Влад не стал торопиться с ответом. Постоял, будто ожидая продолжения, несколько раз перевел взгляд с барона на нас с Таней и обратно. Потом улыбнулся и произнес:
— Я буду рад отпраздновать с вами такое событие и с удовольствием задержусь, барон.
Народ зашевелился, барон с графом расшаркивались в уверениях совершеннейшего уважения. Потом стали собираться в путь, как вдруг барон заорал:
— Стоять!
Все замерли, но причина оказалась не такой уж и страшной. Барон быстро подошел к повозке, которая чуть не стала катафалком, и несколькими движениями обрубил сбрую лошадей. Оглянувшись, он торжественным тоном объявил:
— Повозка останется здесь. Навечно. Я построю вокруг нее часовню «Обретенной надежды».
И добавил уже буднично:
— Поставить охрану.
Замок оказался не очень далеко, и уже через полчаса мы въезжали в ворота. Сравнивать мне было не с чем, но вокруг было чистенько, добротно, по просторному двору во все стороны заполошно носилось чуть меньше сотни народа, и я решил, что барон, по местным меркам, весьма богатый и влиятельный человек. Довольно быстро, подчиняясь его командам, народ рассосался. Кто на кухню — готовить праздничный, а не поминальный обед. Кто-то готовил жилье для новых гостей. Нам с Таней, по ее просьбе, предоставили трехкомнатный номер с одним входом. Типа одна комната ей, одна мне, ну и одна общая. Номер был, наверное, люксовый (по местным меркам). Кровать с балдахином в моей комнате больше напоминала сексодром, как я его представлял в мечтах. Ну, и остальное в духе красивых фильмов — столик, стулья с гнутыми ножками. Везде, где можно, — полировка, позолота, ковры, шторки, свечи. Я даже подумал, что эта комната предназначалась для девушки. Опять же, несколько сабель на стенке… Хотя кто его знает, какие здесь порядки и как здесь принято оформлять интерьер.
Правда, толку мне от всех этих удобств — никакого. Если лечь на кровать, то провалюсь до пола, если там нет твердого основания. На стол облокотиться можно, а вот сидеть в кресле? Судя по красивому сиденью, там должны быть пружины. Сквозь ткань я тоже провалюсь, а сидеть на нескольких пружинах, с просвечивающим сквозь тело сиденьем, — может получиться прикольно. Невольно заинтересовавшись, решил провести опыт. Упершись руками в подлокотники, стал опускать свою самую драгоценную часть тела в кресло. Все ниже, ниже. Никакого сопротивления. А вот когда оно появилось, я сразу пожалел, что начал этот эксперимент — задница провалилась достаточно глубоко, чуть не до пола. А меня стиснул ободок сиденья! То есть боковушки меня не держали, но вот верхняя часть ободка сиденья не пускала вниз. Получилось, как будто я добровольно сел задницей в баскетбольное кольцо. С трудом выбравшись, не знал, то ли смеяться, то ли материться — кресло выглядело совершенно целым, а если бы кто вошел?! Представляю, сколько было бы воплей, зайди кто в момент, когда я… ну понятно. Больше ничего интересного для опытов не нашлось, и я отправился в гости к Тане. Та уже устроилась, да и всего устройства — бросить походный мешок на пол. Она теперь тоже слонялась по своей комнате, осторожно трогая вещи, прислушиваясь к каким-то своим ощущениям.
— Что будем делать дальше? — Я осторожно присел на краешек стола.
— Не знаю. Самое главное — не раскрыть тебя. Будем делать так…
Закончить она не успела. Дверь распахнулась, ввалилось несколько мужиков, притащивших нечто вроде большой лохани. Следом пошла вереница носильщиков с ведрами горячей воды. Минут через пять все испарились, осталась только парочка симпатичных пышечек, одетых в платья с передничками, на голове прикольные чепчики.
— Госпожа, ванна готова. Желаете, чтобы мы помогли вам?
Взгляд Тани как-то затуманился.
— Да, помогите. Я не знаю местных средств гигиены.
Таня осталась стоять, а девушки стали быстренько распускать всякие непонятные шнурочки. Это уже становилось интересным. Платье уже готово было сползти с плеч, но тут про меня некстати вспомнили. Таня придержала платье.
— Ваня, иди, я буду мыться.
— Так на здоровье! — прикинулся я шлангом.
— Тебе нельзя здесь оставаться.
— А мне одному страшно, — решил я воспользоваться нашей легендой.
Таня поджала губы, покосилась на заинтересованно слушающих служанок, но орать не стала.
— Иди, Ваня, — с упором повторила она. — Это ненадолго.
— Так дверь закрыта, — усмехнулся я.
— Так… — «открой», она, к счастью, не сказала. Сдержавшись, кивнула одной из служанок: — Проводите господина в его покои.
Меня как высокородную особу проводили за дверь и немедленно ее закрыли. Я только усмехнулся. Подумаешь… Каждая девчонка почему-то считает, что позволить лицезреть ее обнаженное тело — это невероятная милость с ее стороны. Да я столько порнухи насмотрелся… Да я и вживую не раз… А все равно каждый раз — как будто в первый. Мысли невольно повернули на фривольный лад. Таня в купальнике, Таня без купальника, Таня рядом в постели…
Вздрогнув, обругал себя за излишние фантазии. Хорош бы я был сейчас в постели — подхожу, Таня ждет, я ложусь… и носом, да и не только носом, в пол! Пока не обрету тело, об этом лучше даже не думать.
Слоняться в одиночку пришлось почти три часа. Не знаю, что они там делали, да и как можно мыться ТРИ часа?! У меня лично эта процедура никогда не занимала больше трех минут. Бывали, конечно, исключения, но это если с друзьями, с пивом. Но в одиночку?!
Меня, кстати, тоже хотели помыть. Когда из коридора появилась еще одна толпа, волокущая еще один чан, я сначала не врубился. Но когда они попытались втащить его в мою комнату, я уже успел представить последствия.
— Куда? — рявкнул я на мужиков.
Те притормозили, старший поклонился.
— Ванна для молодого господина.
Ага, ванна. А потом еще бельишко мое привиденческое предложат постирать.
— Когда я этого захочу сам, я сам и скажу. А пока унесите все назад.
— Но, господин…
— А ну пошли вон! — рявкнул я, раздражаясь все больше.
Мужики переглянулись, склонились уже все и быстренько исчезли. Блин, ну все наперекосяк! Мало того, что я лишен всех удовольствий, так я и скрывать должен, что я ничего не могу!
Когда из Таниной комнаты вышла невероятная красавица, я даже немного удивился — как же я пропустил ее появление? Та подошла поближе.
— Ну как?
— Чего как? — не понял я.
Голос показался знакомым, и тут только дошло, что передо мной — преображенная Таня.
Что они с ней сделали?!
Не, я слышал, конечно, что женщина может меняться, но чтобы настолько! Мордашка ее в первый раз за время нашего знакомства сияющая и улыбающаяся. Брови подчеркнуты странным изгибом, ресницы стали чуть не вдвое длиннее. Губная помада, тени, румяна. Пышные волосы собраны в сложную высокую прическу. В маленьких ушках огромные сверкающие серьги, на груди колье, которое только царицам носить. Платье как платье — пышная юбка, декольте, немного рюшечек. Но темно-синяя ткань — я подобных в жизни не видел! Прямо чувствовалось, какой мягкой и нежной она будет под руками. Да и округлости фигуры платье подчеркивало так, словно Таня стояла обнаженная.
