— Ты… — Он показал на Ротуса: — Он… — Потом показал на дверь, левая створка которой в это время начала открываться. — Они… — Он немного ссутулился. — Все это не часть плана.
— Мы знали, что они придут.
— Мы полагали, что они могут прийти.
— Но ведь они и пришли, верно?
Иолай покраснел:
— Но ведь это все равно не входило в план!
Геракл картинно нахмурился:
— Иолай, ты начинаешь говорить, как Тит.
Казалось, Иолай вот-вот взорвется.
— Расслабься, — сказал ему Геракл и махнул стражникам, которые бежали по коридору, остановились, разинули рты и не знали, что им делать дальше. Геракл в нескольких словах объяснил им ситуацию; и когда Иолай справился со своим недовольством, разбойников уже схватили и положили у стены.
— Геракл.
Он поднял голову. Это была Иокаста.
— Они готовы, — сказала она, равнодушно разглядывая сцену, словно привыкла видеть результаты потасовок. Потом она заметила Ротуса и направилась к нему, закутавшись в шаль, словно в доспехи.
— Ты убил Якса, — сказала она.
Ротус усмехнулся:
— Он был предателем, как и ты.
Геракл и Иолай одновременно увидели ее лицо, обменялись взглядами, говорившими о том, что им не хочется знать, что случится сейчас, и попятились к двери как раз в тот момент, когда в нее входил Тит.
— Что?.. — Растерянно и смущенно он переводил взгляд от жены на валяющихся разбойников и на Геракла, а потом снова смотрел на жену. — О боги!
— Все позади, — сообщил ему Геракл. — Мятеж не состоялся.
Тит моргнул несколько раз.
— Вероятно, они попытались бы?.. — И он ткнул себя в грудь.
— Да.
— О боги…
— Только не строй иллюзий, — сказал ему Иолай. — Это лишь начало.
Глава XX
Избрание царицы лета
Отдав распоряжения стражникам, Геракл и остальные вернулись в портик. Иокаста немедленно подошла к гостям и заверила их, что ничего не произошло: так, небольшое недоразумение.
Геракл удержал Тита, дотронувшись до него.
— Мы знаем про Циру, — сообщил он ему одними губами, улыбаясь тем, кто поворачивался и смотрел на него.
— А-а. — Тит сцепил пальцы на груди и кивнул. — А-а.
— Я не понимаю. Зачем брать взятки?
Тит виновато улыбнулся:
— Тираны тоже рано или поздно старятся, Геракл. Наш здешний дом принадлежит не нам; все оплачивается городом. — Он пожал плечами. — Я один во всем виноват. Когда я понял, что срок моей службы заканчивается, и посмотрел, что у нас есть, а чего нет, то… — Он развел руками. — Я ударился в панику.
— Геракл, — с беспокойством произнес Иолай, вяло махнув рукой сгорающей от нетерпения Вениции. — У нас совсем немного времени.
— План, — напомнил Тит.
Геракл кивнул.
— Передай своему начальнику стражи, чтобы он не слишком волновался, если начнется какая-нибудь заварушка. Мы обо всем позаботимся сами.
— Если только он не упадет, — кислым тоном добавил Иолай.
— Начальник стражи? — нахмурился Тит.
Геракл вздохнул:
— Послушай, Тит, делай, что тебе говорят. Чем меньше ты знаешь, тем целей будешь. И как хочешь выкручивайся, — добавил он, — только не уводи сам новую царицу.
Тит открыл рот, закрыл его, поправил на себе одежду и с болезненной улыбкой произнес:
— Я совсем запутался, но я нахожусь при исполнении обязанностей. — С этими словами он удалился.
Иолай задумчиво потер щеку.
— Как ты считаешь, он сказал то, что я и думал?
— Да, именно то.
— Мы обречены, Геракл. Мы обречены.
Времени на споры, однако, у них не было.
Тит увел претенденток на титул царицы прочь от стола и построил их на первой ступени, лицом к площади. Толпа визжала и ликовала, била в барабаны и дудела в трубы, приветствуя своих фавориток. Потом он подозвал к себе Иолая и Геракла. Толпа визжала и ликовала, била в барабаны и дудела в трубы, размахивала лентами и цветами. Легко входя в роль, Иолай замахал обеими руками и усмехнулся, а толпа все визжала и ликовала, била в барабаны и дудела в трубы. Геракл почувствовал приближение сокрушительной головной боли.
