– Ну дык эта… – промямлил вор.
Ну, слава богу, все в порядке…
– Ну… перебрал чуток…
– Не, такие «чутки» нам на улицах не нужны, – покачал головой коренастый. – Поэтому сделаем так: ты дальше идешь, куда шел, а дружка мы твоего заберем, пусть у нас переночует. Протрезвеет к утру, вот тогда и отпустим.
Вор мысленно чертыхнулся. Отдавать свидетеля в руки Зрячих? А не лучше ли сразу повеситься на суку ближайшего дерева?
Он-то собирался кончить «собутыльника» в ближайшей подворотне и на этом забыть о нем…
Что же делать теперь?
И взятку не предложишь: молодые ведь, побоятся.
– Ты чего, оглох? – поинтересовался худой. – Давай дружка и вали! Или тоже в камеру захотел, а?
– Нет… не забирайте… – замотал головой вор. – Нельзя ему… его жена ждет…
– Ну вот пусть до утра ждет. – Коренастый был непреклонен. – Думаю, ей и самой неприятно лишний раз на пьяного мужа смотреть. Вот протрезвеет – тогда и придет. И нам спокойней, и ему. И жене его – радость.
Вор сдался.
– Забирайте. – Он передал художника тощему Зрячему. – Так я могу идти?
– Иди-иди. И больше не пей. Хотя бы сегодня. Хе-хе.
Вор кивнул и пошел к намеченной подворотне. Он даже споткнулся пару раз, чтобы у Зрячих не возникло сомнений по поводу уж слишком ровно шагающего пьянчуги.
Только нырнув в проулок, вор позволил себя оглянуться.
Служители Ордена уже скрылись, забрав с собой единственного свидетеля.
Вор грязно выругался.
Что за вечер такой? Откуда вообще взялся этот любопытный ублюдок?
Ладно, раз уж ничего поделать с ним нельзя, нужно хотя бы довести начатое до конца.
Сверток по-прежнему был у него.
Осталось доставить его по назначению.
* * *
Ларри выбрался из-под кровати только через полчаса. Он боялся, что негодяй вернется и обнаружит его.
Однако время шло, а дверные петли все не скрипели.
Похоже, странный гость не спешил возвращаться к ним в комнату.
Наконец гоблин покинул свое убежище. Отряхнул дорожный костюм – пыли под кроватью скопилось изрядно.
Потом Ларри пошарил рукой под соседней койкой и вытащил скомканный балахон незнакомца.
Он не знал, какая мода нынче в Сартоне, но предполагал, что подобную одежду носят только убийцы и воры, вне зависимости от города, в котором они жили и… гм… работали.
Гоблин, не выпуская находки из рук, присел на самый край кровати.
А ведь как хорошо все получалось сначала!.. Его вызволили из рабства, он приехал в столицу Камрии, думал о новой жизни…
И в единый миг все его надежды рассыпались. Хозяин черного балахона разбил их на тысячи осколков, так, что и не склеишь.
Или все же склеишь?
Гоблин серьезно задумался. Он жил на свете всего семь лет, вдобавок законы Камрии были ему не знакомы. Но должны же быть в городе стражники, которые следят за порядком?
Ларри надеялся, что негодяй не станет убивать Джейсона. Хотя, если подумать, зачем бы ему оставлять в живых единственного свидетеля своих черных дел?
Гоблин не знал, что такого натворил незнакомец, но догадывался, что ничего хорошего.
Может, стоит выглянуть в коридор? Узнать, что там происходит?
Риск встретиться с приятелями негодяя или даже с ним самим был, конечно, велик, но Ларри пересилил себя и все же отворил дверь.
В коридоре было тихо. Гоблин посмотрел налево, потом направо.
Возле одной из дверей, футах в пятнадцати от него, лежал человек.
– Вот те на, – пробормотал Ларри.
Человеку, судя по всему, требовалась помощь. Гоблин хотел было подойти к бедолаге, но вовремя остановил себя.
Что, если кто-то поднимется по лестнице и увидит, что он стоит рядом с этим несчастным? Всех собак в момент повесят на маленького гоблина, который решил сунуть нос не в свое дело.
Нет, надо убираться отсюда как можно скорее, пока никто не объявился.
Ларри несколько секунд мучительно размышлял, стоит ли вернуться в комнату за деньгами, потом махнул рукой и побежал вниз по лестнице.
Спустившись в зал, он перешел на шаг, но шаг быстрый, и через считаные секунды уже был снаружи.
Потом гоблин снова побежал – еще прытче, чем раньше.
Куда? Черт его знает. Главное – подальше от трактира.
Их с Джейсоном наверняка будут искать. Решат, что они грохнули того мужика, и станут искать убийц.
И ты никому ничего не докажешь, потому что ты – всего лишь маленький гоблин, только-только приехавший в Сартон.
Ларри свернул в первый попавшийся дворик и, приметив пустующую лавочку, пошел к ней. Сел. Вздохнул.
В трактир возвращаться нельзя. Денег на другое жилье нет.
Вывод? Ночевать придется на улице.
Бродить по ночному городу – весьма сомнительное удовольствие, поэтому гоблин решил остановиться прямо здесь, в этом самом дворике на этой самой лавочке.
Он сидел, вглядываясь в темные окна окружающих домов, покуда не стал клевать носом. Тогда Ларри растянулся на лавочке, сложил руки на груди и закрыл глаза.
Он мог только надеяться, что жители дворика не станут гнать его прочь. Что-то подсказывало ему, что сартонцы не слишком любят бездомных нелюдей.
Заснул гоблин моментально – сказывалась долгая и утомительная дорога.
Завтра утром он отправится на поиски Джейсона и не успокоится, пока не найдет.
Но это будет завтра…
Завтра…
Часть первая
Наследство Малеро
Орден не дремлет.
Орден бдит.
Орден ищет, находит и карает.
Орден не зря носит название «Орден Зрячих».
Служители его неустанно следят за всем и каждым.
Не зря на кирасах у старших Зрячих – огромный пылающий глаз.
Идея этого символа принадлежала знаменитому на всю Камрию художнику Луиджи Малеро. Поговаривали, что его картины несли в себе магию, причем магию запрещенную, воздействующую на психику человека, внушающую в него ужас. За это Малеро даже намеревались отлучить от Церкви, но его спас король – величайший и мудрейший Джерард Второй.
Его Величество, любитель всего нестандартного и экстраординарного, обратил внимание на работы Луиджи и велел тому нарисовать эмблему для только-только собранного тогда Ордена.
Название в то время уже существовало, нужен был лишь знак, символ, который мог бы «вдохнуть уверенность в правых и обратить в страх неверных», как сказал сам Джерард Второй.
И Луиджи отменно справился с поставленной задачей. Пылающий глаз мог показаться самым простым решением, но Малеро, как всегда, не обошелся без доли магии: его «всевидящее око» будто бы действительно наблюдало за всем и каждым, и вы, находясь рядом с ним, чувствовали на себе пристальный, изучающий взгляд.
Однако самым интересным было то, что подобное свойство удалось передать металлу.
