Не мудрствуя лукаво, художник и гоблин решили поселиться в трактире «Пьяный шут» – цены на жилье тут были вполне приемлемыми, а за ужин с них взяли всего пару монет.
По окончании трапезы спутники не стали задерживаться в общем зале. Джейсон устал с дороги и собирался лечь спать пораньше. Гоблин, разумеется, возражать не стал и отправился следом.
Комнаты в трактире были вполне приличные. К примеру, в этой даже имелся ковер на полу и пара картин на стенах.
– Ну и мазня, – хмыкнул Джейсон, разглядывая пейзаж, изображающий лес.
– Ты будто ждал, что хозяин развесит тут картины настоящих мастеров, – рассмеялся Ларри. – Да пусть хоть что-то висит, все лучше серых стен!
– Твоя правда, – кивнул художник и, бросив последний взгляд на картину, прыгнул на кровать.
Мебель жалобно скрипнула, как бы предупреждая, что Джейсону стоит быть поаккуратней, а то спать придется прямо на полу.
– Боже, какое блаженство… – пробормотал художник, прикрыв глаза. – Мягкая перина после холодной и твердой земли – настоящий подарок судьбы! Мне кажется, если я засну, просплю целую неделю!
– Не проспишь, – покачал головой Ларри. – Хозяин не даст – придет завтра и либо выгонит, либо еще денег сдерет.
Художник резко сел.
– А денег у нас и нет… – сказал он грустно. – Хватит, чтоб еще пару дней с голоду не помереть… и то – если мы с завтрашнего дня будем спать в подворотне, а не здесь.
– Я попробую завтра устроиться куда-нибудь, – заметил гоблин. – Не думай об этом! Главное – рисуй…
Джейсон сморщился, будто от зубной боли.
– Ларри, друг, никогда не говори так больше, – попросил он. – Художник не рисует, он пишет.
– Хорошо, не буду. Я не знал просто.
– Понимаю… Поэтому не сержусь, просто прошу запомнить.
– Договорились.
Джейсон снова лег.
– Вот какой он, Сартон… – с придыханием молвил он. – Большой, живой город. Самое подходящее место для человека, который хочет достичь в этой жизни все, что душе угодно!
Гоблин молча кивнул.
– Слушай, Ларри. – Художник повернулся на бок и посмотрел на спутника. – А у тебя есть мечта?
– Мечта? – растерялся коротышка.
– Ну да, мечта. Настоящая, чистая… Твоя мечта.
– Я даже не знаю… Наверное, нет. Я слишком мало прожил – всего семь лет. Конечно, гоблины к этому времени уже достигают зрелости… но чтобы мечтать о чем-то, думаю, нужно гораздо больше.
– Мечта вряд ли зависит от возраста, – возразил Джейсон.
– Может, и так… Но я слишком мало видел, поэтому и не знаю, наверное, чего хочу больше всего на свете. Да и не задумывался еще совсем о чем-то глобальном.
– Ничего, – успокоил его художник. – Думаю, когда-нибудь у тебя она все-таки появится – настоящая мечта!
– Возможно…
Они помолчали. Потом художник открыл рот, намереваясь сказать что-то еще, но тут в коридоре послышался шум, потом чьи-то голоса.
– Что там происходит? – Джейсон поднялся с кровати и, одолеваемый любопытством, пошел к двери.
Мало кто знает, что любопытство до добра не доводит. Хотя, может, и знают, просто на знание это плюют… Потом их находят в сточных канавах, на дне рек и в других местах, куда живые вряд ли станут соваться.
Любопытство погубило не одну сотню светлых умов. В самый ответственный момент, порой даже на пороге великого озарения, которое, возможно, в будущем обратилось бы славой и всеобщим признанием… в этот самый момент талантливый парень слышит какой-то подозрительный шорох и, ведомый любопытством, отправляется посмотреть – что же там творится?
И все. Гениальное полотно или великий роман никогда не будет написан, эликсир молодости останется в сказках и легендах, а великое открытие, которое могло бы изменить представление всего мира о происхождении первого человека, никогда не будет сделано.
Как бы то ни было, Джейсон открыл дверь и вышел в коридор.
– О боже… – только и смог произнести он.
Человек в черном балахоне обернулся на голос. Некоторое время он просто смотрел на художника, а потом резко прыгнул.
Джейсон не успел даже ахнуть. Человек со всего размаху ударил его дубинкой по голове, и окружающий мир потух.
Художник упал на пол.
– Черт бы тебя побрал, гадский ублюдок, – прошипел черный. – И что теперь с тобой делать?
Решение отыскалось достаточно быстро. Подобрав с пола оброненный сверток, человек затащил Джейсона в его комнату и закрыл дверь на засов.
– Ты прям готовился, – удовлетворенно заметил он, увидев висящие на стуле штаны и рубаху.
Запихнув балахон под одну из кроватей, человек быстро переоделся и, подхватив с пола Джейсона, обнял его за плечи, как старого собутыльника.
После этого он отпер дверь и пошел вниз – нарочито медленно, пошатываясь, словно пьяный.
Человек прошел через зал, на ходу приговаривая:
– Ох уж, Руфи, говорил я тебе – остановись! Так нет же – еще и еще, одну за одной…
Собравшиеся в зале люди провожали парочку «собутыльников» едкими шуточками и лихим свистом.
Все, кроме одного посетителя.
Мужчина в черном плаще и черном же котелке стоял у стойки и время от времени поглядывал на карманные часы. В руках его была трость со странным набалдашником в форме козьего черепа.
Когда маленькая стрелка замерла на десяти, а большая – на двенадцати, мужчина захлопнул крышку часов, спрятал их в карман и пошел к дверям, намереваясь, по всей видимости, покинуть трактир.
Тем временем художник и его новый «друг» покинули трактир.
– И все же нельзя тебя тут бросать, – пробормотал вор себе под нос. – До первой подворотни надо дотянуть хотя бы…
Он как раз разглядел подходящий переулок и собирался отправиться туда, когда за спиной послышался тактичный кашель.
– Видит только Зрячий, – сказал неизвестный густым басом.
Вор похолодел: это было дежурное приветствие Ордена.
Медленно, неохотно, он повернулся к говорившему.
Зрячих было двое – обычный вечерний патруль. Один – высокий, худой, но с огромным пивным брюхом, второй ростом под стать напарнику, но коренастый, крепко сбитый.
Судя по тому, что на них были надеты накидки, а не кирасы с проклятым магическим глазом, ребята вступили в Орден совсем недавно.
Однако не стоило расслабляться: в Зрячие абы кого не берут, только самых способных и умелых.
Вор постарался сделать лицо, соответствующее его образу пьяного ремесленника, возвращающегося домой из трактира.
– В чем дело, господа? – промямлил он. – Мы тут с другом домой идем…
– Да будет врать-то! – хмыкнул худой.
Вор внутренне похолодел.
Неужели служители Ордена научились читать мысли?!
– Что мы, слепые, по-твоему? – продолжал тем временем Зрячий. – Ты-то, может, и идешь, а вот друг улицы коленками подметает, на радость дворникам!
