Пульс Прекрасного забился чаще.
– Я и не помышлял ни о чем подобном. Сознание вашего счастья – само по себе достаточная награда.
– Однако меня с рождения учили не оставлять долг чести неоплаченным, на принятую услугу отвечать услугой и обязательно вознаграждать мужество и, – Глория вспыхнула, – добродетель.
– Звучит неплохо, – согласился Принц. – В смысле, если вы так думаете, я не вправе с вами спорить.
На верхней губе у него выступила крохотная бусинка пота. Он придвинулся ближе к принцессе. Она взглянула на него снизу вверх ясными глазами. Дыхание ее сделалось быстрым и неглубоким.
– Все же есть одна услуга, которую я могу вам предложить.
– О да…
Принц взял ее руки в свои и заглянул в самую глубину ее прекрасных глаз.
– Долг чести можно оплатить честью, – пробормотала девушка. – Вы понимаете, что я имею в виду?
– Да, милая, – выдохнул Принц, притягивая ее ближе. – Я долго ждал этого момента.
– Хорошо.
И с этими словами принцесса Глория крепко зажмурилась, стиснула зубы, поднялась на цыпочки и поцеловала Прекрасного Принца.
В щеку.
Она мигом вынырнула из его объятий и юркнула к лестнице, одарив юношу взглядом человека, удовлетворенного только что совершенным благородным поступком, затем покраснела еще сильнее и хихикнула.
Ни слова разочарования не сорвалось с губ молодого человека. Ни единой морщинкой или движением брови не выдал он своей надежды на нечто более существенное, нежели единственный целомудренный поцелуй. Нет, ни словом, ни жестом не выдал он досады по поводу того, что принцесса Глория оказалась прелестной, чистой, добродетельной и невинной во всех отношениях девицей – и ничем более.
В конце концов, не зря же его звали Прекрасным Принцем.
Над бескрайними полями и сочными пастбищами цветущей страны – страны, где полноводные реки кишели форелью, а высокие и густые леса изобиловали оленями, страны, где мощеные дороги соединяли ухоженные селения, страны, где кипела бойкая торговля и жизнерадостная деятельность счастливых обитателей, – вставало солнце. Королевство Иллирия являлось не самым большим, но, несомненно, самым процветающим из всех королевств, лежащих в широком коридоре между горами и морем. Как и остальные двадцать государств, то была древняя земля со своей богатой историей и бесчисленными легендами. Здесь попадались семьи, чьи родословные тянулись, не прерываясь, в течение сотни поколений, колодцы, дававшие воду уже тысячу лет, замки, камни которых крошились под тяжестью времени. То была страна, пропитанная традициями, ее жители высоко ценили честь, справедливость и семью. В Иллирии любили мужчин – сильных и смелых, женщин – красивых и верных, котят – теплых и пушистых, девушек – прелестных, чистых, добродетельных и невинных, а собак – не слишком слюнявых.
И все же, несмотря на общее процветание Иллирии, несмотря на жизнерадостность и добрый нрав ее народа, несмотря на сильное нравственное начало, несмотря на плотную ткань семейных отношений и крепкие общинные связи, все же и здесь имелись граждане с дурными наклонностями. Встречались психи и просто асоциальные типы. Встречались такие, кто позволил овладеть собой жажде богатства и власти. Ну и просто злые на весь белый свет.
Вообще-то Прекрасный Принц не лелеял никаких дурных намерений, но этим утром пребывал как раз в последней из упомянутых категорий. Его сапоги грохотали по полированным дубовым полам отцовского замка, а кожаная охотничья сумка хлопала по боку. Он готовился к стычке с отцом и мысленно репетировал горькую отповедь, которую выдаст родителю на отказ в его просьбе.
В данный момент, однако, он предпринимал героические усилия по поддержанию легкой и приятной беседы с пажом.
– Ты видел ее сиськи, Венделл? Они же само совершенство! А как они сохраняли форму, когда она шла! Готов спорить – они крепче моих бицепсов. Боже мой… как у нее торчали соски! Едва плащ не протыкали!
– Сир, – подал голос Венделл, – могу я говорить откровенно?
– Разумеется.
– Заткнись, а? Четыре дня, пока мы добирались домой, ты трындел исключительно о грудях принцессы Глории.
– Но у нее великолепная грудь, Венделл. Став постарше, ты научишься ценить такое.
– Вот еще, – хмыкнул паренек. – Ненавижу девчонок.
– Это ненадолго.
– Они всегда норовят взъерошить мне волосы. А я этого терпеть не могу.
– Ты изменишь свое мнение.
– Ага, щас! В любом случае давай поговорим про что-нибудь интересное. Про рыбалку, например. Или про еду. Персики пошли. Спорим, кухарка испечет сегодня персиковый пирог на десерт. Как ты думаешь?
– К слову о спелых персиках, – произнес Принц нарочито непринужденным тоном, – ты видел…
– О боже, – простонал паж. – Да иди ты знаешь куда…
Они пересекли огромный зал и оказались перед массивной резной дубовой дверью, в которой сбоку была проделана более новая резная дубовая дверца меньшего размера. Большую дверь украшали барельефы со сценами охоты. На них присутствовали всадники, собаки, лучники, олень, вепрь и медведь. На меньшей двери имелось изображение то ли пушки с пирамидой ядер, то ли русалки, поедающей морскую черепаху. Подобные шедевры были натыканы по всему замку. Прекрасный как-то указал на один такой королевскому декоратору и в награду получил сорокаминутную лекцию по «неизобразительному искусству». С тех пор он предпочитал воздерживаться от комментариев относительно произведений искусства, находящихся в замке.
Принц повернул ручку меньшей двери и вошел без стука.
Прием, вопреки ожиданиям, оказался весьма радушным. Шесть человек, почти половина Совета лордов, при его появлении встали.
– Прекрасный Принц! – произнесли они тоном, исполненным почтения и уважения.
Король остался сидеть, но улыбнулся сыну, источая отеческую любовь.
– Добро пожаловать домой, сынок. Привет, Венделл.
– Привет, пап. Доброе утро, господа. Полагаю, у меня для вас есть небольшой подарок.
Прекрасный небрежно бросил охотничью сумку на резной стол мореного дуба. Лорд Исаак Шторм, самый могущественный из отцовских вассалов, опрокинул ее, вытряхнув содержимое, и на вощеные доски стола шлепнулась большая мертвая птица. Шестеро лордов принялись ее опасливо изучать.
– Магеллан, – радостно заключили они. – Наконец мы избавлены от этой напасти!
– Старый добрый Магги. – Король потыкал птицу толстым указательным пальцем. – Ворон, а? Должно быть, пытался удрать?
– Пытался.
– Я удивлен, что он не превратился в орлана. Орлан-Магеллан. Неплохая получилась бы рифма.
– Подозреваю, у него просто отсутствовало чувство юмора. Вообще-то он выглядел слегка расстроенным. Даже не предложил мне выпить.
