Однако, когда к больному прикасались, начинались такие конвульсии, что входить в контакт на требуемое время было небезопасно. В бреду могла вернуться мания разрушения, к тому же припадки не приносили облегчения.
Раны графа было довольно просто обнаружить. Судя по излому руки, она была вывихнута в плече, вероятно, раздроблена, хотя точно этого нельзя было определить до тщательного обследования.
Значит, причиной столь буйного поведения Грегори было нечто иное, возможно, тяжелое ранение головы, однако ни его сын, ни его лакей не припоминали, чтобы во время происшествия он ушиб голову.
* * *
Сощурив карие, с янтарными крапинками глаза, Райс поглядел сквозь красно-синее окно. Сокрушенно вздыхая, он пригладил взлохмаченные рыжие волосы и подошел к жене. Ивейн сидела у камина, небрежно набросив меховой дорожный плащ, и молча наблюдала за мужем и его страждущим пациентом.
— Что ты намерен предпринять? — спросила она, увидев, что он присел рядом с лекарской сумкой и копается внутри. Райс покачал головой и снова вздохнул.
— Для начала, стоит попытаться его успокоить. Возможно, придется даже разрушить опоры, возведенные сознанием. Хотя, по правде говоря, мне этого не хочется. Он мог бы оказать большую помощь. Но мы не можем позволить ему крушить здесь все, пока мы работаем.
Он извлек пергаментный пакетик с зеленой печатью, прочитал написанный на нем текст, закрыл сумку и выпрямился.
— Сначала попробуем это, — он аккуратно сломал восковую печать. — Как думаешь, лошадь могла ударить его в голову? Налей, пожалуйста, немного вина в чашку, чтобы смешать с порошком. Чем скорее он проглотит это, тем лучше.
Кивнув, Ивейн Мак-Рори Турин, единственная дочь святого Камбера Кулдского, грациозно поднялась, подошла к низкому столику у камина и, сбросив плащ, опустилась на колени. Несмотря на свои тридцать пять лет и то, что была матерью троих детей, она выглядела много моложе. Ее дорожное платье облегало каждый изгиб фигуры; серо-сизый цвет, как никакой другой, подчеркивал голубизну глаз. Волосы, пламенеющие золотом, были аккуратно собраны на затылке, чтобы в дороге их не спутало ветром, но одна прядь, выбившись возле прелестного ушка, придавала лицу еще большую свежесть.
Она налила ровно половину чаши из стоявшего на столе графина и с задумчивым видом протянула мужу. Райс всыпал порошок. Находясь вместе, они всегда понимали друг друга с полуслова.
— Думаю, ты прав, — сказала она, помешивая содержимое чаши и наблюдая, как лекарство растворяется в вине. — Без сомнения, ему от буйства становится только хуже. А если он снова начнет швырять что попало, тогда я просто не знаю, долго ли эта комната выдержит.
Райс понюхал вино и кисло улыбнулся.
— Не доверяешь моему зелью, любовь моя? Гарантирую, от этого кризис минует.
— Сначала придется заставить его принять снадобье, — возразила Ивейн. — Как ты предполагаешь это проделать?
— А в этом и состоит секрет Целителя! — Он сорвал свою лекарскую мантию, бросил поверх ее плаща, подошел к двери и распахнул ее.
— Джесс, зайди, пожалуйста, и прихвати парочку слуг… Прежде чем он коснется меня, я успею дать снотворное. Не бойся, я не причиню ему боли и не позволю повредить себе самому.
В комнату осторожно заглянул и вошел рослый, смуглый юноша в сопровождении трех слуг в бело-голубых ливреях. Джесс, который ездил в Валорет за Райсом, был молод, молчалив, основателен и всем своим существом выражал исключительное почтение к хозяину. И он, и его подчиненные исподтишка поглядывали на огромную кровать, посреди которой метался граф, и не решались приблизиться к ложу.
Райс за руку подвел Джесса к постели, подбадривая уверениями.
— Это вовсе не так трудно, как кажется, — говорил он беззаботно. — С ним будет все в порядке, с вами — тоже. Ничего худого не случится. Итак, молодые люди, я хочу, чтобы вы крепко держали его за ноги и поврежденную руку, как только я дам команду. Если нужно, сядьте на него, но пусть лежит смирно. Если мое лекарство не попадет внутрь, оно не поможет вашему хозяину. Джесс, я хочу, чтобы ты помогал мне держать его голову. Ты его усмиряешь, а я забочусь о том, чтобы он открыл рот и Ивейн влила снадобье. Сумеете справиться?
На лице Джесса читались сомнение и легкий испуг.
— Вы уверены, что он не начнет снова бросаться? Мне-то все равно, заденет меня или нет, но прислуга…
— Об этом позаботимся мы с Ивейн, — ответил Райс и жестом пригласил челядь приблизиться.
Троица неохотно повиновалась и боязливо сбилась в кучку возле кровати, распределяя между собой обязанности. Райс и Ивейн с чашей наготове заняли позицию в изголовье. Прошла минута, один из слуг тайкрм перекрестился перед грядущей битвой. Затем по знаку Райса все разом бросились на Грегори.
Поднялась суматоха. Грегори выгнул спину, отбрасывая натиск, кровать ходила ходуном. Райс, пытаясь разжать челюсти графа, услышал, как за его спиной что-то грохнуло об пол, но не обратил внимания: главное — усмирить буйство и бред. Когда Ивейн удалось влить в открытый рот смесь вина со снотворным, Грегори издал дикий нечеловеческий крик. Райс умелым прикосновением вызвал глотательное движение: одно, второе, третье, и с приемом лекарства наконец было покончено.
Отпустив голову Грегори, Райс дал слугам знак отойти на безопасное расстояние, а сам вместе с Ивейн и Джессом продолжил борьбу с буйной яростью графа. Плошка и кувшин с водой пронеслись по комнате и рухнули на пол с грохотом. Затем в воздух взлетели два меча и ударились о противоположную стену, едва не зацепив голову Джесса.
Наконец болезненно-белесые глаза графа затянуло поволокой, голова перестала дергаться из стороны в сторону — снотворное давало себя знать. Он простонал несколько раз, очевидно, все еще сопротивляясь, но было ясно, что сражение проиграно. Когда в конце концов граф успокоился, Джесс глубоко вздохнул с невыразимым облегчением, передернул плечами и прижал руки к груди, стараясь унять нервную дрожь.
— Я сказал ему: «Не ездите на этом жеребце», — с усилием шептал он, по большей части обращаясь к самому себе. — Это — зверь, убийца. Отличная у него родословная или нет, его нужно уничтожить!
— Джесс, что конкретно произошло? Ты был там? — спросил Райс, понемногу расслабляясь. — Не знаешь, он наскочил на что-то или ушибся при падении?
Юноша снова задрожал и закрыл глаза, словно это могло защитить его от воспоминаний.
— Я был там, но лучше бы не был. Жеребец с силой ударил его о забор, а потом, думаю, лягнул, хотя и не уверен. Все произошло так быстро.