Он снова посмотрел на грозовые тучи.
Они стали еще темней.
И приблизились.
Пока Иолай рассматривал каждую из претенденток, заложив одну руку за спину, а другой поглаживая подбородок, Геракл поглядел на начало главной улицы. Стоявшая там маленькая группа людей дудела и ликовала так же бурно, как и те, что занимали трибуны, но за ними он увидел пустую улицу.
Он увидел приближающегося всадника.
Бросив взгляд на небо, он молча произнес простую молитву, прося Деметру и Посейдона о прощении.
Ветер усилился, и он провел рукой по лицу, убирая назад волосы. В то же самое время он поймал взгляд Иолая и строго дал понять, что нужно поторапливаться и что это не единственная задача, которую им еще предстоит сегодня выполнить.
Иолай почти незаметно кивнул и встал спиной к толпе, лицом к нервничающим девушкам.
Он улыбнулся им всем.
Он улыбнулся стоявшей перед ним рыжеволосой красавице, но его улыбка увяла, когда он увидел рядом с этой еще одну рыжеволосую красавицу.
«Близнецы? — подумал Геракл. — Никто нам не говорил, что тут будут близнецы».
Он подошел к Иолаю.
— Ну, — сказал Иолай. — Может, ты посмотришь сам?
— Очень мило, — ответил Геракл, изо всех сил демонстрируя толпе, что никак не может принять решение. Но он и в самом деле не мог. Ни одна из рыжеволосых девушек не дала ему знак, чтобы он смог понять, кто есть кто. Вероятно, Цира очень сомневалась в его плане.
И тогда рыженькая претендентка, стоявшая слева, пробормотала:
— Ради всех богов, поскорей, а то тут очень холодно.
Иолай усмехнулся, и протянул руку ее сестре, стоявшей справа.
Цира ахнула и едва не сделала шаг назад, но Геракл успокоил ее:
— Поздравляю, все будет хорошо.
Она не двигалась несколько мгновений.
— Проклятье, — пробормотала Сана. — Надо было мне немного помолчать.
Иолай все протягивал руку Цире.
Наконец, очень неохотно, Цира взяла ее.
Площадь взорвалась неистовыми воплями и бурным ликованием, все зрители вскочили на ноги и принялись аплодировать, с крыши портика зазвучали трубы. Претенденток, не выбранных в царицы, быстро увели несколько жрецов. Тит вышел вперед, чтобы возложить на голову Циры изысканно изогнутый золотой лист.
Геракл и не подозревал, что шум способен еще усилиться.
Но это произошло.
Потом Иолай, бормоча слова утешения явно перепуганной Цире, величественно спустился вместе с ней вниз по восьми ступеням и провел ее к жертвеннику, стоявшему в середине площади.
Бросив предостерегающий взгляд на Тита, Геракл более медленно последовал за ними, поражаясь бурным приветствиям, которыми жители Фемона одаривали свою новую царицу лета. Не успел он сделать и нескольких шагов, как его почти ослепили бесчисленные цветы и цветочные лепестки, которыми его осыпали все зрители.
«Ладно, — подумал он, спустившись на половину ступеней, — теперь дело за Голиксом, где…»
Его отвлекла сумятица, возникшая на южной стороне площади, и он изо всех сил старался не обнаружить свое огромное облегчение, когда большая белая лошадь протиснулась сквозь толпу и галопом поскакала к ним. На ней восседал всадник, закутанный с головы до ног в черное; в одной руке он держал поводок, другой неистово размахивал над головой.
Толпа погрузилась в удивленное молчание.
Он оказался возле жертвенника как раз в тот момент, когда Иолай протянул Цире руку, чтобы помочь взобраться на него.
Иолай опасливо попятился назад.
Всадник объехал вокруг жертвенника и свободной рукой подхватил Циру и посадил на лошадь перед собой.
«Замечательно, — подумал Геракл, сбегая вниз по ступеням, — только не останавливайся, парень, только не задерживайся. Да поторопись же ты, идиот», — добавил он, увидев, что стражники бегут вслед за ним на площадь.
Голикс словно услышал его приказ.
