Близкий-близкий. Навсегда.
Она прикрыла глаза, запоминая это: тишину, нарушаемую шелестом листьев за окном и дыханием Лёша, его руку на своем плече, его тепло. И задержала дыхание, потому что этот момент, вот именно этот — светлого, полного, совершенного счастья хотелось удержать в памяти навсегда.
Не будить, не тревожить, не касаться даже — просто смотреть. И вспоминать.
«Я ничего не обещаю... на первом свидании», — шепчут его искусанные губы. А она, Лина, смотрит на него и думает, что зря не знакомилась до сих пор с мальчиками. Потому что среди сверстников ей пока не попадалось таких нахалов.
Следующее воспоминание. Фигура в перекрестье лучей, и ясный голос, словно касающийся души:
Каждый из вас — звезда,
Только решись на это...
А потом он смотрит в зал, и...
«Ты! — почти просяще звучит его голос. — Это ведь ты?!»
А она впервые в жизни забывает о порученном задании.
— Эти уж мне эмпаты... — шутливо негодует она перед знакомством с родителями.
— Особенно один, — соглашается «этот эмпат», как бы невзначай придвигаясь поближе...
— Совершенно невозможно себя ведут...
— Точно.
— Надрать ему уши...
— А может, лучше поцеловать? — вносит предложение обладатель ушей.. — Он больше не будет...
«Дим, стой!» — Лёш рвется наперерез разъяренному Вадиму и закрывает ее собой...
Пещера фениксов и смертный приговор... и лед, обещанный лед, вымораживающий сердце. И знакомый голос рядом, как чудо:
«Лина, ты цела? Очнись... Вадим, держи барьер!»
И горячие руки Лёша на ее запястьях — у оков...
И потом, и потом...
Который раз ты спасаешь мне жизнь, светлый маг? Столько всего даришь — жизнь, веру в людей, себя... и меня. Настоящую меня. Без тебя — я понимаю, понимаю! — все было бы по-другому.
Высшие силы, что я сделала?
Говорят, вы награждаете или караете человека за его дела. Что я сделала, за что мне это?
Неизвестно. Зато... зато еще могу.
Она бесшумно поднялась с постели. Набросила одежду. Нацарапала записку... В следующую секунду мир выцвел и качнулся, чтобы, спустя миг, снова расцвести красками — особенно алой и золотой.
Пламя...
Оно вскинулось и заиграло золотистыми языками, приветствуя, узнавая. Лина кивнула и, шагнув вперед, погрузила руки в знакомый жар.
— Ты... — шепнула золотая глубина.
Лина едва удержалась, чтобы не отдернуть руки. Спокойней, ну-ка.
— Значит, мне не показалось. Ты можешь говорить.
Пламенный вихрь пронесся в жаркой глубине. Рассыпался на несколько огненных жгутов, опал.
— Да.
— Изумительно... давно?
— Да.
— Но почему об этом никто не знает?
Беззвучный голос изменился, в шепот вкралась горечь.
— Потому что меня никто не слышит...
Подождите... как это?
— Но... Хранительница?
— Иона. Она тоже «железная». Догадывается, но не слышит...
— Я не понимаю.
— Меня способны полностью слышать лишь истинные фениксы. А их ко мне не подпускают... и прогоняют, едва они войдут в возраст.
— Истинные... — Кажется, Лина знает, о чем говорит Пламя. Истинные... истинные...
Такие, как ты. Как Анжелика. Марианна. В которых чистый Феникс, без примеси.
Лина едва не разорвала контакт. Высшие силы! Пламя. Пламя...
Все это время, пока они изо всех сил почитали свою святыню, пока вершили ритуалы в его честь — все это время святыня отчаянно боролась с одиночеством и непониманием. Пыталась пробиться к своим дочерям, одаряла их теплом, дарила Фениксов...
А они ничего не понимали.
Серые. Утренний воздух показался очень холодным. До озноба.
Странно. Теперь он тоже мог их чуять и собирался выловить непрошеных вторженцев, как только подаренная фениксами магия дойдет хотя бы до половины той отметки, который альтер эго считал необходимой. Он их чувствовал — под землей, слабо. Но найти мог.
Только сейчас и искать не надо. Импульс набрал силу и теперь сиял, будто яркий прожектор, — такой увидишь даже с закрытыми глазами.
Какого черта?
Дьявол, нет!
Холодея, Дим понял, что это значит.
На этот раз прорыв большой. Не единицы. Может, даже не десятки.
Дьявол!
Дим рванулся с постели...
Тревога!
Телепорт. Серый сумрак тумана. Густой, плотный, знобкий. Под ногами асфальт. Будто живые, плывут в воздухе цветные буквы — вывеска какого-то бара.
Город. Обычный, людской.
Серые — в городе?! Проклятье! Может быть, они уйдут? Если город достаточно велик? Сопротивление...
Нет.
Нет. В следующую секунду он их услышал. Приглушенные туманом, они все же рвали воздух ужасом.
Крики:
— На помощь!
— Аз ште стрелям!
— А-а-а!
— Дим, стой! — Рядом материализовался Лёш. Почуял. Оглянулся, словно видел в тумане. Лицо исказилось... — Свет, сколько их?
В голове чуть прояснилось. Стоп. Рваться неизвестно куда — идиотизм. Дим скрипнул зубами:
— Много. И туман этот как нарочно! Прикрой, я «включусь». Прикину расклад...
Лёшка кивнул, отступил на шаг, настороженно вслушиваясь в дикую сумятицу звуков. «Надо быстрей, серые тоже чуют магию и обязательно придут на телепорт», — всплыл совет от альтер эго. Да. Чудо, что их еще нет...
Вадим прикрыл глаза, всматриваясь внутренним зрением, особым чутьем. Сканируя. Возвращенные способности работали, город прояснялся на глазах, обретал очертания, будто модель в демо-шаре. Небольшой город, вытянутый вдоль морского берега. Болгария? Кричали по-болгарски... А вот и серые. Дьявол, много, сотни полторы, и еще прибывают. Проклятье. Не удержали барьер...
Надо остановить здесь.
Надо.
А люди...
Не повезло. Хуже, если эта зараза расползется...
Дим глубоко вздохнул. Будь оно все... А сил-то хватит? Не тяни, Дим. Каждая минута — чья-то жизнь. И сколько выживших его сегодня проклянет?
Он поднял голову к почти невидимому небу. Смотреть там было нечего, просто так легче... И вскипела сила.
Закололо кожу. Завихрились, быстро уплотняясь в кокон, синефиолетовые нити. Он замерцал и налился темнотой, плотностью. И наконец застыл неподвижно.
Теперь толкнуть. Рассчитать территорию, векторы распространения и оттолкнуть. Считать было некогда, и Вадим просто повел руками, расталкивая окружившую его «пленку».
— Свет... — выдохнул рядом Лёш.
