Время как будто остановилось. В ушах у меня зашумело, руки сжались в кулаки.
Алан что-то говорил, его губы шевелились, но я не слышал ни звука.
Он говорил и говорил, а потом вскочил и затряс меня за плечо.
— К… ден… Кайден! Кайден, прекрати!
Он закричал мне в ухо, и я наконец встряхнулся. В кабинете пахло чем-то паленым, люстра над нашими головами медленно покачивалась.
— Слава богу, — пробормотал Алан, выдыхая. — Я уже думал, ты мне кабинет разнесешь.
Я ему что, катастрофа Гринс?
Алан вернулся на свое кресло. Глаза у него были беспокойными.
“Есть основания полагать, что гибель твоей семьи не была несчастным случаем. Возможно — это было убийством”.
— Что ты имел в виду? — процедил я. — Мою семью убили сумрачные твари.
И не только их. Еще всех слуг, которые были в доме, экономку и няню, которых мы с братом знали с младенчества и считали еще одной парой бабушек. Мою невесту, Эви, — она некстати оказалась в гостях на семейном ужине. Я сейчас уже не мог вспомнить, любил я ее или нет, мне тогда даже не исполнилось восемнадцати. Мы больше дружили, но тогда я был уверен, что обязан жениться, потому что отец считал это правильным.
Если и был в моем положении теперь хоть один плюс — так это то, что я уж точно не собирался жениться по чужой указке и управлял своей жизнью сам. Если в этом вообще были плюсы.
Алан замялся и опять потянулся к пуговицам.
— Я отберу у тебя пиджак, — пригрозил я.
— Я кронпринц, ты не посмеешь!
— Алан, мы спали на голой земле под одним покрывалом, которое нашли посреди леса и перекусывали одним на двоих зайцем. Это сближает. Что ты только что сказал?
Он вздохнул, потом встал, подошел к шкафу, где за дверью на замке прятался стратегический запас виски.
— Я не буду, — покачал головой я, когда Алан протянул мне стакан.
Он сел за стол ректора и пригубил напиток.
— Ты, наверное, знаешь, что сейчас особняк Греев на площади Кадмуса Великого восстанавливают.
Я кивнул.
— Наверное, знаю. Я сам этим занимаюсь.
От особняка и стоящих рядом нескольких домов остались одни руины после того, как сумрачные твари посыпались из портала, возникшего откуда ни возьмись посреди неба.
Алан кивнул в ответ.
— Несколько дней назад рабочие, которые разбирали завалы, нашли кое-что странное. Их бригадир оказался с мозгами — они тут же вызвали комиссаров. Те передали находку моим людям.
— Что они нашли?
Вздохнув, Алан полез в ящик стола и протянул мне лист бумаги. На листе была нарисована какая-то схема. Круг, в нем — линии, складывающиеся ни то в звезду, ни то в узор, какие-то символы. Схема была нарисована не полностью, но с огромной тщательностью.
— Что это?
— Это было нарисовано на полу в гостиной, под ковром. Какой-то странной смесью пепла и крови.
Я снова перевел взгляд на лист.
— И что за художества?
Алан пожал плечами.
— Никто не знает. Мои люди консультировались с учеными, с комиссариатом. Все видят эту схему впервые.
Я вернул бумагу на стол и откинулся на спинку стула.
— И из-за этого ты решил, что Греев убили?
Причем здесь какие-то странные каракули на полу? Мой брат в последние годы увлекался изготовлением защитных артефактов и талисманов, его записи валялись по всему дому, а с дядей Кевином он проводил больше времени, чем с отцом. Это вполне могло быть его очередной гениальной задумкой.
— Я не решил и ничего не собирался тебе говорить, пока не выясню все детали. Но согласись, учитывая обстоятельства, поставить на твою комнату защиту было не лишним. Скорее всего, это не стоит внимания, но я решил перестраховаться. Так вот, возвращаясь к нашему разговору: с завтрашнего дня ты занимаешься с катастрофой… — Алан смутился и кашлянул. — В смысле, с Лорейн Гринс. Она самая одаренная адептка в академии, не считая тебя, дорогой приемный сын, и совершенно неуправляема. Она может быть опасна. Ты единственный умеешь забирать и отдавать магию, потому я приказываю…
— Нет. Алан, проблемы Гринс — это проблемы Гринс. И ректор из нас двоих ты, а не я. У меня полно своих дел.
Например, пытаться не думать о Гринс. И — о словах Алана.
Встав, я едва не опрокинул стул и вылетел из кабинета.
Идя по коридору, я почти ничего перед собой не видел. Кажется, на моем пути все-таки лопнул световой кристалл. Возможно, не один.
Успокоиться мне удалось, только когда я вышел из академии и прошел пару кварталов, направляясь к улице Зеленых огней, где проще всего было найти место, чтобы расслабиться и отдохнуть. Клубы, кабаки, таверны и работающие допоздна кафе, шум, музыка, фонари, шелест текущей вдоль улицы реки — то, что надо, чтобы не слышать своих мыслей.
Красотка Моника нашла меня сама — вернее, упала мне в руки, подвернув каблук, пока я шел по набережной. Когда я представился, она с очаровательной улыбкой заявила, что совершенно не может поверить, что я — тот самый Кайден Грей.
Нравится мне эта их женская э-ман-си-па-ция. Вот уже и знакомиться первыми начали. Глядишь, через пару лет это они меня, а не я их, буду угощать.
Внутри клокотала злость, и рыжеволосая Моника, у которой так сильно болела лодыжка, была единственным, что не давало мне сорваться и не разнести все вокруг, обратившись драконом.
За прошедшие годы я смирился со смертью семьи — насколько это возможно. Алан сейчас разворошил старые воспоминания. Что за схема на полу? Она как-то связана с сумрачными тварями?
Бред. Твари нападают тогда, когда нападают. Их невозможно приручить и невозможно контролировать. Моих родных убили твари, а не какой-то рисунок на полу.
И все-таки внутри клокотала злость.
— Мне кажется, здесь становится прохладно, — сказал я. — Можем взять вина и продолжить вечер где-то, где тепло и тихо.
Моника кивнула.
Интересно, она надеялась, что я на ней женюсь?..
В этот раз я не рискнул использовать портальный артефакт. Аккуратно, не дотрагиваясь до него, стащил с шеи и бросил в реку.
Не хватало мне только встречи с Гринс! А крюк, или гарпун, или грифон знает что еще, который сидел у меня в ребрах и тянул к ней, уже, кажется, готов был разорвать меня пополам.
Мне и сейчас, несмотря на сладкие многообещающие улыбки Моники, больше всего хотелось переместиться в ту самую таверну, “Хромой ругару” и сидеть где-то там, пока Гринс бегает между столиков в своем белом передничке и с собранными
