— Всех, кто в Афре, перебрасывай в Кого, — первым делом распорядился я. — Туда же отправятся и все, кто сейчас на базе, вместе со всей техникой и артиллерией. Твоя главная задача подготовить массированный десант в Банане и Моанде, мы должны завладеть портами, чтобы развивать наступление вглубь страны.
— Ты всерьёз решил развязать войну в Кого, — покачал головой Миллер. — Разумно ли это сейчас?
— Здесь нас накроют и очень быстро. Ты сам видел сообщение от Соварона, а ему у меня нет оснований не верить. В Кого идёт гражданская война, и мы станем в ней решающей силой. Там уже сейчас в основном дерутся наёмники — «Дикие гуси» во главе с самим «Бешеным Майком» Фолкнером против нескольких армий поменьше, вроде наших старых приятелей «Кровавых топоров» Гришнака. Свяжись с орком и теми, на кого он работает, предложи наши услуги. Конечно, после того как займёшь Банану и Моанду.
— Не надо учить меня азам. — Я видел, что Миллер не согласен со мной. — Я понимаю, что надо делать, не хуже тебя. Пока я не могу взять в толк — зачем?
— Затем, что лезть в Кого, где сцепились Содружество и поддерживаемые Свободными колониями, а значит Коалицией, войска самопровозглашённого президента как-его-там, Розалия точно не станет. Мы влезем в натуральный котёл, где нас не достанут войска Священного Альянса. Даже ради таких террористов, как мы, они не пойдут на скандал, особенно теперь, когда им грозит война с Северной лигой.
— Да уж, — согласился-таки со мной Миллер, — тамошняя преисподняя выглядит привлекательней здешнего рая. А что делать с теми, кто дерётся на дальнем востоке Аурелии?
— Насколько реально их быстро перебросить в Афру?
— Если оставить всю технику, то за неделю управимся, но я бы не советовал так делать. Это подорвёт нашу репутацию окончательно. Прости-прощай мечта из окопов.
— Думаешь, у нас ещё есть шанс воплотить её?
— Конечно нет, — угрюмо кивнул Миллер. — Утопия наёмников… — Он вздохнул. — У нас отобрали самое главное — мечту, верно, командир? Вырвали нам сердце.
Я молчал. Отвечать на риторические вопросы было бы глупо, особенно настолько неприятные.
— Всё, что у нас осталось, наша репутация, — продолжил Миллер. — Нам нельзя терять лицо перед нанимателями. Даже если это желтолицые, узкоглазые ребята, играющие в солдатики по правилам, устаревшим триста лет тому назад. Да и раз ты решил выступить против «Диких гусей», не стоит портить отношения со Свободными колониями, поддерживающими того самого президента, чьего имени ни ты, ни я не знаем.
И тут он полностью прав — мне нечего возразить.
— Тем более что на востоке заваривается крутая каша. Розалийцы высадились в каком-то месте, чьего названия я не выговорю, и закрепились там. Желтолицые готовятся к решающей битве. Выйди мы сейчас из игры, у них не будет шанса на победу, а значит, нанявшие нас генералы из Свободных колоний ни за что не пойдут на контакт в Кого.
— Думаешь, война на востоке подходит к концу?
— С нашей помощью там всё решится за месяц или быстрее. Генерал Наварр, командующий розалийскими войсками в том регионе, действует так, словно воюет с партизанами и тегийцами, а не с наёмниками. Он уверен в превосходстве своих солдат и безымянных легионеров над любым врагом. Ему уже преподали несколько неприятных уроков, однако он отказывается учиться.
— Тогда отрабатываем контракт и перебрасываем солдат и технику в Афру. Свежие силы могут понадобиться тебе в любой момент.
— Ты, значит, в Афру не едешь. Перекладываешь всё на меня.
— Ты же хотел настоящего дела, Миллер, получай его. Мне нужна Кого как страна, где «Солдаты без границ» будут чувствовать себя как дома. Пускай нашим мечтам не суждено сбыться, но хорошенько окопаться в Афре, заручившись поддержкой Свободных колоний, мы просто обязаны.
— Это я понимаю, может быть, лучше тебя самого. Скажи, куда отправишься ты?
— К тому, что так лихо подставил нас, конечно, — пожал плечами я, раскуривая сигару. — Нельзя оставлять нашу мечту неотмщённой.
