Странная ситуация.
О чем бы Джек ни думал, к действиям он перейдет только после того, как они получат последний артефакт. И тогда спасение мира неминуемо приведет к смерти единственного человека, которого Гарри мог назвать своим другом.
В мире Гарри подобие дружбы могли позволить себе только старшие волшебники. Люди поколения Горлогориуса, уже разделившие сферы влияния и переставшие быть конкурентами друг другу.
Все остальные волшебники были одинокими волками, сплачивающими ряды только в особо экстренных случаях и только под давлением сверху. Волшебник волшебнику люпус эст, и это факт.
Что же касается дружбы с обычными людьми… Она просто невозможна ввиду социального неравенства, и это тоже факт. С волшебниками никто не хочет дружить.
Они слишком могущественны и непонятны.
Впрочем, стрелки тоже. Может быть, именно поэтому Джек и Гарри стали друзьями. А может быть, потому, что они вместе пережили множество опасностей и не раз спасали друг другу жизнь.
– Отбрось свои симпатии ко мне и подумай обо всем еще раз, – посоветовал стрелок. – Мир был создан из-за нас и для нас. Пока мы в нем присутствуем, все предопределено и остальные обитатели являются всего лишь статистами. Или мишенями. Тебе нравится быть мишенью?
– Мне и статистом быть не нравится, – сказал Гарри. – Но речь сейчас не обо мне. Речь о тебе.
– Нет, – сказал Джек. – Речь сейчас о нас обоих. И еще о великом множестве людей и нелюдей, обреченных на неполноценное существование в однобоком мире. Наша вселенная не бесконечна, но она достаточно велика, и в ней живет множество людей, которые никогда не слышали об ордене Святого Роланда. Они вполне довольны своей жизнью, им нравится мир, в котором они живут. Кто мы такие, чтобы что-то за них решать? Фил создал вселенную по образу и подобию своей компьютерной игры, но теперь вселенная переросла заданные параметры. Ей надо двигаться дальше, а существование стрелков ее тормозит.
– И ты готов принести себя в жертву?
– Ты знаешь меня очень недолго, Гарри, – сказал Джек. – И я вовсе не тот хороший парень, которым ты меня видишь. Я – плохой человек, Гарри, и в своей жизни сотворил достаточно зла. Возможно, моя смерть будет лучшим моим поступком. Лучшим из того, что я могу дать миру.
– Это неправильно, – сказал Гарри. – Так не должно быть.
– Но так есть.
– Я отдал приказ стрелять! – рявкнул командир спецназа. – Какого черта вы тянете?
– Но я пытаюсь! – заявил снайпер. – С оружием что-то не так!
Какие шансы на то, что лучшая снайперская винтовка в мире, разработанная оружейниками Шамбалы на основе и без того не слишком плохой СВД, [176]снабженная заклинаниями надежности, окуренная благовониями и спрыснутая святой водой, отказала в самый ответственный момент? Никаких, подумал Роман.
Он нас видит. Он чувствует наше присутствие и блокирует оружие. Это невероятно, но это факт.
– Отхо… – закричал Роман.
Зеленая молния ударила в оптический прицел, разрушила сложную систему линз и вошла в глаз снайпера. Солдат Шамбалы дернул головой и упал на свою винтовку.
– …дим! – закончил Роман.
– Я своих людей не бросаю! – крикнул в ответ командир спецназа.
– Твои люди уже мертвы!
Словно в подтверждение этих слов из соседнего здания донесся дикий, нечеловеческий вопль, и еще два тела вышибли собой остатки окон и полетели вниз.
Оставшийся в живых снайпер нажал на курок, но его оружие тоже отказывалось стрелять. Гарри меня предупреждал, запоздало подумал Роман. Но я ему не поверил. Никто не может быть так крут, никто не может вести бой по всем направлениям сразу, дальний и ближний, никто не может пережить то заклинание, которое мы использовали. А Негориус может.
Рядом щелкала снайперская винтовка. Солдат не мог поверить, что его оружие вышло из строя, и нажимал на курок раз за разом в тщетной попытке уложить негодяя, в одиночку расправившегося с целым отрядом.
Роман прекрасно понимал, что тот чувствует. Спецназ с момента своего основания ни разу не сталкивался с подобными проблемами и ни разу не терпел поражений. Но сомнений не оставалось – сегодняшний бой был проигран. Необходимо только свести потери к минимуму.
Единственными людьми, которых Роман мог сейчас спасти, были командир спецназа и оставшийся в живых снайпер. Несмотря на их активное нежелание отступать, Роману удалось открыть трансгрессионный туннель и отправить обоих в Шамбалу.
Серега в очередной раз прокрутил на дисплее ноутбука сцену смерти Фила. Что-то в ней показалось ему неправильным. Даже не неправильным, а просто странным, только он никак не мог понять, что именно. Сейчас он занимался тем, что увеличивал отдельные части картинки прямо во время просмотра.
– У парня руки дрожат, – заметил Герман, усаживаясь рядом.
– Точно! – воскликнул Серега. – А я все стараюсь понять, что же мне в этом фильме не нравится! Уже полчаса смотрю.
– Наверное, у тебя просто глаз замылился, – предположил Герман. – Хотя в этой дрожи я ничего странного не усматриваю. У парня нервный стресс, он собирается стрелять в демиурга…
– Ни фига, – тактично возразил Серега. – Нервы тут ни при чем.
– Как ты определил?
– Если бы у него руки от нервов дрожали, так дрожали бы обе, – сказал Серега. – А у него только одна дрожит, та, которая с револьвером. Посмотри, дуло ходуном ходит. А вторая даже не дергается.
– Действительно, странно, – согласился Герман.
– И ничего странного, – заявил Бозел. – Барсуку понятно, что левый револьвер Роланда является частью вселенной, из которой он был изъят, причем частью не абы какой, а довольно важной, я бы даже сказал, основополагающей и вселеннообразующей. Артефакт стремится вернуться туда, где он должен быть. То бишь в наш мир. И Негориусу стоит большого труда его здесь удерживать. И, возможно, он единственный человек, которому это удается.
– Ты хочешь сказать, что…
– Что любой другой человек револьвер на Земле не удержит, – подтвердил Бозел.
– Но не может же Негориус и спать с пистолетом в руке. И мыться, и по улицам ходить… – недоуменно сказал Серега.
– Ты что, дурак? – спросил Бозел. – Какой же ты волшебник, если думаешь, что держать можно только руками?
– Допустим, ты прав, – сказал Герман. – Но что это нам дает?
