– Сэр…
– Хосс, – произнес он. – Рад, что ты с нами.
– Мы теряем время, – заявила старейшина Мэй и повернулась ко мне: – Скажи своей ученице, чтобы она сейчас же убрала щит.
– Минуточку.
Она недовольно прищурилась, и стоявшие рядом с ней Стражи немного напряглись.
Я не стал обращать на нее внимания и снова повернулся к Молли:
– Где Томас?
– С семьей, – ответил спокойный голос.
Оглянувшись, я увидел Лару Рейт: она стояла в дверях, завернувшись в одно из одеял из каюты «Жучка-плавунца». Выглядела она, как всегда, очаровательно, только волосы сгорели почти до корней. Без обычного обрамления лицо ее казалось резче и угловатее, а серые глаза даже больше и яснее обычного.
– Не переживайте, Дрезден. Ваша марионетка будет жить, чтобы им манипулировали и дальше. Мои люди позаботятся о нем.
Я попытался разглядеть в ее лице что-нибудь такое, что рассказало бы мне больше о Томасе, но тщетно. Она просто спокойно смотрела на меня.
– Что ж, вампир, – вежливым тоном произнесла старейшина Мэй. – Вы его видели и поговорили с ним. То, что последует дальше, – внутреннее дело Совета.
Лара прохладно улыбнулась Мэй и снова повернулась ко мне.
– Еще одно дело, Гарри, пока я здесь. Вы не против, если я позаимствую у вас это одеяло?
– И что будет, если против? – поинтересовался я.
Она повела плечом, и одеяло соскользнуло.
– Разумеется, я его верну.
Образ избитого, наполовину сожженного существа, целовавшего Мэдлин Рейт, одновременно выдирая у нее внутренности, живо встал у меня перед глазами.
– Возьмите себе, – сказал я.
Лара снова улыбнулась, на этот раз блеснув зубами, и наклонила голову. Потом повернулась и ушла. Я механически смотрел ей вслед, пока она не скрылась, после чего взглянул на Эбинизера:
– Что произошло?
Он хмыкнул:
– Кто бы ни явился сюда из Небывальщины, он отворил в лесу портал в сотню ярдов шириной. И пригнал сюда с собой примерно сотню здоровенных мохнатых пауков.
Я заморгал и нахмурился:
– Пауков?
Эбинизер кивнул:
– Не сотворенных магией. Настоящих – возможно, из Феерии. Они заставили нас изрядно попотеть. Одни начали заплетать деревья паутиной, другие не давали нам покоя, пытаясь загнать в эти сети.
– А больше всего старались не допустить нас до того, кто отворил портал, – добавил Слушающий Ветер.
– Скорее не дать никому увидеть, кто это, – кивнул я. – Это и был наш преступник. Подлинный убийца.
– Возможно, – вполголоса согласился Эбинизер. – Как только ветки с паутиной упали, мы начали теснить пауков. Он сбежал. И стоило ему исчезнуть, пауки тоже разбежались.
– Черт подери, – тихо произнес я.
– А ведь ради этого все и затевалось, – заметил Эбинизер. – Не было ни информатора, ни показаний.
Я кивнул:
– Я объявил это вам, чтобы выманить настоящего убийцу. Чтобы заставить его действовать. И он так и сделал. Вы видели все собственными глазами. Этого более чем достаточно, чтобы доказать невиновность Моргана.
Старейшина Мэй покачала головой:
– Это доказывает только одно: кто-то еще пытается предать Совет и ему есть что скрывать. Это не значит, что Морган не мог убить Лафортье. В лучшем случае это позволяет предположить, что тот действовал не в одиночку.
Эбинизер пристально посмотрел на нее:
– Значит, все-таки заговор – я правильно понял? И кто из нас говорил что-то насчет избыточной сложности?
Мэй отвела от него взгляд и пожала плечами:
– Должна признать, теория Дрездена представляется теперь более простым и вероятным объяснением происходящего. – Она вздохнула. – Однако в нынешней ситуации этого недостаточно.
Эбинизер нахмурился:
– Обязательно надо казнить кого-то?
Мэй снова подняла на него взгляд:
– Совершенно верно. Участие Моргана в убийстве выглядит вполне правдоподобным. Имеющиеся улики позволяют предположить, что он виновен. И Белый Совет не проявит слабости по этому вопросу. Мы не можем допустить, чтобы смерть Лафортье осталась без возмездия.
– Возмездия, – заметил Эбинизер. – Не правосудия.
– Не правосудие удерживает самые различные силы от уничтожения Белого Совета, чтобы потом поступать с человечеством так, как им заблагорассудится, – ответила Древняя Мэй. – Это делает страх. Это делает сила. Они должны знать, что, если позволят себе напасть на нас, последствия будут для них самыми катастрофическими. Я сознаю, насколько предосудительно было бы приговорить к смерти невиновного человека – тем более того, кто неоднократно демонстрировал свою преданность Совету. Но в целом это менее деструктивно и безответственно, нежели показать врагам нашу слабость.
Эбинизер оперся локтями о колени и посмотрел на свои руки. Он покачал головой и промолчал.
– А теперь, – продолжала Мэй, повернувшись
