Мандор подкрался с тыла, поразив меня в хвост Электрическим Дикобразом. Я раздробил его шквалом силы, вышвырнув его в систему крутящихся дисков, которые мерцали, мелькая во всех направлениях. Дара обернулась жидким пламенем, извивающимся, колеблющимся, выписывающим круги и восьмёрки, по мере того, как приближалась и отступала, запуская пузыри эйфории и боли на орбиту вокруг меня. Я пытался сбивать их ураганом, расшибая вдребезги гигантское фарфоровое лицо, выдирая с корнем башни, докрасна раскаляя геометрию мировых линий. Мандор превратился в песок, просочился сквозь структуру, по которой был рассыпан, стал жёлтым ковриком, пополз ко мне.
Я проигнорировал воздействия и продолжал долбить родственников энергией. Я швырнул коврик в пламя и оросил их самоистекающим фонтаном. Сметя огоньки с одежды и волос, я продавил сознание через онемевшие области левого плеча и ноги. Я распался на части и вновь собрал себя, как только сложил Расплетающее Заклинание Дары. Я проколол Алмазный Пузырь Мандора и разбил Цепи Избавления. Во всех случаях я сбрасывал человеческий облик ради более подходящего, но всегда возвращался обратно. Такой тренировки у меня не было со времени выпускного экзамена у Сухэя.
Но преимущество было за мной. Их единственный реальный шанс — внезапность, а её-то и не было. Я отворил все каналы на спикарте, — подобное могло бы испугать даже Лабиринт… хотя, как я теперь думаю, это могло оглушить и меня. Я поймал Мандора в конус силы, что ободрала его до скелета и в миг выстроила опять. Пригвоздить Дару было труднее, но когда я выпалил по ней из всех каналов, она ударила меня заклинанием Ослепляющего Блеска, которое держала в резерве, — единственное, что спасло Дару от моего желания превратить её в статую. Она осталась в смертном облике и отделалась заторможенностью движений.
Я помотал головой и протёр глаза. Передо мной танцевали огни.
— Поздравляю, — сказала Дара секунд, наверное, через десять. — Ты лучше, чем я думала.
— И даже не устал, — отозвался я, глубоко дыша. — Пора поступить с вами так, как вы поступали со мной.
Я начал сплетать слово, которое поместило бы их под мой контроль. И тогда я заметил её слабую медленную улыбку.
— Я думала… мы могли бы… сговориться с… тобой… сами, — сказала она, когда воздух между нами начал мерцать. — Я… ошибалась.
Перед ней сформировался Знак Логруса. Тут же выражение лица матери оживилось.
Затем я почувствовал жуткий пристальный взгляд. Когда Знак обратился ко мне, пастиччо голосов взорвало мою нервную систему.
— Я призван сторговаться с твоей непокорностью, о человек, который обречён королём.
Снизу раздался грохот — схлопнулся зеркальный домик. Я взглянул в том направлении. То же сделала Дара. Мандор, только сейчас с трудом поднявшийся на ноги, посмотрел туда же.
Отражающие панели поднялись в воздух и поплыли к нам. Они развернулись боевым порядком, отражая и переотражая нашу битву под бесчисленными углами. Перспектива была посрамлена, ибо казалось, что само пространство изогнулось, перекрутилось. И в каждом отражении мы были в круге света, хотя я никак не мог найти его источника.
— Я — с Мерлином, — сказал откуда-то Призрак.
— Конструкция! — заявил Знак Логруса. — Ты пресекал меня в Эмбере.
— Я немножко пресёк и Лабиринт, — заявил Призрак. — Чтобы подправить общий баланс.
— Чего ты хочешь?
— Руки прочь от Мерлина, — сказал Призрак. — Он правит здесь как король. Никаких пут на короле.
Огни призрака закружились.
Я послал сигнал в спикарт, снова открыл все каналы, надеясь выйти на Призрака, дать ему доступ к энергии. Но контакта наладить не смог.
— Не нужно, папа, — заявил Призрак. — У меня свой доступ к источникам в Отражениях.
— Что есть то, чего ты хочешь для себя, конструкция? — поинтересовался Знак.
— Защитить того, кто заботится обо мне.
— Я могу предложить тебе космическое величие.
— Ты уже делал это. Тогда я его отверг тоже. Помнишь?
— Помню. И запомню.
Зазубренное щупальце от непрерывно перемещающейся фигуры двинулось в сторону одного из кругов света. Когда они соприкоснулись — ослепительный всплеск пламени. Но когда зрение прояснилось, изменений в диспозиции не было.
— Очень хорошо, — признал Знак. — Ты пришёл, подготовившись. Ещё не время ослаблять себя твоим уничтожением. Не сейчас, когда другие ждут, что я запнусь. Повелительница Хаоса, — объявил он, — ты должна чтить желания Мерлина. Если его правление будет безрассудным, он уничтожит себя сам, своими деяниями. Если же — благоразумным, то ты беспрепятственно достигнешь того, чего жаждешь.
Лицо Дары выражало крайнее недоверие.
— Ты отступаешь перед сыном Эмбера и его игрушкой? — спросила она.
— Мы должны дать ему то, чего он хочет, — признал Знак, — на данный момент. На данный…
Воздух взвизгнул вокруг места его исчезновения. Мандор улыбнулся минимальнейшей из улыбок, отразившейся в бесконечности.
— Не могу поверить, — сказала Дара, становясь кошкой с цветком вместо морды, а потом изменяясь в древо зелёного пламени.
— Верь, как верила, — сказал ей Мандор. — Он победил.
Дерево ярко полыхнуло осенними красками и исчезло.
Мандор кивнул мне.
— Я лишь надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, — сказал он.
— Что делаю, я знаю.
— Делай как знаешь, — сказал он, — но если тебе понадобится совет, я могу помочь.
— Спасибо.
— Не хочешь обсудить это за ленчем?
— Не сейчас.
Он пожал плечами и стал синим смерчем.
— Тогда до скорого, — смерч умчался прочь, прежде чем донёсся голос.
— Спасибо, Призрак, — сказал я. — Твоё чувство времени стало куда лучше.
— У Хаоса слабый левый фланг.
Я определил местоположение свежих одежд из серебряного, чёрного, серого и белого. Я принёс их с собой в комнаты Юрта. И у меня была длинная история для вечерних бесед у камина…
Мы прошли почти нехожеными путями, пересекая Отражения, и, наконец, подошли к полю последней битвы Войны с Лабиринтом. Равнина исцелилась за годы, не оставив ни следа прошедшего. Корвин в молчании долго смотрел на поле.
Затем повернулся ко мне и сказал:
— Придётся провернуть кучу дел, чтобы все расставить по местам, достичь равновесия, обеспечить стабильность.
— Да.
— Ты сможешь хоть немного удержать этот край мира в мире?
— Ничего себе задачка, — сказал я. — Приложу все усилия.
— Любой из нас может только это. Не больше, — сказал он. — О'кей, Рэндом должен знать, что здесь произошло. Не знаю, как он примет тебя, сидящего на троне на том краю мира, — хороша парочка.
