я услышал, как она набросилась на отца:
– Твой сын чуть не погиб. Чем ты вообще тут занимаешься?
Всё верно. Ей хватило ума понять, что я жив, и что это, вероятно, было покушение. Теперь она подталкивала отца к действию.
А я вздохнул, осознавая, что это означает – будет домашний арест.
Хух. Прозвучал тяжёлый вздох.
Нелегко жить с ними. Нужно уже съехать.
На веранде я заметил стоящих слуг. Особенно поразила реакция Марфы – удивлённая и даже восхищённая. Она по достоинству оценила этого медведя.
Глядя на тушу, Марфа осознала две вещи: Первая – им всю ночь придётся не спать, занимаясь разделкой. Вторая – завтра на завтрак будет сочная медвежатина.
…
Как я и предполагал, меня «посадили на цепь» дома. Конечно, выражаясь фигурально.
Дни тянулись медленно. В такие моменты жизни я осознавал, для чего живу – чтобы отдыхать. Мне хотелось насладиться этим отдыхом. Я бы и из кровати не вылезал, вот только мне постоянно кто-то мешал.
Даже сейчас напротив сидела Айгуль. Обычно она меня не раздражает, но сегодня было исключение.
– Что читаешь?
– Английский язык.
– Понятно.
Наш разговор был сухим. Она просто сидела в моей комнате на стуле и смотрела, как я лежу с книжкой в руках. К тому же было утро.
– Что не так? – спросил уже я.
– Сегодня «Вечный обед».
Я цокнул языком.
– Да не обед, а обет. Но действительно, сегодня. Волнуешься?
Конечно, она волновалась. Иначе бы не сидела в моей комнате.
Мне не удавалось её успокоить. Я уже говорил, что это всего лишь формальность, что рабская метка уже делает тебя слугой семьи. И всё же из-за стараний моей любимой матушки это превратилось в «праздник».
Именно в праздник.
Вообще, слуг очень редко берут насильно.
У людей здесь другой менталитет. Если современные люди независимы и свободны, не потерпели бы посягательств на их свободу, то тут у людей есть некая вера в служение.
Такие понятия как долг и честь – не пустой звук. Они готовы с честью и долгом служить. И, конечно, это празднуется.
– Айгуль, не сиди здесь... Идём, – позвала её матушка.
Ей было не до меня. На меня вообще никто не обращал внимания.
Она схватила Айгуль, и, как говорится, они ушли в неизвестном направлении.
Эх, мать... Можешь же, когда хочешь. Сразу избавила меня от двух проблем – и себя заняла, и Айгуль увела.
Где-то в обед, когда голова уже гудела от английских слов, я даже начал думать на английском: «And I even started to think...»
Блин. Мысли уже путаются.
Тук. Тук. Тук.
Матушка постучала в дверь, который нет. Она просто произнесла эти звуки словами.
– Да?
– Спускайся вниз.
Я вскочил с кровати: сделай дело – гуляй смело.
Церемония там на пять минут и снова лягу.
Однако сразу же столкнулся с проблемами.
– Не так! – мама была зла, что я чуть не вышел в шортах. – Надень свой костюм!
Я не понимал, зачем все эти формальности для нашей семьи. Составьте договор, пусть распишется, и дело сделано. Однако у матушки было другое мнение, и мне просто приходилось следовать её указаниям.
Я спустил вниз. Там был большой зал. Не скажу, что тут можно устроить бал на тысячу человек – всё же это не императорский дворец.
Но свои гулянки мы обычно устраивали здесь.
Сейчас это место было в розовых цветах, что, кстати, очень походило на Айгуль. Она стояла в белом платье, я – в чёрном костюме.
Отец был в костюме, мать – в платье. Даже остальные слуги, обычно носившие чёрные наряды (чтобы не были заметны пятна при готовке или уборке), сейчас были в розовом.
Все улыбались, смотрели на меня. Айгуль стояла в центре.
Что тут происходит? Как это всё странно выглядело.
Я спустился и встал рядом с Марфой и другими служанками. Я же зритель, думал, нужно встать на зрительское место. А оказалось всё по-другому:
– Иди встань в центр!
– Зачем?
– Просто встань.
Не хотел об этом говорить. Нет, я даже не хотел об этом думать. Однако всё это смутно напоминало мне какую-то свадьбу.
Поэтому я как-то притих. Ну их. Если бы тут был кто-то из посторонних, я бы ушёл. Выпрыгнул в окно, мне всё равно. А тут как бы все свои.
Думаю, можно и поддаться их безумию.
Топ. Топ.
Я подошёл и встал
