- Лесная! Вот напасть!
Еще одни наши соседи, чьи земли и знания не дают шехам покоя. Но издеваться над ребенком! Ей лет десять всего! Что она может знать?! Запястья, шея, худенькие плечи, щиколотки - все покрыто застарелыми, гнойными ранами, какие оставляют только ошейник да кандалы. Кровь черной коркой покрывала лохмотья малышки. Даже думать не хотелось, какие раны под ними скрыты.
- Потерпи, маленькая, потерпи. Мы возьмем тебя с собой в Стойбище, там быстро на ноги поставят. И родителям весточку пошлют.
Я нежно счищала с истерзанной кожи грязь, гной и кровь тряпицей, вымоченной в бодрящем отваре. Под голову малышке я сунула свою поясную сумку для трав, на камень, где она лежала, насыпала собранную и подсушенную днем зелень. И теперь нервно металась от "лежанки" к окну, высматривая сестру. Только бы малышка дотянула до ее прихода, там Кивар поможет!
Девочка вдруг застонала. Я подбежала к ребенку, влила в раскрытые, потрескавшиеся губы отвар. Лесная закашлялась, распахнула слепые, затянутые белым туманом глаза, по-звериному втянула носом воздух и выдохнула, с блаженной улыбкой расслабившись на полу:
- Салхина...
Я отшатнулась, больно ударившись спиной о каменную стену. Салхина - Говорящая с ветрами, по легендам моего народа, человеческая женщина, ставшая женой Ветра. Откуда это знать Лесной? Они что, степняков по запаху от других людей отличают?
За окном послышался тихий шорох, после застучали сползающие под чужими ступнями камни.
- Шинта?! Где тебя носило, Шинта! - я обернулась к окну, щурясь от лунного света, бьющего в глаза. - Скорее, она пришла в себя...
- Отрадно. - Незнакомый, холодный мужской голос стеганул по нервам. - Степнячку несите в башню, лесное отродье я беру на себя. Уходим!
Меня окружили люди с выкрашенными черно-красными полосами масками на лицах. Оттеснили от ребенка, который снова скатился в обморок, судя по редкому дыханию.
- Добро пожаловать в Шехию, салхина! - глумливо поклонился предводитель "масочников" и швырнул в меня мешочек. Вокруг вспухло желтое облако сладко пахнущей пыльцы.
"Дурман-трава!" - заполошно мелькнуло в голове. Луна надвинулась на меня, окружила, окутала своим сиянием, вырывая из стен разрушенного форта, унося от мерзких чужаков, смеющих поднять руку на ребенка. Завертела в пляске света и выбросила в темноту беспамятства.
Глава 2. В ритме дождя
День Равновесия для джелаиров - великий праздник. В этот день жребий указывает на девушек с даром Видящей. В этот день юноши бьются за право уйти в следующий Разъезд. В этот день влюбленные соединяют свои судьбы. В день Равновесия солнце и луна разделяют мировое время пополам, после чего Ночная сестра уступает на половину года часть своего царства брату-солнцу.
Степь хранит своих детей от чужаков. Именно со дня Равновесия окраины наших земель нагреваются так, что даже дышать больно от жара. Ни зверье, ни человек не выживают в эти месяцы на границе. Только в самом сердце степи всегда царит ласковое тепло, дарующее жизнь круглый год. Даже после дня Излома, когда границу укрывает инеем и стужей.
Жаль, что этот день Равновесия я проведу так далеко от родной земли. Боюсь, что ради одной девушки Совет толгоев вряд ли отправит следопытов по обжигающему зною граничных земель. Тем более, вряд ли они позволят торолу Лис раскрыть чужакам секрет, пустившись в погоню на летучих коврах. Ничего. Справлюсь. Да поможет мне Мать всех ветров, хранящая ключи от небесных врат.
Я пришла в себя на рассвете от странного, непривычного слуху звука. Что-то или кто-то мелко барабанил в стены со всех сторон. К слову о сторонах - меня принесли и, наверняка, заперли в темной комнате с низким потолком, где все стены и пол украшали тканые ковры с изумительным цветочным рисунком. Я лежала на кровати с высокими ножками, под шелковым балдахином, даже снизу присыпанным пылью. Да и в самой комнате ощутимо пахло затхлостью и сыростью. Кажется, комната давно заброшена.
Справа потянуло свежим воздухом, холодным и неожиданно ароматным. Как будто снаружи раздавили в чашке горсть свежей травы. Я с наслаждением вдохнула, после чего поднялась с кровати и нашла взглядом окно. Одежду с меня, слава пескам, никто не снимал. Правда, на левой ноге нашлось печальное украшение - золоченый браслет с тонкой, длинной цепочкой, уходящей куда-то под кровать. Дернув ее пару раз, убедилась, что прикована она, а значит, и я, на совесть. Длины рабской цепи, ничем иным она быть попросту не могла в этом королевстве жестокости, как раз хватало, чтобы дойти до окна. Больше ничего интересного в комнате не было, кроме заплесневевшего круга в центре ковра.
За окном с неба лилась вода, мелкими каплями стуча по стеклу, оставляя после себя узкие дорожки ручейков и мутные озерца. Ее лилось так много, что можно было бы напоить всех наших животных, полить все деревья и травы, отмыть до блеска все летучие дома, впитавшие с годами вечную желтизну степной пыли. Такой растерянной, восхищенно рассматривающей играющие снаружи потоки воды, меня и нашли похитители.
- Дикарка! - хохотнули за спиной на шехском. - Все они, как приедут, так на дождь и пялятся, не отрываясь.
Значит, это явление зовется дождем. Совсем как один из наших торолов, мастера которого умеют выводить водяные жилы наружу с любой глубины. Только я никогда не думала, что дождь - это так... прекрасно.
- Отто, заносите все и выметайтесь.
Ледяной голос второго "гостя" мне был уже знаком. Хотя, раз меня не убили сразу в старом форте, значит, я для чего-то нужна. Хорошо, что Шинту успела отослать. Если и сестра попалась бы в ловушку, я вряд ли смогла себе это простить.
- Ты владеешь счетом? Понимаешь, что такое час, минута? - обратился теперь уже ко мне ледяной незнакомец на языке степняков. Говорил он достаточно чисто, хотя шипящий акцент нет-нет, да прорывался иногда.
- Понимаю.
- Повернись лицом к собеседнику, когда с тобой говорят! - раздраженно рыкнули за спиной, дергая за цепочку. Пришлось оторваться от окна и повернуться, сделав три шага вперед, пока натяжение цепи не ослабло.
Посреди комнаты, как раз на том плесневелом круге, стояла огромная, высотой мне по грудь, бочка с водой, исходящей паром. Собеседник замер, привалившись к запертой двери, и презрительно рассматривал меня с ног до головы. И правда, ледяной. На этот раз он держал свою жуткую красно-черную маску в руках, открыв бледное узкое лицо без бороды и усов, с неожиданно большими глазами цвета полыни. Черные волосы, густой копной спускающиеся до плеч, зачесаны назад и взбиты, напоминая пышную шапку из зимнего меха. Широкие плечи затянуты в белую рубаху, ноги обтягивают кожаные брюки, заправленные в подкованные сапоги. Кто он? По костюму не понять. Не то, что у нас.
