Однако все его умение не могло вернуть глаз, и Коруму приходилось довольствоваться простой повязкой алого шелка, украшенной затейливой вышивкой Ралины. У него появилась подсознательная привычка то и дело касаться этой вышивки пальцами правой руки, когда он в мрачном состоянии духа сидел в кресле.
Корум начал осознавать, что его молчание ведет к потере рассудка, и ночами в постели он слышал голоса. Они доносились откуда-то издалека, хором произнося имя, которое на языке, смахивавшем на речь вадагов, напоминало его собственное и все же не было таковым. При всех стараниях Корум не мог избавиться от этих голосов, хотя они повторяли всего несколько слов. Когда голоса звучали ночь за ночью, он начинал кричать, требуя тишины. Он стонал, метался на шелковых простынях под меховым одеялом и затыкал себе уши. При свете дня принц пытался высмеивать себя и предпринимал далекие конные прогулки, чтобы вымотаться и без сил свалиться в постель. Но все равно спал он тяжело и беспокойно, и голоса снова приходили к нему.
И еще были сны. Какие-то призрачные фигуры находились в роще могучих деревьев. Они стояли взявшись за руки и, по всей видимости, приглашали его в круг. В своих снах Корум говорил с призраками, объяснял, что не слышит их и не понимает, чего они хотят. Он просил их умолкнуть. Но фигуры продолжали произносить те же слова. Глаза их были закрыты, а головы откинуты назад. Они стояли, покачиваясь.
– Корум. Корум. Корум. Корум.
– Что вы хотите?
– Корум. Помоги нам, Корум.
Он разорвал призрачный круг, кинулся в лес – и тут проснулся. Корум понял, что с ним происходит. Его мозг замкнулся на самом себе. Ему нечем было заняться, и он стал выдумывать фантомы. Он никогда не слышал, чтобы с вадагами происходило нечто подобное, хотя с мабденами такие вещи случались довольно часто. Неужели он, как когда-то говорил ему Шул, продолжает жить в мабденских снах? Неужели со снами вадагов и надрагов полностью покончено и он обречен видеть чужие сны?
Горькие мысли не могли помочь ему прийти в себя. Он гнал их. Ему был необходим совет – но вокруг не было никого, с кем он мог бы поговорить. Тут больше не правят Владыки Хаоса, рядом с ним нет тех слуг, которые могли бы поделиться хоть частью своих знаний. Корум больше, чем кто-либо, разбирался в философских материях. Тем не менее существовали мудрые вадаги, которые были родом из Глас-кор-Гриса, Города-в-Пирамиде, – они тоже многое знали.
Корум решил, что, если сны и голоса не оставят его в покое, он отправится в путешествие к одному из замков, где обитали вадаги, и попросит о помощи. В конце концов, предположил он, есть шанс, что голоса не последуют за ним из замка Эрорн.
Принц мчался полным аллюром и едва не загнал всех своих лошадей. Он все дальше и дальше уезжал от замка Эрорн, словно надеялся что-то найти в пути. Но он ничего не нашел, кроме морских просторов к западу от замка, пустошей и лесов к востоку, югу и северу. Тут не было ни деревушек мабденов, ни даже хижин углежогов и охотников, ибо мабдены не испытывали желания селиться на землях вадагов, даже после падения короля Лира-Брода. Но что же он искал на самом деле? Корум задумался. Общества мабденов? Неужели приходящие к нему во сне голоса говорят, что он снова полон желания снова делить приключения со смертными? Эта мысль болезненно уязвила его. На мгновение принц ясно увидел перед собой Ралину, какой она была в юности, – сияющую, гордую и сильную.
Он стал рубить мечом стебли вереска, копьем поражать стволы деревьев, из лука стрелять по валунам. Какая-то пародия на битву. Порой ему хотелось упасть в траву и зарыдать.
Голоса продолжали преследовать его.
– Корум! Корум! Помоги нам!
– Помочь вам? – закричал он в ответ. – Коруму самому нужна помощь!
– Корум. Корум. Корум…
Слышал ли он раньше эти голоса? Бывал ли он раньше в таком состоянии?
Иногда Коруму казалось, что он был знаком с зовущими его, но, припоминая события своей жизни, понимал, что это не так. Он никогда не слышал этих голосов, к нему никогда не приходили такие сны. И тем не менее он не сомневался, что помнит их, они были уже в другом времени. Может, они пришли из другого воплощения? На самом ли деле он был Вечным Воителем?
Уставший, а порой и просто измотанный, бросив где-то оружие и ведя за собой хромающего коня, Корум возвращался в замок Эрорн по берегу моря, и мерные удары волн в пещерах под Эрорном звучали как биение его собственного сердца.
Слуги пытались успокоить Корума и окружить комфортом; они спрашивали, что беспокоит его. Принц не отвечал. Он был спокоен и вежлив, но не мог объяснить, что терзает его. Он не знал, как поведать им об этом, и не сомневался, что они не поймут, если даже будут найдены нужные слова.
И затем пришел день, когда он устало переступил порог замка и, споткнувшись, еле удержался на ногах. Корум услышал от слуг, что замок Эрорн посетил какой-то гость и сейчас ждет его в одном из музыкальных залов, которые по велению принца были закрыты вот уже несколько лет, поскольку звуки музыки слишком сильно напоминали ему о Ралине – именно эти залы были ее любимым местом в замке.
– Как его зовут? – пробормотал Корум. – Он мабден или вадаг? С какой целью он тут очутился?
– Он сказал нам только одно, господин: друг он или враг – на этот вопрос можете ответить только вы.
– Друг или враг? Он бродячий фокусник? Шутник? Ему тут придется нелегко…
Тем не менее Корум оживился, заинтересовавшись посетителем. Прежде чем войти в музыкальный зал, он помылся, переоделся в свежую одежду и выпил немного вина, после чего почувствовал в себе силы предстать перед незнакомцем.
Арфы, органы и хрустальные клавесины в музыкальном зале уже начали исполнять свою симфонию. Он услышал легкие звуки знакомой мелодии, которые долетали до его помещений. Им сразу же овладели тоска и уныние, и он решил, что не окажет страннику любезности, приняв его. Но что-то в глубине души принуждало Корума и дальше слушать эту музыку. Когда-то он сам сочинил ее как подарок Ралине на день рождения. Мелодия была полна нежности, которую он испытывал к ней. Ралине тогда исполнилось девяносто лет, но тело и душа ее были так же молоды, как и раньше. «Ты заставляешь меня быть молодой, Корум», – сказала она.
Единственный глаз Корума затуманился слезами. Он смахнул их, проклиная незнакомца, который вызвал к жизни воспоминания. Этот человек был груб и невоспитан: явившись незваным в замок Эрорн, он вошел в тот зал, который специально оставался закрытым. Как он объяснит свой поступок?
Затем Корум подумал, не явился ли к нему кто-то из надрагов, – он знал, что надраги продолжали ненавидеть его. Те, кто остался в живых после завоеваний короля Лир-а-Брода, опустились до полудегенеративного состояния. Неужели у кого-то из них осталось достаточно воспоминаний и ненависти, чтобы пуститься на поиски Корума с целью убить его? При этой мысли Корум испытал возбуждение. В схватке он найдет покой.