— Как всегда, будешь действовать в одиночку.
Вопросительных интонаций в голосе Миллера не было совсем.
— Возьму с собой Оцелотти с отобранными им «котами», и Серую Лисицу с Чёрным Змеем.
— А что делать с особым грузом и…
Он не закончил фразу.
— Всё это останется здесь, — глотнув сигарного дыма, ответил я. — Будет неплохим сюрпризом для тех, кто решит атаковать нашу базу.
— Ты понимаешь, что это окончательно убедит всех в том, что мы — террористы, да ещё и невероятно опасные.
— Именно ради того, чтобы все это поняли, я оставляю на базе то, что оставляю. Мы не просто так держим здесь груз, вывезенный из Руславии. Я докажу всем, что у меня достаточно крепкие яйца, чтобы использовать это оружие.
— Это безумие, командир, — покачал головой Миллер.
— Хуже, — выпустил я султан дыма изо рта, — это политика. Раз уж нас втянули в это грязное дело, придётся соответствовать.
Миллер снял очки и потёр переносицу. Он был со мной не согласен, вот только понимал, что переубедить не сумеет. И я ему благодарен за то, что он не стал возражать.
Детектив 2
Я не ожидал, что Бомон придёт, чтобы поговорить. Думал, он решил отделаться от меня в порту. Однако он тем же вечером заявился в кабачок на углу Орудийной и Кота-рыболова. Прежде чем отправиться туда, я переговорил в конторе с председателем профсоюза докеров, объяснив ему, что не стоит связываться с Бомоном, несмотря ни на какое давление сверху.
— Это слишком опасный человек, — сказал я. — Каждый раз, когда он появлялся в Марнии прежде, появлялись трупы. Не только его жертв, но и тех, кто стоял на его пути.
— Например, кто?
— Комиссар жандармерии, — пожал плечами я. — Он его просто на улице застрелил.
Упоминать, что и сам едва не стал жертвой Бомона, когда преследовал убийцу Равашоля, я не стал. Ни к чему знать о моём с ним знакомстве.
— А ты откуда знаешь, что это комиссара именно он пристрелил? — заинтересовался председатель.
— Я был в группе, которая ловила этого человека, возглавлял группу тот самый комиссар.
Я старался избегать имён, хотя и знал: председатель видит, что я говорю меньше, чем знаю, а потому не очень-то доверяет моим словам. Однако моя полуправда его вполне убедила. Мой фронтовой товарищ отлично понимал, когда стоит расспрашивать дальше, а когда лучше остановиться. Да и не нужно ему было узнавать, связывает меня что-то с Бомоном или нет. Ему достаточно моих слов, что объявившийся в порту человек опасен настолько, что стоит пойти на конфликт даже с секретариатом столичного великого мастерового.
Когда же вечером того дня я сидел в кабачке, потягивая крепкий аришалийский бурбон и слушая грустные напевы Чёрного континента, ко мне без приглашения подсел Бомон. В качестве жеста доброй воли он сразу же выставил на стол бутылку бурбона — получше того, что пил я. Наверное, он принёс самый приличный бурбон, что мог найтись в кабачке.
— Ты знаешь, как заводить друзей, — усмехнулся я, допивая свой стакан в пару глотков.
Понявший намёк Бомон тут же наполнил его из своей бутылки.
— А тебя слишком легко найти, ты — предсказуем, — заявил он.
— Я детектив, а не шпион, — пожал я плечами. — Все знают: если я не в конторе штаны просиживаю, то пью здесь. Ну или по делам мотаюсь, но это реже.
— У тебя всегда такой застой с клиентами? — удивился Бомон. — На что ты живёшь?
— Консультирую жандармерию, — съехидничал я, и мы выпили, чокнувшись, словно это был тост.
Бурбон оказался отменный — мне такой давно не по средствам. Он отлично подходил к настроению и грустным, тягучим напевам чернокожей певицы.
Я закурил — так и не смог отказаться от этой пагубной привычки после инцидента с «Милкой», — предложил свой «Житан» Бомону, и тот взял сигарету. А после снова наполнил наши стаканы. Но пить мы не спешили.
— Ты ведь знаешь, на кого я сейчас работаю, — сказал он, и я только кивнул в ответ, затягиваясь. Некоторые вещи лучше вслух не произносить. — Не думаю, что ты поверишь, будто нас подставили в этой истории.
