- Да, конечно, но для этого мне нужно сбегать в замок.
- Тогда, что ты здесь стоишь, беги!
***
- Ваше Величество, меня зовут Порушкина Виринея Васильевна, я адепт школы Магии и Целительства, что находиться на Земле Туманов.
- Очень приятно познакомиться с тобой, Виринея, - по-доброму улыбнулся царь, - А я Иннокентий IV, по батюшке Петрович. Царь я.
- Большая честь для меня.
- Для нас гости теперь редкость.
- Не сочтите за дерзость, почему?
- С тех пор, как мой братец возложил на себя полномочия Верховного мага, к нам мало кто приезжает. В особенности маги, - уже тише пробормотал Иннокентий Петрович.
- О вашем брате я и хотела бы поговорить.
- Ш-ш! Тише, - беспокойно заозирался венценосный, - Здесь везде его уши. Пойдем лучше в сад.
- Хорошо.
Мы вышли в сад, но меня так и не покинуло ощущение, что за нами следят. Не на ту нарвались. Вой боли послышался из-за кустов герани, хорошо царь был так углублен в свои мысли, что не заметил этого.
- Сюда, - прошептал Иннокентий Петрович, показывая на маленькую беседку возле озера.
- Ваше Величество, могу ли я задать вам личный вопрос?
- Задавай.
- Что заставило вас согласиться на проведение турнира магов?
- Зришь в корень, - устало вздохнул венценосный и на мгновение стал похож на обычного мужчину лет сорока, - Я проиграл ему.
- Проиграли?
- Да!
- Если можно поподробнее.
- Несколько дней назад я и мой брат ВладимЫр затеяли спор. Маленький, пустяковый спор. Но последствия оказались ужасными.
- Ваше Величество, не отвлекайтесь.
- Ах, да. Во дворе шли петушиные бои. Я поставил на белого, он на черного. И я проиграл.
- На что шел спор?
- На одно желание, какое бы оно ни было.
- Понятно. А почему вы поставили на белого?
- Потому что я сам его вырастил, выходил. Он лучший боец в нашем городе.
- Но в этот раз он проиграл.
- Я сначала даже не поверил.
- А могу я его увидеть?
- Конечно, однако, он не в лучшей форме.
- И все же.
- Хорошо.
***
- Полтрон, прекрати комедничать, и скажи, что ты выяснил?
- Петух как петух, ничего особенного. Разве что излишне здоровый. Откормился на царских харчах…
- Полтрон, я не об этом тебя спрашиваю.
- Я тебе и говорю, обычный он.
- Мне напомнить тебе с кем ты разговариваешь!?
- А ты меня не пугай, если сказал обычный, значит обычный.
- Ну, может хоть что-нибудь, - взмолилась я.
- Хорошо. Хочешь мое мнение?! Пожалуйста. Этот петух не мог проиграть.
- Не мог, - я удивленно посмотрела на оборотня.
- Не мог, - ответил он мне, машинально почесывая за ухом.
- Тогда почему?
- Хгр его знает. Разве что второй и не петух.
- Не петух?
- Завязывай повторяться.
- Прости, я задумалась. Сколько осталось дней до турнира?
- Два.
- Времени почти нет, - грустно вздохнула я и вновь задумалась.
***
- Ваше Величество.
- Да, Виринея?
- Можно с вами поговорить?
- Сейчас подпишу указ, и поговорим.
- Благодарю, Ваше величество.
- Ну, вот и все, - пробормотал монарх, оборачиваясь ко мне, - О чем еще ты хотела со мной поговорить?
- Я хочу узнать, откуда взялась вторая птица?
- Не знаю. Спроси у конюха Клима.
- Он сейчас на конюшне?
- Нет, у себя. Его дом на окраине города. Ты сразу поймешь. Дом ветхий, крыша черепичная, стены деревянные. Если не найдешь у хаты, кликни детвору, они подскажут.
- Спасибо, Ваше Величество.
- Да не за что.
***
Найти дом Клима оказалось не трудно. Старое сооружение явно знало лучшие времена. К радости детворы, Клима не было на месте. Пусть порадуются, много ли у их родителей денег купить сахарных петушков на палочке.
Конюха я нашла у кладбищенской оградки, где тот спьяну завалился спать. Разбудить непротрезвевшего Клима мне не удалось. Пришлось вернуться назад к колодцу и прихватить ведерко студеной водички. Не буду приводить пример того поэтичного мата, что услышала, когда окатила конюха колодезной водой, но поверьте, уши у меня стали, точно алые паруса Грина. Перейду сразу к делу.
- Что тебе надобно?
- Я хочу узнать, откуда взялся черный петух.
- От коль мне знать…
- Его Величество отправили к вам.
- Царь-батюшка…, - задумчиво пробормотал Клим, - Говорил я ему, не надо бои петушиные проводить, да не послушался.
- Почему не надо?
- Так день с утречка не заладился.
- Можно поподробнее.
- Чож нельзя, можно. Как петухи пропели, пошел я значиться коней чистить, ан смотрю, чужой стоит…
- Кто чужой?
- Конь, кто ж еще. Весь лосниться, бестия окаянная, очами сверкает…
- Мне кажется, к делу это не относится. Когда появился петух?
- Так я ж говорю, тогда и появился.
- С утра?
- Именно.
- Хотите сказать, его привезли с утра, а в полдень происходили бои?
- Именно.
- А не заметили ли, что нибудь странное.
- Я ж те и говорю, конь тот…
- Причем тут конь? - не выдержав, вскрикнула я.
- А ты послушай, не перебивай. Бестия энта пригожа, да глаза алые, точно упырьи…
Я начинаю сомневаться, в его трезвости. Но Клим единственный свидетель. Интересно, кто мог приехать в Стоицу на демоническом коне, при этом быть не замеченным ни стражей, ни дворовыми, а только пьяницей конюхом?
- А ВладимЫр то вышел, да и говорит мне…, - тут я прислушалась к словам конюха, - Ты Клим лошадку то распряги, да почить, а сам позвал когой-то за собой. Глядь, на коня то, а с него точно водица стекает, да за ВладимЫром следует. Ты доча не смотри на меня так, правду тебе говорю. Вот те крест, правду.
- А как точно выглядел тот, кто пошел за ВладимЫром?
- Так вода, вот те крест, вода.
- Когда он уехал?
- Так вот не заметил я. Лошадок своих чистил, слышу, идет кто, а оглянулся, никого. Потом глядь, а коня то уже и нет.
- Хотите сказать, сначала вы слышали шаги, но никого не видели, а потом исчез и конь?
- Именно, - важно заявил Клим, потрясая кривым пальцем в воздухе.
- Спасибо, вы мне очень помогли. Прошу больше не распространятся о том, что вы видели. Для вашей же, конечно, безопасности.
- Да, что мы без разумения!
В гостиницу я возвращалась, уже с опаской оглядываясь по сторонам. Кто бы ни приехал Стоицу несколько дней тому назад, он все еще здесь.
Непроглядная ночь. В черном бархатном небе одинокая луна рыщет между облаками, тревожно смотрит вниз и вновь прячется, точно боится кого-то. Холодный, сырой ветер лижет кроны деревьев, и тело, что бездвижно распласталось в гуще травы.
Я со стоном открыла глаза. Рефлекторное движение век отозвалось резкой болью в затылке. Лицо саднило, соленый вкус крови на губах и ощущение, что вместо кожи слой поролона.
