Тряхнув головой, Олдер встал со своего места и, вновь подойдя к спящему Дари, огладил его встрепанные волосы самыми кончиками пальцев, прошептав:
— Спи спокойно. Второй раз я ошибки не допущу.
Энейра
Мои сборы и прощание с Дельконой не заняли много времени — уже через два дня я была в дороге. Свой путь в Мэлдин мне предстояло совершить в одиночестве — я не захотела ни прибиваться к путешествующим между храмами богомольцам, ни искать себе место среди идущих по тракту купеческих обозов, хотя их было немало. Как только между Амэном и Крейгом установилось очередное перемирие, купцы поспешили возобновить свои старые связи, и начали торговать с утроенным рвением — барыши им были нужны уже сейчас, а сколько продлится очередной мир, не взялись бы гадать даже храмовые оракулы. Я бы, во всяком случае, точно не стала загадывать сроки.
Матерь Вероника, узнав о моем решении, попеняла мне за излишнюю самонадеянность, но, поняв, что я не уступлю, махнула рукой, так что теперь я не торопясь ехала по Винному тракту — свое название он получил именно из-за того, что по нему в Крейг и попадало амэнское вино — сколько бы мои соотечественники не накопили обид к южанам, отказаться от даров их виноградных лоз они не могли.
Поскольку весь путь мне предстояло проделать верхом, я вновь была в привычной мне мужской одежде, но мою принадлежность к служению Малике выдавал дорожный плащ — плотный, серый, с черной рунической вышивкой по краям. Это же подтверждал и освященный Матерью Вероникой знак Младшей Жрицы — она вручила его мне перед самым отбытием вместе с письмами Матери мэлдинского святилища, пояснив свое решение тем, что я его вполне заслужила хотя бы за свое знание трав и навыки лечения. Кроме этого, такой знак откроет мне доступ к сокровенным знаниям Мэлдина, которые вряд ли станут доступны обычной послушнице, да и мое путешествие в статусе жрицы будет более безопасным.
Беспокойство Матери о моей безопасности стало причиной еще и того, что к моим скромным пожиткам травницы прибавился солидный запас дорогих и очень сильных зелий, а в переметных сумах у меня хранился необходимый для долгого путешествия скарб. Большую часть данных мне в дорогу вещей я, отделив, оставила в храме, невзирая на укоризненный взгляд Старшей. Так же я поступила и с врученными мне монетами — привыкнув довольствоваться малым, я не собиралась изменять этой привычке.
Уведенный мною у амэнцев вороной красавец-конь тоже остался в храмовой конюшне. После недолгих колебаний я сменила его на молодую кобылу гнедой масти — выносливую и не норовистую. Хотя встреча с настоящим хозяином жеребца представлялась мне маловероятной, я уже давно убедилась в том, что Седобродый, являясь хозяином наших жизненных путей, любит сталкивать людей на узкой тропке, и решила не испытывать судьбу.
Отрезок пути до границы с Амэном прошел тихо — на дворе как раз стояла чуть прохладная, но ясная погода, а на дорогах все было спокойно. Небольшие задержки были у меня лишь пару раз — на одном из постоялых дворов приняла неожиданно начавшиеся роды у купеческой жены, да в одной из деревенек провела несколько дней возле сильно простудившейся малышки. Вышивка на моем плаще не только защищала, но и обязывала, впрочем, эти обязанности были мне не в тягость. Разве что у постели девчушки, чем-то неуловимо напоминающей Мали мне взгрустнулось — оглаживая пушистые волосы малышки, я осознала, что где-то в глубине моей души все еще теплилась потребность оберегать и лелеять, вслушиваться в тихий лепет ребенка и отвечать на его улыбку своей, да только что теперь об этом было говорить!.. Мали я потеряла, а для того, чтобы взять под опеку сироту, следовало хотя бы найти себе постоянное пристанище, а не временное убежище.
Эти мысли привлекли за собою и другие — мне вновь вспомнились слова Матери Вероники о Ставгаре и мой разговор со Славрадом. Видно зря я не отдала Владетелю до сих пор хранящуюся у меня печатку — Славрад настаивал на том, что у Бжестрова должна была оставаться надежда на встречу со мной, но не сыграет ли в мое отсутствие на этой надежде Матерь Вероника?.. И чего хозяйка Дельконы на самом деле желала добиться от Ставгара?.. Что собиралась ему пообещать?..
Чем больше я думала о Бжестрове и связанных с ним разговоров в Дельконе, тем больше мною овладевала тревога за него — смутное беспокойство через несколько дней переросло в предчувствие чего-то недоброго, и я уже, будучи неподалеку от амэнской границы, заночевав на небольшом постоялом дворе, решилась на гадание. В полночь, запалив свечу и налив в широкую глиняную миску набранной из колодца воды, я бросила на дно посуды несколько способствующих прорицанию сухих веточек омелы и вербены. Потом опустила туда же печатку Бжестрова, и, шепча наговор, стала неотрывно смотреть в середину кольца. Вначале ничего не происходило, но после того, как я в седьмой раз прошептала «на миг покажись, будущим обернись», середина кольца словно бы затуманилась, и в ней начали проступать неясные тени. С каждым мгновением они уплотнялись, обретая форму, и вскоре я увидела силуэт стоящего на коленях человека — он словно бы молился, и я смогла рассмотреть его четкий, решительный профиль — то был Ставгар!.. Как только я мысленно назвала его имя, увиденный мною в кольце образ, мгновенно распался, вновь закрутившись белой дымкой, в которой все быстрей и быстрей стали двигаться новые тени. Теперь перед моими глазами кипел бой: вздыбленные кони, заносящие оружие всадники… Вот два воина сошлись между собою в яростном поединке — мне даже показалось, что я слышу конский хрип и звон оружия.
Конь одного из поединщиков встал на дыбы, а сам всадник занес руку с мечом для последнего удара, но второй воин пришпорил коня, и поднырнул под занесенное над ним оружие… А еще через миг из кольца точно кровь брызнула!.. Красный туман закрыл собою сражающихся, его кровавые нити потянулись из центра кольца к краям миски, и вот уже из алой пелены выступил очередной силуэт. Высокий воин в куртке цвета крови, одно плечо выше другого…
— Нет! — этот протест сорвался с моих губ сам собою, а призрак из кольца обернулся ко мне, точно бы услышав, и я, встретившись с ним взглядом, похолодела… Между тем густые ресницы кривоплечего дрогнули, черные глаза прищурились — он точно пытался рассмотреть меня сквозь воду, но что-то мешало амэнцу, и он вытянул руку вперед, словно бы намереваясь раздвинуть невидимую преграду… В этот же миг я, стряхнув с себя неожиданное оцепенение, выкрикнула:
— Сгинь! Пропади! — и накрыла миску заранее приготовленной тканью. Гадание завершилось, но ясного ответа на свой вопрос я так и не получила.
