дел, отсыпал монет, и вывалился последним на улицу.
Гидеон, явно раздосадованный тем, что таверна закрылась, а дело не сделано, пожал плечами, и продолжил работу.
— Мужик. — Послышалось позади. — Забыл как тебя зовут.
Одноглазый обернулся.
— Можешь остаться. Утром закончишь. Не безопасно сейчас шататься тебе по городу.
— Спасибо мил человек. Это ты верно заметил. Меня Гидеоном звать, если забыл.
— Можешь щепками укрепить пламя. — Владелец таверны жестом указал в сторону догорающего камина. — Хотя я могу и угля подкинуть.
— Да ладно. Чай не замерзну.
Но хозяин заведения пропустив фразу старика мимо ушей, взялся за жаровню. Гидеон решил подхватить инициативу, и сгреб в охапку все деревянные части, что не подлежали восстановлению, поднес к очагу.
Через какие-то десять минут ветеран лежал у жаровни на импровизированном лежаке из грязной перины и каких-то тряпок, засыпал. Он уже почти провалился в зыбкий сон, как в дверь постучали. Гидеон проснулся, но виду не подал. Он услышал медленные шаги, что словно удары молота били по голове. Сказывались выпивка и возраст.
— Кто?
Послышался скрип, а за ним в помещение ворвался сквозняк, но только на миг.
— Говорил я тебе, чтоб ты больше не убегал из приюта?
— Говорили, господин. — Пищал некто. Судя по всему голос принадлежал мальчику.
— Говорил, что ночью в трущобах может быть опасно?
— Говорили, господин. — Уже тише и с грустью отвечал все тот же голос.
Гидеон перевернулся на другой бок и в действительности увидел то о чем подумал. В зале стоял невысокий мальчонка лет двенадцати. Юнец дрожал ни то от страха ни то от холода.
— Следуй за мной. — Тихо произнес хозяин заведения. Они направились к лестнице, и вскоре шаги стихли.
Парнишка шел за человеком виновато опустив голову, считал ступеньки. Потом семенил за ним по плохо освещенному коридору, размышляя о том, что его может ждать по возвращению в дом сирот.
— Я надеюсь, что у тебя была веская причина прийти сюда в столь поздний час, Фанагор? — Задал вопрос мужчина, закрыв за собой дверь в комнату, и пристально посмотрев на мальчика. Тот не выдержал.
— Помогите мне, пожалуйста, господин Монро. — Задыхался. — Мне очень нужна его помощь. Я все что угодно сделаю, чтобы спасти ее. Мне неважно кто встанет у меня на пути. Я бы жизнь отдал за нее…
— Ну для начала, — зажег единственную свечу на столе хозяин таверны, — присядь. — Он указал молодому посетителю на стул, что стоял недалеко от одной из кроватей. Мальчик быстро подошел, сел.
— Она заболела, господин Монро. Она в большой опасности.
— Зови меня Грисельд.
— Грисельд… — Господин Монро. — Не унимался мальчик. — Она заболела. Очень сильно заболела чумой. Ее отец говорил мне, что с ней будет все в порядке, но я же видел, что с ней хуже. Я ничего не сделал, господин Монро, Грисельд.
— Отец вызывал лекаря?
— Вызывал. Лекарь приходил и не раз. Он сказал, что болезнь эта, болезнь, то есть чума, ну или болезнь. В общем он сказал, что болезнь эта не заразна для остальных людей, но он сказал что ей нужен уход и лекарства. Много лекарств. Ей с каждым днем становилось хуже. — Фанагор скривился и сжал кулаки. — Я видел это, а он мне врал. Ее отец врал мне. Говорил, что она поправится. Но лучше не становилось. Я видел это. И потом…
— Что было потом? — Сел на соседний стул Грисельд, и мальчонка заметил в свете пламени гематому, что растеклась по левой скуле, и плавно перетекла под черную бороду.
— Потом они оба пропали. Господин Монро, вы ранены?
— Пустяки. — Улыбнулся Грисельд. — Вчера повздорил с посетителями.
— Я им! Вы только скажите! Я им все ребра переломаю! Мы с Черным котом защитим вашу таверну!
— У него есть дела поважнее. В конце концов, если бы я не был в состоянии себя защитить, то мою таверну уже бы давно разграбили. Не переживай за меня. Давай лучше вернемся к твоему делу.
— Я навещал ее. Ее отец — господин Ариан Гато всегда впускал меня. Я приходил, приходил. Пару дней назад я пришел и мне никто не открыл. Я пришел на следующий день, и мне снова никто не открыл.
— Ты не думал, что они просто решили уехать? — Нахмурился Монро. — Или куда проще, что их просто не было дома?
— Думал. Вот только она бы мне точно сказала, что отец собирается ее увезти. — Встал в позу Фанагор. — Поймите, с ней что-то случилось. Я это чувствую. Я приходил в течении двух дней в разное время. — Мальчик замешкался. — Я ходил туда три дня. На второй день вечером я бросил маленький камень в окно, где находится ее комната, хотел дать знать что я рядом. И я разбил его случайно. Я убежал после этого. Признаюсь честно. Я не хотел чтоб так вышло. Утром я снова пришел туда. Я хотел залезть туда в это окно. Я звал ее. И мне никто не ответил. В обед я тоже приходил. Если бы я встретил господина Гато, то извинился бы и нашел деньги на новое окно, но…
— А о ее отце что ты можешь мне сказать? Какой он человек?
— Он грустный. От него я стал чувствовать в последний месяц запах спиртного. Он какой-то очень…
— Странный? Измученный?
— Да.
— На первый взгляд ничего необычного. — Утвердил Грисельд. — Отец девочки переживал из-за того, что его дочь тяжело больна. Она ходила?
— Последние несколько месяцев она лежала. А когда я видел ее в последний раз, она смотрела мне в глаза так, как будто видела меня в последний раз. — Мальчик заплакал. — Мне больше не к кому идти. Только он сможет мне помочь.
Монро задумался.
— Тебя уже ловили на том, что ты убегал из приюта?
— Ловили. — Всхлипывал Фанагор. — Несколько раз ловили. Последнее время я часто убегаю. Меня каждый день ловят. Воспитатели сказали, что закроют меня и я больше никогда не смогу выйти из этой тюрьмы. Я больше никогда ее не увижу. — Теперь Фанагор рыдал. Казалось, что плач мальчика заполнил собой всю таверну. Монро присел на одно колено, накрыл кисти рук юного гостя своими.
— Любишь ее?
— Больше жизни!
— Я передам все до последнего слова. Отец мог повезти ее в лечебницу.
— У него нет на это денег! Я знаю! Она мне рассказывала! Он мог повезти ее только на кладбище! — Рыдая, мальчонка бросился в объятия Грисельда.
— Все будет хорошо, парень. — Грисельд обнял мальчика как родного. — Все будет хорошо.
— Спасибо вам большое, господин Монро. Простите. Я не могу вас называть Грисельдом. Я вас очень уважаю. Я
