— Ну, здравствуй.
Амарель молчал. И не дожидаясь его ответа, елмауз продолжил:
— Меня зовут Сверн.
…История Сверна оказалась долгой и безрадостной.
Ещё лет триста тому назад его племя жило на севере Афирилэнд. Крылатые ящеры охотились в горах и на равнине, но с людьми старались дел не иметь. Тем не менее, король Райланд Неистовый объявил ящерам войну: якобы они нападали на людей. А на самом деле, король и жрецы Четырёх Богов хотели завладеть сокровищами, которые, согласно древним легендам, хранились у елмаузов. Кроме того, они не чтили Четырёх Богов, а были огнепоклонниками. Считалось, что дух огня даровал ящерам их волшебные способности.
Началась кровопролитная война рыцарей и елмаузов. Благодаря человеческой хитрости и коварству рыцари почти истребили врага, хотя и самих много полегло. Но никаких сокровищ так и не нашли.
Оставшиеся в живых елмаузы — трое старейшин и будущая мать — покинули свою родину. Прилетели в Бей-Ял и поселились в пещерах. А когда на свет появился маленький елмауз, мать рассказала ему историю своего народа.
Со временем старики умерли, да и мать маленького елмауза прожила недолго — горе подкосило её. Молодой елмауз жил один и охотился по ночам, всячески избегая людей. Так прошло триста лет.
И только лет пять тому назад елмауз решил поохотиться днём и наткнулся на человека. Это был охотник, и увидев страшного елмауза, о котором говорили народные легенды, охотник поклонился ему и предложил свою добычу — только что подстреленную лань.
Завязалась дружба. Елмауз научился бей-ялинскому языку, а чтобы охотник тоже мог летать, смирился с тем, что тот забирался к нему на спину. Несколько лет они дружили, пока не наткнулись на разбойничью шайку, в которой было два человека и четверо эмегенов. Именно эмегены убили охотника, а люди ранили самого елмауза, но, так или иначе, он расправился со всеми, только охотника спасти не успел. Тот умер. Елмауз дотянул до какой-то пещеры и забился в угол, где его потом и нашёл Амарель…
— Я молчал, потому что хотел присмотреться к тебе, — звучал тихий голос Сверна. — Но теперь у тебя есть вопрос, а я обязан на него ответить.
— Это ты спас меня, — Амарель сам не знал, как его догадка превратилась в уверенность. Вспомнился гафарсиец с ножом — явно не раб, а такой же сообщник эмегенов, как и люди из разбойничьей шайки, о которой говорил Сверн.
— Да, это я.
Сверн объяснил, что дух огня даровал его народу три способности: владение огнём, полёт и… самое важное. Дыхание Жизни.
— Если твой друг, брат, сестра — кто угодно — умирают, их можно спасти. Передать им часть своей жизненной силы, — Сверн поднял переднюю лапу и легко коснулся ею груди Амареля. Тот вздрогнул.
— Я видел, как из тебя хлестала кровь, и понял, что время дорого. Дыхание Жизни исцелило твою рану. А потом я убил того человека.
Так вот почему бей-ялинцам удалось схватить елмауза и заковать в цепи — он устал, он очень устал, потому что спасал… друга. Амарель хотел заговорить, но не смог, и опустил голову, чтобы скрыть заблестевшие в глазах слёзы.
— Ты был добр ко мне. И я не хотел, чтобы ты умер, как охотник, — закончил Сверн.
Амарелю, наконец, удалось справиться с собой:
— Ты… ты не пожалеешь о своём решении! — пообещал он со всем пылом, на какой был способен. — Больше никто не закуёт тебя в цепи! Клянусь моей богиней Кальфандрой, и ты, и я заживём здесь так хорошо, как никогда прежде!
— Не бросайся обещаниями, — предостерёг его Сверн. — Сначала уйдём отсюда.
Амарель кивнул, погасил огоньки и вслед за елмаузом выбрался из подземелья на солнечный свет.
— Кажется, я отдохнул довольно, — Сверн потянулся, жмурясь, словно был огромным котом, а не ящером. — Садись-ка мне на спину.
Амарель поколебался, но всё-таки сел, и они взлетели. И снова случилось удивительное: Амарель держался на спине Сверна так уверенно, как никогда прежде!
— Дыхание Жизни роднит человека и дракона, — Сверн тоже это заметил.
