Морган с моей ученицей, и тут произошло нечто странное.
Камни, из которых состоял дом, начали переливаться язычками рыжего огня. Не то чтобы слишком яркого – совсем немного выделявшего их на фоне темноты. Однако стоило нааглоши сделать еще шаг, и огонь стал ярче, а языки его соткались в знаки, начертанные на камнях. Представления не имею, что это за язык – никогда не встречал прежде ничего подобного.
Нааглоши застыл как вкопанный, и еще один луч лунного света позволил мне разглядеть, что он оскалился. Однако он все-таки сделал очередной шаг вперед, и символы засияли еще ярче. Издав негромкий рык, он снова попытался продвинуться дальше.
Внезапно его рыжий мех словно порывом ветра прижало к туловищу, и он так и не смог сделать ни шагу. Перевертыш стоял, подняв ногу и изрыгая проклятия на незнакомом мне языке. Потом с рычанием отступил на несколько шагов и повернулся к башне. К ней он приближался уже осторожнее, чем к домику, и снова, стоило ему оказаться на расстоянии восьми или десяти футов от стены маяка, на ней вспыхнули светящиеся знаки, не подпуская нааглоши ближе.
Страшила издал полный досады звук, пробормотал что-то себе под нос и взмахнул волосатой рукой, швыряя в башню поток невидимой энергии. На мгновение знаки разгорелись ярче, словно поглотив ту магию, которой Перевертыш хотел их разрушить.
Тот снова выругался и поднял Томаса, словно раздумывая, а не пробить ли себе путь сквозь камни с помощью его черепа. Потом покосился на моего брата, выругался еще раз и покачал головой, злобно бормоча что-то себе под нос. Отступил он от башни в несомненном разочаровании, не оставив никаких сомнений в том, что ему хорошо знакомы знаки на камнях, равно как и сила, с помощью которой они подавляли всю его магию столь же легко, как с них соскальзывала дождевая вода.
Дух острова редко делился своими эмоциями, но тут не удержался и он. Стоило Перевертышу отступить, как тот позволил себе мгновение самодовольного торжества.
Что, черт подери, это у него за штука такая?
Впрочем, ладно. Не имеет значения. Точнее, это могло подождать. Важно было другое: правила игры только что изменились.
От меня больше не требовалось отобрать Томаса у Перевертыша и потом каким-то образом обороняться. Теперь мне нужно было только отобрать Томаса. Если бы мне удалось схватить брата и дотащить его до разбитой башни или домика, похоже, мы оказались бы в безопасности. Если сами камни сторожки отталкивают Перевертыша, тогда все, что нам остается, это скомандовать Молли, чтобы та активировала кристалл, а потом ждать, пока нааглоши уберется. Каким бы ни стал исход ночного боя, днем Совет не может не победить – и худшее, что с нами могут сделать свои, в любом случае предпочтительнее того, что готовил для нас Перевертыш.
Разумеется, мой рациональный мозг напомнил, что существует миллион мелочей, которые могут пойти вразрез с этим планом. С другой стороны, у плана имелось заметное преимущество: по меньшей мере один пункт мог увенчаться успехом, а это на один пункт больше, чем могло бы получиться в результате реализации моего предыдущего плана – «отобрать Томаса у Перевертыша и потом каким-то образом обороняться», – попытайся я осуществить все без посторонней помощи.
Нет, у меня и в самом деле появился шанс.
– Чародей! – выкрикнул Перевертыш. Он повернулся лицом к дому и начал медленно обходить его по кругу. – Чародей! Выходи! Отдай мне обреченного воина.
Ясное дело, я ему не ответил. Я торопливо менял позицию. Обходя дом, Страшила в какой-то момент окажется между мной и пустым дверным проемом. Тогда, если я все рассчитаю, мне, возможно, удастся выпустить заряд кинетической энергии так, чтобы вырвать Томаса из его лап и швырнуть в дом.
Конечно, если разряд не вырвет Томаса из хватки Перевертыша, тот может просто-напросто сломать моему брату шею. Или, наоборот, вырвет, но удар окажется слишком силен и остановит ему сердце или расплющит легкие. Или, если я плохо прицелюсь, размозжит его о каменную стену. С учетом того, как паршиво он выглядел, это тоже могло запросто его убить.
Но если я ничего не предприму, Перевертыш наверняка его прикончит.
Что ж. Значит, мне просто нужно целиться точнее.
Я затаился напротив двери и нервно облизнул губы. С чистой, сырой, так сказать, кинетической энергией работать труднее, чем с любым другим видом магии. В отличие от использования огня или электрических разрядов, такое заклятие питается исключительно силами самого чародея, его волей и разумом. Вызванный заклинанием огонь ведет себя так, как положено огню, если вы, конечно, не хотите чего-то особенного. То же самое с молниями. Однако энергии в чистом виде в природе не найти, значит и визуализация ее – дело непростое. Тут все зависит от силы воображения чародея.
Именно поэтому я обычно использую свой посох или другой аналогичный дивайс – они позволяют мне точнее сфокусировать поток энергии. Но посох лежал в нескольких минутах ходьбы, а мои кольца, энергии которых хватило бы для такой работы, спроектированы специально с одной целью – разрушать. И задумывал я их только для этого. Смягчить выпущенный из них разряд я не мог, а убивать Томаса не входило в мои планы.
– Чародей! – громко сказал нааглоши. – Мне это надоело! Я пришел, чтобы в положенном порядке обменяться пленниками! Не заставляй меня брать то, чего я хочу, силой!
Еще несколько шагов – и он остановится в нужном месте.
Мои ноги тряслись. Мои руки тряслись.
Секунду я потрясенно смотрел на них, потом до меня дошло, что я просто
