот тотемный столб — или что это за фигня? — из дальнего зала, подвыдрать немного острых херовин отсюда, поставить эту хреновину вертикально…
— Нет, — сказал я. — Наверняка Дара поняла, что кто-то посещал часовню… в последний раз она меня чуть не увидела. Потому и изменилась выставка. Есть только два пути наверх… притащить что-нибудь громоздкое, как ты предлагаешь, и, прежде чем лезть, очистить зал от этого скобяного товара. Или раскочегарить спикарт и левитировать куда надо. Первое займёт слишком много времени и, вероятно, расшифрует нас. Второе затянет так много сил, что разбудит любого из магических стражей, которых мама расставила вокруг зоны.
Корвин схватил меня за руку и потащил мимо выставки.
— Нам надо поговорить, — сказал он, заведя меня в альков с небольшой скамьёй.
Корвин уселся и скрестил руки на груди.
— Я должен знать, что за чертовщина тут происходит, — сказал он. — Я не смогу достойно помочь, если меня не просветят. Какая связь между часовней и человеком?
— Я вычислил то, что имела в виду моя мать, когда сказала мне: «Ищи его в Преисподней», — объяснил я. — Пол часовни — стилизованное изображение Дворов и Эмбера, выложенное мозаикой. На самом краю Дворов есть изображение Преисподней. Я никогда не становился на то место, когда посещал часовню. Держу пари, что именно там расположен путь, а на другом конце его — камера заключения.
Корвин начал кивать, пока я говорил, затем:
— Ты собираешься пройти и освободить его? — спросил он.
— Верно.
— Скажи, поезда на этих путях ходят в оба конца? — спросил он.
— Ну, как… А, понял, о чём ты.
— Опиши часовню поподробнее, — сказал он.
Я описал.
— Магический круг на полу меня заинтриговал, — сказал Корвин. — Это способ связаться с ним, не подвергаясь риску личной встречи. Что-то вроде обмена изображениями.
— Мне придётся долго валять дурака, выясняя, возможно ли это, — сказал я, — если не повезёт сразу. Все, что я предлагаю сделать, это — левитировать, войти, использовать переход в нарисованной Преисподней, добраться до него, освободить и убраться к дьяволу. Никакого коварства. Никаких ухищрений. Если что-то не сработает, прорвёмся с помощью спикарта. Двигаться надо быстро, потому что они сядут нам на хвост, лишь только мы начнём.
Он долго смотрел мимо меня, словно что-то тщательно обдумывал.
В конце концов спросил:
— Может что-нибудь случайно потревожить её стражей?
— Хм. Заблудившийся магический поток из реальной Преисподней. Иногда она их исторгает довольно далеко.
— Чем характерен такой выброс?
— Магическим осадком или трансформацией, — сказал я.
— Можешь сфабриковать такой феномен?
— Наверное. Но зачем? Они всё равно разнюхают и, если Корвина хватятся, то сообразят, что это всего лишь трюк. Напрасные потуги.
Призрак отца хмыкнул.
— Не хватятся, — сказал он. — Его место займу я.
— Я не могу позволить тебе сделать это!
— Это мои проблемы, — сказал он. — Ему понадобится время, если он намерен отлучить Дару и Мандора от раскачивания конфликта Сил до катастрофы, превосходящей Войну с Лабиринтом.
Я вздохнул.
— Единственный способ, — сказал Корвин.
— Думаю, ты прав.
Он потянулся и встал.
— Сделаем так, — сказал Корвин.
Мне пришлось склепать заклинание — дело, которым я давно не занимался, — ну, полузаклинание, полуэффект, раз уж у меня был спикарт, — чтобы подзарядить весь этот выставочный хлам. Затем я простёр заклинание над всей выставкой и, подключившись на молекулярном уровне, превратил часть лезвий в цветы. Я почувствовал пощипывание, которое, я уверен, было паратревогой, отмечающей вспышку магической активности и докладывающей о ней в центр.
Затем я призвал водопад энергии и бросил нас вверх. Я почувствовал рывок пути, когда мы приблизились ко входу. Есть контакт. И я дал ему провести нас сквозь.
Корвин тихо присвистнул, разглядывая часовню.
— Наслаждайся, — сказал я. — Так обращаются с богами.
— Ага. Зарыт в собственной церквушке.
Он поболтался по помещению; пока ходил, расстегнул перевязь. Заменил меч на тот, что лежал на алтаре.
— Хорошая копия, — сказал Корвин, — но даже Лабиринт не может сдублировать Грейсвандир.
— Я думал, на клинке воспроизведён сегмент Лабиринта.
— Или окольный путь, — сказал он.
— Что ты имеешь в виду?
— Спроси как-нибудь второго Корвина, — сказал он. — Это связано с тем, о чём мы недавно говорили.
