Копаюсь в сумке в поисках игл.
– Всё равно ж кровь хотела у него брать, если ничего не прояснится.
Орэйг Единственный даже не открывает глаза, когда подхожу к нему с иглой. Вряд ли эта тварь может ощущать угрозу. Раздвигаю шерсть на лапе. Геральдион дрыхнет.
Позади обмениваются колкостями Морковка и Грызи:
– А как насчёт этих ваших правил варгов? Я слышал, что у вас есть запрет на убийства и пролитие крови.
– Жаль, я не спрашивала у наставников общины, входит ли в понятие «не убивать» тварь, которая триста с лишним лет как уже… м-мантикорья печёнка, так и думала.
Игла проходит через шерсть твари и упирается в кожу. И не движется дальше – её что-то отталкивает… и отталкивает…
Железная штука раскаляется в пальцах – приходится выпустить. Показалось, или кончик иголки фиолетовым засветился?
Дую на пальцы, берусь за метательный нож. Морковка привстаёт и успевает ещё выдать: «Мелони, не на…»
Короткий тычок в бок твари. Слабый фиолетовый отсвет. Нож вырывается из рук как живой и брякается на пол у ног Его Светлости.
Оплавленный.
Чёртова тварь сонно приоткрывает глазки. И опять закрывает. Умилительно двигая носиком.
Берусь за атархэ.
– Мел, стой! – это уже Грызи. – Мы же не знаем, во что эта тварь переродилась. Похоже, там сгусток энергии под оболочкой. И что-то вроде механизма защиты. Даже если пробьёшь ему шкуру – он может начать тащить из Деймока… из мальчика ещё больше сил. Не навредить бы.
Надо было всё-таки позвать Мясника. Посмотреть, как он вокруг этой погани попрыгает.
– Яд его возьмёт?
– Это же нежить, – отрубает Гриз. – Магический перерожденец. Что его вообще возьмёт? Разве что… не знаю, каким-то способом изнутри взорвать. И то, не уверена, что уничтожение материальной оболочки решит проблему.
– Думаешь, восстановит?
– Или продолжит существовать в другом виде. Господин Олкест… господин Олкест, эй!
Его Светлость было рванулся меня останавливать, пока я тыкала Орэйгу в бок. Но сейчас просто осел и пялится в никуда.
– Господин Олкест, – Грызи щёлкает у него под носом пальцами, и Янист подскакивает на фут. – Как от них вообще избавлялись?
– Ч-что?
– От фамильяров же как-то избавлялись? Шестьсот лет назад их запретили создавать. Но ведь в то время у королевских семей и аристократов первого круга ещё оставались фамильяры? Они что, все вымерли вместе с родами?
– Я… что? Да, частично… – малой запускает пальцы в вихры и наводит на голове полный беспорядок. – После эдикта Кормчей, насколько я могу вспомнить, делалось так: когда Глава Рода умирал – наследник не принимал титул Главы год или два. В обезглавленном роде фамильяры не существуют, так что животное умирало. Но в королевских родах к этому нельзя было прибегнуть, значит… должен быть обряд…
– Что за он?
Морковка судорожно листает в памяти какие-то страницы.
– Если рассуждать логически… ведь фамильяр – просто животное, привязанное к роду обрядом? Значит, обязан быть обряд… кхм… отвязывания его от Рода. Ведь если его перестанут подпитывать силы Рода – он… уничтожится?
Хорошая идейка. Если учесть, что Морковка явно помнит об этом обряде столько же, сколько Пухлик – о правильном питании.
– А как его проводить? И кто его проводит?
Его Светлость роется в своей внутренней библиотеке, но только руками разводит:
– Можно предположить, что Глава Рода. И наверняка есть ещё какие-то условия, вроде присутствия одного из наследников…
Ну да, сейчас Старик с его наследничками побегут избавляться от фамильяра. Эти твари вместо этого завели целый пансион бастардов. На прокорм зверушке.
– Порест Линешент на это не пойдёт, – выдыхает Морковка. И ёжится. – Для него реликвии – высшая ценность.
– Есть способы.
Пара зелий, подчиняющих волю, например. Или просто припугнуть уродов, сказать, что нам всё известно? Да нет, они уже зашли настолько далеко, что попробуют и нас убрать.
