Выбежав за дверь, он помчался к выходу, расталкивая проституток и их праздных клиентов. Зароса нигде не было видно. В голове у него бушевала буря. Он выбежал из борделя.
Ночь была черным бархатом, башни — золотой вышивкой на нем. Снег расчерчивали яркие полосы света из окон. Он мчался, задевая людей, которые смеялись или осыпали его бранью. Заплутав, он очутился в каком-то темном переулке, всхлипывая и хватаясь за голову, точно пьяный.
— Аниси, — стонал он. — Аниси, Аниси…
Он увидел высокий портик из сплетенного белого золота и силуэты людей и закричал, чтобы они отпустили ее. Точно слепой, он метался по переулку, потом по двору, крича, так что в окнах показались встревоженные лица.
Металлические колонны изгибались, точно причудливые леденцы, а из распахнутых железных ворот бил свет факелов. За ними темнела улица, окаймленная голыми деревьями, закутанными в плотную снежную вату.
Раздался визг колес.
Один из драконов протянул руку, сжав ее правую грудь.
— Как тебе нравится дворец Тханна Рашека, а, малышка?
Второй захохотал, повернув колесницу к временным казармам дорфарианцев. Копье с красным подсыхающим наконечником было прислонено к ограждению. Ночь обещала быть очень забавной. Но внезапно на дороге загорелись новые факелы, и прозвучал повелительный приказ остановиться. Солдат натянул поводья; его товарищ вполголоса выругался. Гвардия Драконов. Их черные плащи украшала личная эмблема Амрека, белая молния.
Капитан гвардии отделился от своих подчиненных и подъехал к колеснице. Взглянул на двух явно встревоженных солдат, на бледную, посеревшую лицом девушку.
— У вас здесь девчонка с Равнин, солдат.
— Да, сэр.
— Как вы ее заполучили? Только честно.
Солдат нахмурился.
— Сегодня на пути следования процессии застряла повозка недоумков с Равнин, сэр. Один из них был со мной непочтителен, но толпа — эти тупые заравийские бараны — толкались вокруг — не дали мне разобраться с ним. Я пришел сюда, чтобы поучить его хорошим манерам. Найти было нетрудно. В городе всего несколько гостиниц, которые осмеливаются принимать этих желтых крыс, когда король Амрек здесь.
— И вы нашли его, солдат?
— Нет, сэр. Не повезло. Но я нашел его подружку, как вы видите.
Капитан улыбнулся одними губами.
— Ну, солдат, у меня для вас хорошая новость. Все это время вы, сами того не зная, исполняли поручение Повелителя Гроз. Кто-то прослышал о ваших планах, проследил за вами и доложил Верховному королю. Он сам хочет увидеть девчонку.
Лицо солдата вытянулось в мстительной досаде, смешанной с беспокойством.
— Ладно, солдат. Давайте ее сюда. Да не переживайте вы так, он вернет ее вам, когда закончит.
Спорить с ним было бы опасно и бесполезно. Солдаты вдвоем вытолкали девушку из колесницы, а капитан поймал ее и поставил на ноги.
— Повезло же тебе, красавица, — осклабился он. — Такая честь выпала.
Повесив голову, она покорно пошла за одетыми в черное стражниками по дворцовым залам. Они оставили ее в ярко освещенной комнате, самодовольно прошествовав мимо нее. На какое-то время она оказалась в одиночестве, если не считать двоих гигантов, охранявших вход. Потом появилась высокая женщина в просвечивающих одеждах. Она больно ухватила Аниси за плечо острыми, точно орлиные когти, пальцами и куда-то повела ее по длинным коридорам и передним. Перед резной дверью из циббового дерева она остановилась. Ее дорфарианское лицо походило на маску — черные впадины глазниц, кроваво-красный вампирский рот.
— Повелитель Гроз ждет тебя. Ты будешь делать все, что он велит.
Орлиные когти побарабанили по деревянной створке, и она распахнулась. Она втолкнула Аниси внутрь.
Девушка стояла, словно статуя, ослепшая, оглохшая и онемевшая, чувствуя, как кружатся стены и пол уходит у нее из-под ног, но это землетрясение было вызвано ее страхом.
Из света материализовалась огромная тень. Она почувствовала, что задыхается в ядовитом тумане ужаса. Она протянула руки, силясь удержаться от падения в эту драконью западню, но они схватили лишь воздух.
— Значит, это наша маленькая путешественница с Равнин, — произнес голос. Она не могла понять, откуда он идет, казалось, отовсюду сразу. — Сними свои жалкие обноски и покажи мне, какая ты.
Но она все так же стояла, беспомощно хватаясь за воздух и задыхаясь. Теперь она видела его; по крайней мере, видела закованную в перчатку левую руку, которая тянулась к ней, и уже наградила ее признаками проклятия. Проклятия Анакир. В тот миг, когда эта рука коснется ее, она умрет. Так всегда было в ее ночных кошмарах.
— О боги, неужто вот это погубило моего отца? Неужели ты не осознаешь оказанную тебе честь? Ты, родившаяся от безвестных недоумков с Равнин? Чего ты боишься? Этого? Ну, в этом есть какая-то справедливость. Порча, наведенная женщинами вашего желтого племени, вернулась обратно, к твоей, вне всякого сомнения, девственной плоти.
Он притянул ее к себе, и рука, таившая ее смерть, легла туда, где билось ее сердце. Огненный нож пронзил ее, точно то водяное существо в доме Иир-Дакана.
Амрек оторвал губы от ее кожи, чтобы взглянуть на нее. Стоило ему лишь отпустить ее, как она упала. В тускло рдевшем свете от жаровен она лежала, будто белая тень, тянущаяся через пол поверх его черноты. Он склонился над ней и обнаружил, что она мертва.
Ральднор открыл глаза. Он не знал, ни где находится, ни как очутился здесь.
Через некоторое время он слабо пошевелился, испуганный, что какое-то ранение лишило его возможности двигаться. Но оказалось, что он цел и невредим, и скоро он уже сидел. В хмуром небе что-то слабо сияло. Вокруг петляли темные замусоренные переулки. Он подумал:
«Я что, сошел с ума в этом Зарависсе?»
Похоже, он всю ночь пролежал в тени полусгнившей хижины.
Голова отозвалась тупой болью, и он внезапно вспомнил страшный удар, после которого он отключился. Значит, кто-то оглушил его — должно быть, какой-нибудь вор. Но его нож был на своем месте, за поясом, так же как и то, что осталось от денег, ссуженных ему Заросом — после того, как он расплатился с девицей. Он поднялся и зашагал по ближайшему переулку. Грязная старуха, высунувшаяся из окна с ведром помоев, ни за что ни про что обругала его.
Переулок снова повернул, и за поворотом на земле лежала на спине сломанная кукла с широко раскинутыми руками. В тот же миг, как он увидел ее, память внезапно вернулась к нему, и горло у него свело болезненной судорогой. Он прислонился к стене, дрожа и бормоча ее имя. Что случилось с ней и с отчаянными бессознательными призывами ее разума? И что, что погрузило его во мрак?
