Он не хозяин себе. Страх сделал невыносимой его жизнь и невозможной — смерть. Он не сможет уйти; весь человеческий век, всю долгую, до старости, жизнь он будет бояться, бояться, и унижаться, и предавать, и сносить позор, и ненавидеть себя, и гнить заживо — пока не сойдёт с ума…
Нет!! — закричала душа Эгерта Солля. Нет…
Рубашка лишилась уже всех своих пуговиц; Эгерт схватил булыжник на руки, как мать любимое дитя, кинулся к колодцу, одним прыжком взлетел на край…
Ему не хватило доли секунды, потому что, увидев тёмную воду внизу, страх смерти сломил его волю, как ребёнок ломает спичку, и дал опомниться только на земле, где Солль трясся, скорчившись, как новорождённый крысёнок…
Он плакал и грыз пальцы. Он звал на помощь светлое небо — но небо оставалось тёмным, как это бывает ночью. Он хотел умереть и пытался остановить своё сердце усилием воли — но сердце не слушалось и билось по-прежнему, хоть и неровно и болезненно…
Потом он почувствовал на себе взгляд.
Никогда ещё Эгерт так остро, так явно не чувствовал кожей чужих взглядов; он сжался, не решаясь шевельнуться, но взгляд, вопреки его надежде, не исчезал. Взгляд лежал на плечах, как тяжёлые ладони; Солль стиснул зубы и медленно поднял голову.
В пяти шагах от него стоял, залитый светом фонаря, незнакомый, седой человек. Лицо его, немолодое, безбородое, покрытое узором морщин, казалось непроницаемым, как маска. Человек стоял неподвижно и разглядывал Солля с непонятным выражением в спокойных, чуть прищуренных глазах.
Эгерт перевёл дыхание — ему почему-то сразу стало ясно, что незнакомец не оскорбит его и не ударит, но вместе с тем на дне души заворочалось совсем иное, не похожее на обычный страх беспокойство. Ему захотелось, чтобы свидетель его позора и отчаяния поскорее сгинул в ночи; давая понять, что присутствие другого человека ему нежелательно, Солль отвернулся.
Прошла ещё минута. Пристальный взгляд ни на секунду не оставил Эгерта в покое.
Солль мучился, как на раскалённой сковородке; наконец, терпение его иссякло, и он решился заговорить:
— Я…
Он замолчал, не находя слов. Неизвестный смотрел, и не думая приходить ему на помощь.
— Вы… — снова начал Эгерт, и в этот момент его озарила простая и светлая мысль.
— Вы… — проговорил он увереннее, — не могли бы вы… Помочь мне?
Неизвестный мигнул. Переспросил вежливо:
— Помочь?
С трудом поднявшись, Солль подошёл к колодцу и снова взял в руки свой булыжник:
— Подтолкнуть… Только немножко подтолкнуть. Туда. В воду.
Ночной прохожий не ответил, и Эгерт добавил поспешно:
— Это… Бывает, верно? Мне очень надо… Очень надо, помогите мне, пожалуйста.
Прохожий перевёл внимательный взгляд с булыжника на лицо Эгерта, потом на колодец, потом снова на Солля.
— Очень надо, — сказал Эгерт просительно. — Необходимо… Я должен… Но сам не могу. Пожалуйста…
— Думаю, что не смогу вам помочь, — проговорил незнакомец медленно. Надежда, вспыхнувшая было в Эгертовой душе, разом погасла.
— Тогда… — сказал он тихо. — Тогда уйдите, пожалуйста. Мне придётся… попробовать ещё.
Незнакомец покачал головой:
— Не думаю. Не думаю, что у вас что-то получится, Эгерт.
Солль выронил булыжник. С трудом проглотил вязкую слюну; уставился на незнакомца почти с ужасом.
— Вы ведь Эгерт Солль, я не ошибся? — поинтересовался прохожий как ни в чём не бывало.
Эгерт мог бы поклясться, что никогда раньше не встречал этого человека. Будто прочитав его мысли, незнакомец коротко усмехнулся:
— Моё имя — Луаян. Декан Луаян из университета.
Солль молчал; перед глазами его в одно мгновение промелькнули и величественное здание на площади, и девушка в высоком окне. Декан тем временем неторопливо приблизился к колодцу и непринуждённо, как юноша, устроился на его краю:
— Что ж, поговорим, Эгерт…
— Откуда вы меня знаете? — выдавил Солль. При свете фонаря блеснули белые декановы зубы — он улыбнулся и покачал головой, будто удивляясь наивности вопроса. И тогда, вздрогнув от внезапной догадки, Эгерт спросил непослушными губами:
— Вы… колдун?!
— Я — маг, — поправил его декан. — Маг и преподаватель… А вы, Солль — кто?
Эгерт не мигая смотрел в спокойное, непроницаемое лицо. Он явился в город ради встречи в магом, он надеялся на эту встречу и страшился её — но появление Тории в высоком окне спутало всё и переменило. Он отказался от надежды и забыл о ней — и вот теперь, онемевший, стоит перед седым человеком в тёмном, странного покроя одеянии, перед вольным или невольным свидетелем своих жалких потуг на самоубийство, и язык прилип к небу, и где искать ответа на безжалостный деканов вопрос?
Декан вздохнул:
— Что же, Эгерт? Кем вы были — я приблизительно знаю. А теперь?
— Теперь… — Солль не услышал себя и начал снова: — Теперь… я хочу умереть.
Декан усмехнулся — как показалось Эгерту, презрительно:
— Ничего не получится, Солль. Человек, пометивший вас этим шрамом, не оставляет лазеек.
Рука Эгерта, дрогнув, коснулась рубца на щеке. Декан легко поднялся — ростом он ненамного уступал высокому Эгерту:
— Вы знаете, что это за шрам, Солль?
Он подошёл близко, так близко, что Эгерт отпрянул; декан досадливо поморщился:
— Не бойтесь…
Твёрдые пальцы осторожно взяли Эгерта за подбородок и повернули его голову так, что щека со шрамом оказалась обращённой к свету. Несколько долгих секунд длилось молчание; наконец, декан выпустил подбородок Солля, озабоченно вздохнул и, вернувшись к колодцу, снова водворился на кладку.
Эгерт стоял ни жив, ни мёртв. Его собеседник потёр висок и сказал, глядя в сторону:
— На вас лежит заклятие, Солль. Тяжёлое, страшное заклятие. Шрам — лишь печать его, отметина, символ… Только один человек мог оставить о себе такую память — но, как мне известно, он очень редко снисходит до вмешательства в чужие дела… Вы чем-то сильно досадили ему, а, Эгерт?
— Кому? — прошептал Солль, не понимая пока и половины из сказанного деканом. Тот снова вздохнул — устало, терпеливо:
— Вы хорошо помните человека, поранившего вас?
Эгерт постоял, глядя в землю; потом, вздрогнув, поднял голову:
— Заклятие?
Декан шевельнул уголком рта:
— Вы разве не догадывались?
Солль вспомнил старого отшельника и деревенскую колдунью, которая пришла в ужас, разглядев поближе Эгертов шрам.
— Да… — прошептал он, снова опустив глаза.
Фонарь замигал от порыва ветра.
— Да… — повторил Эгерт. — Он был… Старый… кажется. Он фехтовал, как… теперь понятно. Он… колдун? То есть… Он тоже маг?
