— Неплохо. А теперь посмотри, что умею я.
Острым ногтем она глубоко рассекла себе предплечье, и царапина тут же заполнилась кровью. Демоница обмазала грудь и лицо, прежде чем хоть одна капля упала на землю. Вместо того чтобы окрасить кожу в красный цвет, жидкость будто притягивала мрак. По обнаженному телу вверх-вниз, словно в любовных ласках, струились ночные тени, и в следующее мгновение женщину скрыл непроницаемый черный щит.
— Даю тебе последний шанс освободить моих друзей, — сказала Элена, на которую представление противницы, казалось, не произвело никакого впечатления.
— Иначе что?
Темень змеилась по нагому телу. Постепенно, пожирая лунный свет и мерцание костров, полем завладевал мрак. Вскоре он заметался аспидным пламенем.
— Думаешь, так легко погасить огонь, пожалованный мне Черным Сердцем?
— Вот и посмотрим, — ответила Элена и снова попятилась, увлекая Вира'ни за собой.
— Теперь не убежишь, дорогуша.
Стараясь не думать об угрозах, Эр'рил закрыл глаза. Он понимал, что, приманивая демоницу, девушка пытается выиграть время, и знал, что у него есть единственный шанс — сердце отчаянно колотилось. Воин вспомнил сражение с каменными гоблинами. Как тогда удалось разбудить амулет? В памяти всплыло имя мальчика — того, чей выкованный из железа кулак лежал у его ног; мальчика, убитого им столетия назад.
«Ты мне нужен, — мысленно прошептал он и одними губами произнес: — Ди'нал».
В следующее мгновение обрубок плеча расцвел обжигающим пламенем. Воин судорожно вдохнул и повис на веревках, чувствуя, как от мучительной боли подгибаются колени. Но так же внезапно приступ прошел, и все изменилось. Эр'рил почувствовал фантомную конечность и вспомнил, каково это — иметь вторую руку. Он открыл глаза: железная ладонь парила перед ним в воздухе — его собственный кулак, соединенный с телом невидимой плотью! Амулет послушно исполнял команды: маталлические пальцы сжимались и разжимались, точно родные. Сработало!
Он опустил обретенную кисть и по голосам понял, что Элене удалось увести Вира'ни за палатки. Нельзя упустить шанс, дарованный девочкой.
Справа донесся стон — Крал проигрывал сражение с пауком. Ноги вонзились в тело горца, и мерзкая тварь старалась поудобнее устроиться на его широкой груди. Эр'рил потянулся, ухватил железными пальцами рукоять топора и в следующий миг с нечеловеческой силой обухом ударил чудовище. Застигнутое врасплох, оно повалился на землю, размахивая конечностями.
— Повернись, — прошипел Эр'рил. — Веревки!
— Быстрее! — ответил горец, подставляя запястья.
Детеныш, постепенно придя в себя, встряхнул крыльями и пронзительно завопил.
Лоб Эр'рила покрылся испариной. Он отчаянно замахнулся, дважды ударил топором, и путы упали на землю.
Паук метнулся к горлу Крала, но, наткнувшись на его могучий и твердый, точно булыжник, кулак, отлетел и откатился в высокую траву.
Эр'рил тем временем освободил ноги товарища.
— Держи! — крикнул он, не опасаясь больше привлечь внимание Вира'ни.
Крал принял оружие и мгновенно освободил станди. Горец двигался легко и быстро, и, казалось, топор стал продолжением его руки.
— И меня развяжите! — взвыл Могвид.
Эр'рил кивнул.
— Вы втроем постарайтесь удержать здесь эту тварь. Я пойду за девочкой и Вира'ни.
— Постой! — остановил его Крал, вглядываясь в траву. — Он опять явился.
Паук метнулся к ним из укрытия, стебельчатые глаза горели злобой, зеленый яд, с шипением капал с щелкающих челюстей. Однако он едва держался на ногах, раскачиваясь, словно под порывами ветра. Тело содрогнулось, распухший живот сотрясли конвульсии, и он снова завопил, но не от ярости, а от боли.
— Что-то тут нечисто, — пробормотал Крал.
— Отвяжите меня! — На губах Могвида блестела слюна.
— Да успокойся ты, болван! — одернул его Мерик.
Словно привлеченный перепалкой, паук подался к ним, но вдруг остановился в нерешительности. Глаза дико завращались, подкосились ноги. Он попытался сдвинуться с места, но повалился на землю, задергался, слабо шевеля крыльями, в последний раз содрогнулся и замер. Злобный взгляд погас.
— Умер? — облегченно спросил оборотень.
— Тогда интересно, что его убило, — нахмурился Крал.
Эр'рила не слишком занимал этот вопрос — Элена гораздо важнее. Он указал на Мерика и Могвида.
— Развяжи их, но поосторожней с этой тварью. Не уверен, что он мертв.
Воин направился к палаткам, но его остановил пронзительный вопль Могвида:
— С-с-смотрите!
Станди оглянулся: паук лежал неподвижно, стебельки обвисли, но крылья, высыхая, сворачивались, точно листья на солнце; восемь ног исчезли внутри тела. В следующий миг брюхо распухло еще сильнее, а в ядовитом сердце что-то задергалось.
— Снимите с меня чертовы веревки! — взвыл Могвид.
Крал подскочил к нему, быстро разрубил путы и отошел к элв'ину.
— Что происходит? — спросил горец.
— Он меняет форму, — ответил станди, замерев в нерешительности. — Перерождается.
Эр'рил понимал, что придется оставить Крала разбираться со всеми неожиданностями: но на труса Могвида надеяться не приходилось, а Мерик, весь день управлявший ветрами, еще слишком слаб. Воин не шевелился: он не хотел отправляться на поиски Элены, не зная, что за врага оставляет за спиной.
Ждать долго не пришлось. Кожа и чешуя на животе паука лопнули, и из сердца вырвался маслянистый зеленый туман, мерцанием напоминавший плесень на гнилом дереве. Эр'рил мгновенно сообразил, что клубы пара смертельны, все четверо попятились.
Из дохлого паука на сырую траву клубком выкатилось бледное существо. Сейчас оно было уязвимее всего, но ядовитая мгла барьером висела вокруг.
Мужчины молча наблюдали, как чудовище разворачивается, вытягивая руки и разгибая колени. Оно перекатилось на другой бок и оказалось лицом к путникам. Это был вовсе не беспомощный новорожденный, глаза горели хитростью. Существо подобрало под себя голые ноги и встало.
— Добрая Матушка, — изумленно выдохнул Крал, опуская топор, нацеленный на врага.
Поразительное зрелище: струи длинных черных волос, нежное лицо, полные губы, груди, словно наливные яблоки, точеная талия и стройные, изящные ноги. Она светилась первозданной красотой, точно маяк, и даже жуткое рождение не затмевало сияния. Она не просто унаследовала красоту матери, она была ее двойником.
Они смотрели на новую Вира'ни.
— Добрая Матушка, — снова пробормотал горец и в ужасе отступил назад, сжимая оружие.
За спиной красавицы взвились костлявые кожистые крылья, и стало видно, как по жилам течет черная кровь. В недоброй усмешке существо обнажило ряды острых зубов. Красный язык скользнул меж клыков и обвил лицо, точно разъяренная змея. Она зашипела и вскинула когтистые пальцы, сочившиеся зеленой жидкостью, — демоница была пропитана ядом.