— Как ты себя назвал? — Ветер развевал волосы Амареля, а лента улетела куда-то далеко. — Разве ты не…
— Я не елмауз! — откликнулся Сверн. — Подлинное название моего племени: драконы!
И под радостные крики Амареля, взлетев ещё выше, они описали победный круг над Сархэйном.
Конец второй части
Часть 3. Главы I - II
I
— Приветствую вас в Фаарне, принцесса Эсферета и герцогиня Гранмайская! Как только я узнал от Кереске, что вы здесь, поспешил отложить все свои дела…
Король Аранжи был сплошным золотистым пятном. Его мантия, трон, сияющий посох в его руке, как символ власти гафарсийских королей — всё сливалось в одно. А вокруг трона — люди в красном. Королевские Лисы, как они сами себя именовали, слушали молча. Зато стоявшие у стен придворные — от их пёстрых одеяний рябило в глазах — постоянно шептались. Время от времени Эсфи старалась что-то разобрать, но не могла, да к тому же, придворные наверняка говорили на своём языке.
А вот Его Величество привечал Эсфи на афирском, и Мэриэн не обходил своим высочайшим вниманием. Но Эсфи всё равно мечтала, чтобы встреча с королём поскорее закончилась, и тут…
Тут она как будто разделилась на двух Эсфи. Одна из них, перепуганная беглянка, хотела только вернуть свой дар, и чтобы её оставили в покое все, кроме Мэриэн и Тарджиньи. Если дать этой Эсфи волю, она бы, наверное, поскорее сбежала из тронной залы, от всего этого сияния и учтивых слов. Другая — незнакомая, чем-то похожая на маму, — напоминала, что она не просто пугливая девчонка, а принцесса королевства Афирилэнд, единственная и законная наследница престола. Один раз Эсфи уже ощущала себя подобным образом — когда ей пришлось пройти в кабинет Верховного совета. И теперь было то же самое — уступая второй, настойчивой Эсфи, она подняла подбородок, держалась прямо и настолько достойно, как умела.
— Вы станете моими почётными гостьями! — провозгласил король. — Я очень рад видеть Ваше Высочество у себя во дворце. То же самое касается и вас, Ваша Светлость, — обратился он к Мэриэн. — Хорошо, что вы обе благополучно добрались до Фаарне.
— Благодарю вас, — голос Мэриэн был безупречен, и Эсфи услышала свой собственный, точно так же произносящий слова благодарности.
— Её Величество королева Агрей была моим другом. Глубоко сочувствую вам в вашей потере, — продолжал Аранжи, но Эсфи ему не верила. Он никому не сочувствовал, он исполнял свою роль, как подобает королю дружественной страны, только и всего. Ему не могло быть дела до мамы, мысленно твердила Эсфи, но не сумела бы уверенно ответить, почему. Он просто ей не нравился, и всё тут.
Аранжи заговорил о том, что гостьям отведут лучшие комнаты, приставят лучших служанок, и присутствие столь высоких особ на королевских балах будет поистине желанным. Все эти цветистые слова заставляли первую, перепуганную Эсфи ещё сильнее хотеть, чтобы ей просто дали уйти из дворца. Она вдруг поняла, чего именно боялась: где-то здесь могли оказаться люди, которые выдадут её и Мэриэн афирским заговорщикам. Или отравят, сговорившись с теми. Воображение Эсфи рисовало ей картины одну страшнее другой, а между тем, она отвечала Его Величеству такими же любезностями, а потом король велел своим придворным заняться гостьями.
— Высокородная госпожа Лингелия и высокородная госпожа Клоделия сделают всё, чтобы вы, Ваше Высочество, и вы, Ваша Светлость, чувствовали себя, как дома.
Как дома, повторила про себя Эсфи. С уст Аранжи всё это слетело, как пустой звук — едва ли он понимал, каково ей слышать такие речи и стараться не думать о доме. Эсфи пыталась представить, каков облик короля за всей этой позолотой, но безуспешно.
Наконец, Мэриэн и Эсфи могли покинуть тронную залу. Они отступили к дверям и отвесили каждая поклон королю, а он, судя по движениям, поднялся с трона и ответил таким же поклоном.
— А почему символ власти в Гафарса — это посох? — спросила когда-то Эсфи у своего учителя, рисуя пальцем круги на географической карте.
