Когда из Таниной комнаты вышла невероятная красавица, я даже немного удивился — как же я пропустил ее появление? Та подошла поближе.
— Ну как?
— Чего как? — не понял я.
Голос показался знакомым, и тут только дошло, что передо мной — преображенная Таня.
Что они с ней сделали?!
Не, я слышал, конечно, что женщина может меняться, но чтобы настолько! Мордашка ее в первый раз за время нашего знакомства сияющая и улыбающаяся. Брови подчеркнуты странным изгибом, ресницы стали чуть не вдвое длиннее. Губная помада, тени, румяна. Пышные волосы собраны в сложную высокую прическу. В маленьких ушках огромные сверкающие серьги, на груди колье, которое только царицам носить. Платье как платье — пышная юбка, декольте, немного рюшечек. Но темно-синяя ткань — я подобных в жизни не видел! Прямо чувствовалось, какой мягкой и нежной она будет под руками. Да и округлости фигуры платье подчеркивало так, словно Таня стояла обнаженная.
— Обалдеть! — только и смог выдавить я из себя.
То ли Таня начала привыкать к моему жаргону, то ли ее больше интересовали мои чувства, а не слова, но она удовлетворенно улыбнулась.
— А где ты все это взяла?
— Барон прислал. В записке было сказано, что это в благодарность за спасение дочери.
— Но это, наверное, очень дорого.
— Ты даже не можешь представить, КАК дорого.
— Значит, надо будет все оставить.
— Это почему? — насторожилась Таня.
— Так мы же ничего не сделали, чтобы заслужить такие подарки.
— А то, что Регина проснулась?
— Ты же сама сказала, что она «проснулась». А мы просто стояли рядом, когда это случилось.
Таня снисходительно улыбнулась.
— Ты сам-то в это веришь?
— А чего тут верить или не верить? Я-то точно ничего не делал. Всего лишь попросил, чтобы она проснулась.
— Эх, если бы всех больных можно было вот так «попросить».
Таня задумалась о чем-то, скорее всего опять про то, что я демон и кто-то там еще. Но выглядела она в этот момент очень красивой. Я даже сомлел ненадолго, глядя на нее. А потом у меня внутри вдруг проснулась жаба жадности.
— А чего это тогда тебе подарки прислали, а мне нет?
Таня удивленно посмотрела на меня, потом обвела рукой вокруг:
— А это что?
— Это?
Не, я, конечно, заметил, что вещей в комнате прибавилось, но мне даже и в голову не могло прийти, что все это для меня. Для выставки в Эрмитаже — в самый раз, но носить самому? С десяток комплектов штанов, рубашек, курток, сапог. Все как с модельной выставки. Изукрашенное тиснением, расшитое золотом, жемчугом, еще какими-то камешками. В шкатулочке лежала целая груда колец, перстней, цепочек. Самолюбие замурлыкало, как сытая кошка, и улеглось спать дальше.
— Ну, тогда ладно. Жалко только, что померить нельзя.
Таня только улыбнулась.
— Не о том думаешь. Вокруг нас становится все больше людей, и надо что-то придумать, чтобы тебя не разоблачили.
— Тебе, значит, можно красиво одеваться, а мне, значит, нельзя?!
— Ваня… — строго-осуждающе протянула Таня.
— Я уже двадцать лет Ваня! — начал заводиться я. — Сама вырядилась, как новогодняя елка, а мне…
В это время в дверь негромко постучали, и вошел слуга. Коротко поклонился.
— Барон Локран и магистр Сурдан просят о встрече.
Таня неуловимо переменилась, стала какая-то… более величественная, что ли.
— Пригласи их.
Дверь распахнулась, и вошли гости. Судя по их внешнему виду, они тоже успели побывать в ванной и вырядились как на праздник. Началось расшаркивание, уверения в уважении и т. д. Я сразу же сдвинулся за спину Тани и старался помалкивать. На меня косились, но в разговор не втягивали.
— Как чувствует себя Регина? — поинтересовалась Таня.
Барон расцвел.
— Я только что от нее. Никак не может поверить в то, что мы ей рассказываем. Но чувствует себя прекрасно, носится по комнатам. Для нее сейчас главная трудность — выбрать себе подходящий наряд. Магистр Сурдан еще раз проверил ее и считает, что она совершенно здорова. — Барон вдруг стал очень серьезным. — Я полностью доверяю его знаниям и опыту. И нам обоим очень хочется узнать — что же с моей дочерью произошло на самом деле.
Таня немного помолчала.
— Я не знаю, господин барон. Я целительница, но и я посчитала, что вашей дочери уже ничем нельзя помочь. Слова Ивана о том, что она просто спит, я посчитала… очередным проявлением его болезни и не придала им значения. И если бы не ваш гнев, все могло кончиться совсем по-другому.
Все помрачнели.
— Иван тоже может видеть ауру и болезни человека?
— Насколько я знаю — нет. Но он что-то чувствует и говорит по-другому. Он не сказал, что Регина жива, он сказал, что она не мертвая.
Честно говоря, я не видел разницы между этими фразами, но магистр насторожился.
— Так и сказал?
— Общий смысл был таким.
— И что он сделал?
— Я не знаю. Все происходило на ваших глазах. Он… попросил Регину жить.
— Но он еще делал странные движения руками, которые были похожи на создание какого-то заклинания.
Таня устало вздохнула:
— Я действительно не знаю, господин магистр. После того что с ним случилось, у него иногда проявляются необычные… свойства. Я надеялась, что, когда он вернется к себе домой, возможно, он станет прежним.
— А стоит ли с этим спешить? Это ведь такой необычный случай! Может, для всех будет гораздо лучше, если он останется именно в таком состоянии? Скольких людей можно было бы спасти! Сколько новых знаний получить! Для начала тщательно обследовать его, затем…
Что там еще он запланировал, слушать было неинтересно. Меня и так уже начинал бесить этот разговор. Мало того что обо мне говорят как о вещи, не имеющей голоса, так еще и собираются на мне опыты ставить?! Ну, старый, щас я тебе все выскажу… Но меня опередила Таня. Голос стал строгим и официальным:
— Я прекрасно понимаю вашу жажду знаний, господин магистр. Но есть очень большое «но» — с каждым днем Ивану становится все хуже, болезнь прогрессирует. И я не знаю, через сколько дней или недель он может потерять… человеческий облик. Да и обследовать его могу только я — у него развилась боязнь чужих людей, вещей. А прикосновения он вообще не переносит. Именно поэтому он с благодарностью воспринял ваши подарки, барон, но не смог пересилить себя и прикоснуться к ним.
Видимо, это объяснило мою старую одежду, и барон стал смотреть на меня не так настороженно.
— Я пришел пригласить вас на праздничный ужин в честь счастливого выздоровления моей дочери, но после ваших слов даже не знаю, как все это будет выглядеть.