Хотя мы же в Ирмелее. Тут же правят сплошные Закон с Мудростью пополам.
– Сдать их законникам, пусть разбираются. Трупы в болотах. Приют бастардов. Эта тварь неубиваемая. Им хватит.
Над этим Грызи задумывается серьёзно. Но тут прилетает со стороны Рыцаря Морковки:
– Нет.
Принцесска уже полыхает нешуточно – под нашими-то изумлёнными взглядами.
– Конечно, нам придётся сообщить во все инстанции. Но Линешенты – крайне уважаемый род. С огромными связями, даже в Ирмелее. А с учётом бюрократии и того, что ирмелейские власти не любят вмешивать Акантор… дело может очень сильно затянуться.
Грызи смотрит на Морковку с любопытством.
– Насколько затянуться?
– Годы. Опрос свидетелей, показания семьи, множество разрешений на обыски… А к знати первого уровня даже эликсиры правды не применяют. Линешенты, конечно, начнут тянуть время. Конечно, рано или поздно – всё выйдет наружу, только…
Только сын служанки Сооры умрёт. Может, и не он один.
– Понятно, – бормочет Грызи. – По возможности – надо бы вывести мальчика из-под удара, мать вот тоже забрать… до того, как привлекать законников. Расстояние может подействовать? Если мы их просто отсюда увезём?
Морковка таращится на Грызи круглыми глазами. Ну да, «эта невыносимая» говорит таким тоном, будто спереть обречённого бастарда из здешнего поместья – это так, легкотня. Из-под носа сородичей, одержимых голодным фамильяром.
Приходится мне подать голос:
– Если там кровный обряд – на любом расстоянии действовать должно. Как Полный Брачный.
Голубица со своим муженьком могли бы рассказать.
Грызи вскидывается, когда я упоминаю насчёт семейки «фениксов». Начинает расхаживать туда-сюда, пока я поглядываю на пушистую неубиваемую тварь. Вот же селезёнка грифонья – у этого Орэйга даже шерсть отросла там, где я её состригала.
У меня есть простое предложение. Как закончить всё это. Грохнуть Пореста Линешента, и дело с концом. Сделать так, чтобы никто из его деточек не принял титул Главы Рода. Как там говорил Морковка? В обезглавленных семьях фамильяр протянет не больше, чем год или два.
Гриз останавливается. Разворачивается к Морковке, который тоскливо листает фальшивую родословную Орэйга.
– Говорите, в местной библиотеке о фамильярах мало?
– Думаю, Линешенты изъяли эти книги, – выдыхает Морковка. – Во всяком случае, я искал несколько часов…
А мог бы – и несколько суток, я-то уж его знаю.
– Значит, не всех в семье посвятили в дела… Вряд ли они опасались гостей, – Грызи щёлкает пальцами. – Так. Информации слишком мало. В идеале надо бы нарыть побольше о самом обряде, о том, почему фамильяр вдруг начал беситься, и о том, как его можно от рода отвязать. Можно было бы, конечно, смотаться в Академию Таррахоры, но там могут быть проблемы с доступом. И я верно понимаю, что книг о таких штуках больше в частных коллекциях?
– Ну, в общем, да…
– И вы о фамильярах читали в имении Драккантов?
Морковка смотрит на меня так, будто сейчас заслонится стулом. Потому же я, вроде как, должна орать. Топать ногами и взрываться на месте.
Но я только с мрачным видом жму плечами.
В конце концов, мне-то это на руку.
ФАМИЛЬНАЯ ДРАГОЦЕННОСТЬ. Ч. 4
ЯНИСТ ОЛКЕСТ
Водный портал в поместье Драккантов был соединён только с северными охотничьими угодьями. Пришлось воспользоваться общим – за четверть мили от поместья, на перекрёстке дорог. Дальше к воротам Дракканте-касла можно было пройти по выездной дороге, Мелони решительно нырнула в рощу вековых тополей и зашагала напрямик.
Я шёл чуть позади и пытался отмахнуться от отвратительного образа перед глазами. Согнутый старик с тростью – главный из Линешентов, тот, что скармливает собственных потомков древней реликвии. Хихиканье в ушах.
«Возьмите эту свою невесту в её родовое поместье… покажите ей реликвии рода, напомните о её истинном предназначении – потому что ничего не может быть ценнее того, что завещали нам предки!»
