Тому было проще.
Он успехом у девушек пользовался всегда, я даже ему иногда завидовал… раза два? Или три?
А, неважно. Все равно таких приятелей еще поискать!
В борделе было шумно, накурено и многолюдно. А еще позолотно и зеркально. И… было очень много женской плоти. Девушки ходили чуть ли не обнаженные, только кое-где прикрытые сверху полупрозрачными лоскутками и бусами, а снизу — длинными прозрачными юбками с такими разрезами, что я даже засомневался. Может, их просто тканью обернули?
Разумеется, белье как часть костюма не предусматривалось.
И конечно, навстречу нам вышла сама хозяйка. Госпожа Элиза — дебелая матрона за пятьдесят, с туповатым выражением раскрашенного лица. Наверняка маска. Чтобы из проституток подняться до владелицы борделя — надо обладать незаурядным умом. Это и скользит в острых взглядах, в быстром, совсем не равнодушном движении бровей, в тихом голосе, которым она отдает команды служанкам.
Вот нас приветствовали уже совсем иначе.
— Виконт…
— Госпожа Элиза, рад вас видеть.
Рене был сама учтивость. Склоняется над ручкой мадам — и я едва удерживаюсь от смеха. С таким же выражением наглец склонялся над ручкой принцессы. Да и самой Абигейли…
— Виконт! Я уж думала, что вы нас совсем забыли! А Луиза глаза выплакала…
— Забыть ваш дом, госпожа? Никогда!
— А что с вами за милые юноши?
— Госпожа Элиза, позвольте представить вам… Александр Леонард Раденор.
Я склоняюсь перед престарелой бандершей и так же касаюсь губами ее руки. А что? Чем она хуже тетушки? Просто та — шлюха в браке, а этой не повезло продать себя королю.
— Госпожа, знакомство с вами — честь для меня.
Элиза явно знает, кто я. Усмехается, на миг утратив маску.
— Ваше высочество, мы всегда рады вас видеть.
— Но не так, как его высочество Андрэ? — Я лукаво улыбаюсь.
— Как вы могли так плохо о нас подумать? Мы одинаково рады видеть всех принцев крови. — Вот теперь я вижу перед собой незаурядную женщину. И то, что она не прячется от нас, — приятно. Нас уже не считают потенциальными врагами.
— А их друзей? Госпожа, мой приятель — Томас Арнес.
Томми кланяется ничуть не хуже, чем я. И выглядит так же учтиво. И Элиза оттаивает.
Нет, если бы это была издевка, если бы мы хотели посмеяться над ней… Но я отчетливо вижу, что Рене ее уважает. А значит — стоит приглядеться к женщине повнимательнее.
— Прошу вас, господа, чувствуйте себя как дома…
Как дома я себя не чувствую, но послушно приземляюсь на один из диванчиков. Устраиваюсь поудобнее, приобнимаю подошедшую рыжую красотку… Руки скользят по мягким изгибам, и я чувствую возбуждение.
Хороша…
Я послушно заказываю девушке сладости, слушаю ее щебет ни о чем и все больше возбуждаюсь… пока не ощущаю полоску чешуи, пробежавшую по позвоночнику.
Твою мать!
Я собираюсь, вдыхаю, выдыхаю, успокаиваюсь…
Чешуя пропадает. Снова кладу руку на бедро рыженькой. Двигаю верх… Опять?!
В этот раз я понимаю, что теряю контроль над языком, и клыкам стало как-то тесновато во рту.
Ну и как быть?
Успокаиваюсь — возвращаю себе человеческий облик.
Волнуюсь — становлюсь тем, кто я есть.
А ведь девушка видеть меня демоном не должна. Иначе придется ее убить. Как-то это слишком для первого опыта…
Друзья уже ушли наверх с выбранными девушками, а я все сижу и думаю. И что мне теперь — навсегда оставаться девственником?
Звучит грустно…
Рыженькая поглядывает на меня с недоумением, а я все думаю, как бы поделикатнее отсюда смыться. Положение спасла госпожа Элиза, которая цыкает на девицу и присаживается рядом со мной.
— Ваше высочество?..
— Все в порядке, госпожа, — отвечаю я на невысказанный вопрос. — Просто…
— Просто это не совсем ваше. Я понимаю.
— Госпожа?
— Вы совершенно не похожи на вашего дядю. Скорее, на деда.
— А он…
Улыбка госпожи становится грустной.
— Он бывал здесь… иногда. Я тогда была намного моложе…
— Вы мне расскажете про него? Прошу вас, госпожа?
Сильно упрашивать и не пришлось. Госпожа Элиза вспоминает молодость, а мне интересно узнавать про деда, про мать — таких, какими их видели со стороны. Тем более — с такой неожиданной.
А еще госпожа Элиза была умна, наблюдательна — и обожала сливать мне кое-какую информацию.
Я же стал подтверждением ее триумфа над более молодыми и красивыми куклами. Если молодой парень приходит в бордель не ради девушек, а просто попить чаю с хозяйкой и поболтать с ней, да еще громко утверждает, что не променял бы это общение и на десяток прелестниц…
К тому же хозяйку, которая нашла чем завлечь ненаследного принца, поостереглись трогать как конкуренты, так и криминал, который сильно распоясался в прошедшие годы.
Девственником я остался. А вот друга приобрел. И кто знает, что было ценнее?
Ребята, конечно, пробовали кого-нибудь мне подсунуть, но я таки отговорился. Томми, конечно, я сказал правду. Какие уж тут интимные отношения с хвостом и чешуей? А Рене пришлось сказать, что я смотрю на девушку — и думаю, кто ею обладал за час до меня. И — не встает. Нет, я не против проституции. Пусть эти женщины зарабатывают себе как могут. Только без моего участия.
Есть такое слово — брезгливость.
Вы же не будете расчесываться гребнем, которым до вас пятьсот человек расчесывались?
А это — интимнее гребня. Ну и?
Я не ханжа. Я просто избыточно брезглив. Так-то…
Рене принял этот ответ и подсовывать мне девушек прекратил. Что и требовалось.
* * *
Намного больше мне понравился воскресный обед у Моринаров.
Граф Моринар принимает меня как родного. И в этом было очень мало от придворной надуманной сердечности, когда говоришь одно, а думаешь совсем другое. Нет, ему действительно нравился мой дед, при нем семейство Моринаров было в почете, и Анри Луис Моринар вовсе не видит ничего плохого в возвращении роду былого влияния. И побольше, побольше…
К тому же он не пресмыкается передо мной и не лебезит, а просто относится как к другу его сына. Рассказывает несколько интересных историй, дает парочку полезных советов, приглашает приходить в любое время…
Намного теплее к нам с Томми относится жена Анри — симпатичная полноватая блондинка лет сорока. Она почему-то решает, что я — несчастный сиротка, лишенный женской ласки, и принимается меня усиленно подкармливать и опекать. И с чего она взяла, что я такой?
Видела бы это Марта — точно бы убила. Ее деточку сиротой считают?!
Да не бывать такому!
Но я стараюсь не афишировать свое детство. Рассказываю, что из-за ломких костей провел много времени, не выходя из комнаты, что люблю читать…
