- Готов к работе? - спросил Хилон. - В бой особо не рвись. Это не твоё дело, другие будут пробиваться в первых рядах, ты же должен всё время быть рядом с Феофилом и защищать его.
Уверенность командира передавалась всем. Клеарх не был спортсменом и не побеждал на соревнованиях, но и он чувствовал, что будет драться, ибо хуже смерти опозорить себя перед таким человеком. По толпе прошла волна оживления, Феофил привстал и сказал так громко, как только мог:
- Пойдёмте, братья. Мы не можем допустить нечестия в храме.
- Вперёд! Ударим на этих гиен! - закричали многие в толпе.
Они двинулись, голова человеческого левиафана начала втягиваться в широкую улицу, ещё одна волна пошла по параллельной, словно морское чудовище выбрасывало свои щупальца, основное тело же его ещё оставалось на площади. Поплыли и носилки, Клеарх заглядывал через головы, где-то впереди бежали Николай с Кларитас, ему хотелось быть с ними, принять участие в первом яростном натиске, но важность назначения телохранителем заставляла сдерживать себя. Пока шли, все они распаляли себя, метались факелы, ибо тьма сгущалась, кто-то нанёс палкой мощный удар по светильнику на столбе, разнеся его на куски.
С противником столкнулись словно внезапно, хотя все знали, что он будет на месте, возможно, лишь надежда теплилась, что те не придут. Они пришли, их тоже было очень много, тысячи. С правой стороны улицы стояла базилика, могучее здание, выше остальных здесь, построенное когда-то для народных собраний, а теперь используемое как христианский храм. Всё пространство вокруг неё и на перекрёстке чернело от людей, они взревели, увидев соперника. Это были ариане, тоже христиане, как сказал бы Архин, но другие, хуже врагов. Они забрали большую силу в последнее время, и большинство епископов на Востоке были из их числа, но борьба никогда не прекращалась. С обретением власти Цезарем Юлианом позиции их пошатнулись, ибо Афанасий, учение которого разделяла и община Феофила, вернулся из ссылки. Теперь, когда епископ Адрианополя скончался, ариане хотели поставить своего кандидата, Павла, но этого нельзя было допустить.
- Павлова клика заняла храм! Нельзя допустить, чтобы эти собаки оскверняли священное место! - закричал кто-то впереди.
Феофил поднялся на носилках, простёр руки в стороны, призывая своих успокоиться. Когда волнение стихло, он сказал:
- Павел, не бери на себя греха! Видит Бог, что нет у тебя права самовольно занимать храм, ибо люди не подавали голоса за тебя! Уводи своих, решим дело миром!
- Отступники! Вы вне церкви христовой! - закричали с той стороны. Сначала полетел один камень, затем посыпался целый град булыжников, Феофила быстро опустили, ещё одно мгновение стояла пронзительная тишина, последний вздох перед бурей.
- Ну, всё! Началось! Я знал, что так и будет! - усмехнулся рядом Хилон.
Обе толпы взорвались каменным дождём, крики затопили реки улиц. Сначала в рукопашную не сходились, но вели отчаянную перестрелку, защитники Павла старались организовать оборону вокруг базилики, нападавшие искали любые возможности для штурма. Люди ворвались в близлежащие таверны и лавки, вытаскивали столы и стулья, выламывали двери, чтобы использовать их в качестве щитов, другие разбирали мостовые, запасаясь снарядами. Клеарх присел рядом с носилками, так была меньше опасность получить камнем, но любопытство и жажда увидеть друзей заставляли его подниматься.
Под прикрытием столов и дверей феофиловцы наступали, словно черепаха, грузный зверь из щитов, ползла вперёд, в них метали горящие факелы, чтобы поджечь. Где-то сбоку волна криков дала понять, что колонна с параллельной улицы зашла противнику во фланг. Однако и к арианам прибывали подкрепления, они заняли крыши соседних домов, метая сверху камни и черепицу. Такое противостояние продолжалось около часа, тогда Хилон, по согласию с Феофилом, пошёл вперёд. Он выбежал из массы и закричал:
- Сомнём их! Хватит отсиживаться! Кто со мной!
Они бросились, сотни побежали, не думая о ранах и гибели, и сразу завязалось рукопашное побоище. Столы как тараны врезались в позиции врагов, в ход пошли ножи и кинжалы, палки и топоры, вырванные колья из заборов. Теперь уже плотно, плечом в плечо, оскал в оскал, они бились, и сложно было отличать своих от чужих. Клеарх всматривался в толпу, ему показалось, что он заметил Николая, но тот лишь мелькнул и пропал, потом уже ясно он увидел Кларитас, весёлая девчонка металась с кинжалом, не унывая и в сече. Тревога за друзей не оставляла юношу, но он ничего не мог сделать. В какое-то мгновение ариане дрогнули у самых ворот базилики, начали отступать, их лидер Пётр, что бился посохом в первых рядах, был ранен, и его поволокли прочь.
- Это наш шанс! - сказал Феофил. - Надо идти в храм! Поднимайте же меня, или я сам пойду!
Не дожидаясь, он вскочил и двинулся пешком, Клеарх только успел встать слева, так, в кольце телохранителей, он и пробирался к своей цели. Противники откатывались, потеряв сплочённость, рядом горел дом, кто его поджёг и зачем, было не ясно, но это уже не имело значения. Они подошли почти к самым воротам базилики, когда из боковой улочки выскочил свежий отряд ариан, их бросило в сторону, словно лист, попавший в бурный ручей. Юноша вцепился в одежды Феофила, чтобы его не потерять, их оттеснили к самому забору, что огораживал храм. Рядом возник какой-то парень с ножом, Клеарх ударил его рукоятью в лицо, и почти сразу же получил клинок в левый бок. Острое жжение только хлестануло яростью, он атаковал нападавшего, загнав ему кинжал в ухо по самую рукоять. Тот рухнул, забившись на земле, юноша же закрыл спиной Феофила, готовый отражать новых врагов.
Чаша весов окончательно клонилась в их сторону, отдельные группы ариан ещё сопротивлялись, однако они перестали быть единой силой. Сотни ног затаптывали раненых в пыль, зарево пожаров металось по стенам, в самом храме также грохотали утварью и ворочали скамьи, ибо передовые группы феофиловцев уже выбивали из него врага. Ещё через час всё было кончено, Феофил утвердился в базилике, основная масса прихожан окружили её со всех сторон, чтобы не дать уже никому посягнуть на их право. Раненый Клеарх поспешил покинуть место побоища, во-первых, понимая, что ему нужен лекарь, во-вторых, опасаясь преследования со стороны властей. Убийство каралось сурово, вплоть до повешения, и властям не было дела до причин, тем более, когда христиане сталкивались между собой.
Уже в отдалении его нашёл Николай и сразу потащил к себе домой, благо жил он неподалёку, говоря, что не простит себе, если друг умрёт. Туда вызвали и врача, который осмотрел рану, что оказалась не проникающей, но мышцы были рассечены, поэтому пришлось зашивать. Наконец, они смогли перевести дух после всего.
