еще не была. Вальтер зажег свечи, и я смогла разглядеть, что там. Это оказалась мастерская. Посередине комнаты стоял гончарный станок, а на диске лежала глина.
— Ты занимаешься лепкой? — удивилась я.
— Изабелла научила. Но полюбилось занятие только после ее смерти.
Я склонилась к посуде, скопленной в комнате. Чего только не было: кувшины, вазы, тарелки, чашки и горшки. Они занимали пол, шкафы, полки. Вальтер лепил и сам раскрашивал.
— Какой она была твоя Изабелла?
— Удивительной. Она была красива. Нежной, хрупкой как цветок. Она напоминала мне белую лилию, — Вальтер засмущался и спрятал лицо в ладонях. — На самом деле я не помню. Я рисую себе ее такой. Влюбленной в меня, улыбающейся, с ямочками на щеках, круглые синие глаза и лицо с выражением обиды. Потом прихожу в себя и понимаю, я нафантазировал себе чужое лицо. Это не она. Кроме тонких белых рук о ней я больше ничего не помню.
— Ты ее любишь?
— Спустя столько лет, да. Когда-то я ее выбрал, и она согласилась быть моей спутницей в жизни. Наверно, между нами была любовь, если я после смерти остался неравнодушен к ее рукам. Единственное, что я сохранил от тех времен и с чем не смогу расстаться.
— А как же ангел? Кто он? Что с ним случилось?
— Много лет я называл его своим ангелом и не замечал, что он из рода демонов. Я не осуждал его. Я преклонялся перед ним. Он преподнес мне дар, а после сделал сильным таким же как он. Мы много путешествовали с ним. Он многое показал и многому научил. Мне было с ним интересно, ему — скучно. Я наслаждался своим благословением, для него оно стало проклятием. Он мучился, я заставлял его двигаться дальше. Он смеялся: «Ты знаешь, что значит дальше? Мы не скованы обязательством. Мы не должны этому проклятому богу. Он обрек нас на вечные скитания. Знаешь, что дальше? Одно длинное мучительное волочение мертвого тела по грешной земле. У нас много власти и не перед кем держать ответ. Незачем двигаться дальше. Для нас оно не существует».
— Он умер?
— Жив, к сожалению. Обрел смысл жизни.
— Неужели? Это возможно?
— Когда человек находиться на волоске от смерти, он начинает хотеть жить. Так и он. Ввязываясь в сражения, он чувствует жажду жизни.
— А ты? Почему вы с ним разошлись?
— В жизненном пути он всего себя растратил. Он не научился видеть прекрасного в недоступном и добиваться цели с помощью своих сил. Он не знал нищеты, поэтому не ценил богатства. Не любил, значит, не страдал. Он превратил меня в вампира от скуки. Ему нужен был друг. Я его не бросал, но знал, что однажды мы разминемся. Мой демон отпустил меня, когда пришло время.
— Больше вы с ним не виделись?
— Почему же? Я знаю, что он жив и чем занимается. Когда он завершит свое дело, он вернется за мной. Но, я думаю, что никуда с ним не пойду.
Вальтер сел за гончарный станок. Он двигал ногами круг и диск вращался. Длинные пальцы скользили по мягкой глине. Вальтер ловко управлял ей, вытягивал в длинную стройную вазу. Я смотрела, как он без усердия лепил красоту. Он не уставал, руки у него не дрожали. Ваза получилась ровной.
— Человеком было труднее лепить, но интереснее. Сейчас интереса нет. Не для кого стараться. Попробуешь?
Вальтер достал из ящика глину.
— Нет, я только кисть умею держать.
— Садись.
Он посадил меня за станок и сам сел сзади. Вальтер задрал мне рукава по локти. Я заставляла двигаться круг, а Вальтер моими руками выводил узоры на глине.
Мы занимались в тишине. Я даже боялась вздохнуть, чтобы не испортить изделие. Ваза медленно росла. Пока я гладила ее бока, Вальтер запустил внутрь руку, делая вазу объемнее.
Он водил носом по моей коже, дотрагиваясь до шеи. Было щекотно. Я наклоняла голову, закрывая ему доступ.
— Если ты будешь отвлекать, я могу все испортить!
Вальтер зубами потянул воротник рубашки, оголяя шею, и неожиданно коснулся губами. От испуга дрогнули руки, и одна сторона вазы ушла внутрь. На круге вертелась непонятная ерунда.
— Это все твой приворот! — с укором прошептала я.
Я осталась ночевать у Роберты. Она пока в новом доме не жила. Нестор обустраивал его внутри, делая мебель. Она его покинула и вернулась к матери потому, что даже спать им было негде.
— Это же здорово! Первый раз у меня что-то получилось! Не такая уж я безнадежная.
— Я не знаю, что мне делать!
Арина сидела недалеко от нас. На белой скатерти она вышивала узоры. Это на стол к свадьбе. Мы с Робертой занимались пошивом одеяла из множества разноцветных тряпичных квадратов.
— Мама, если парень лезет целоваться, но не предлагает отношений, что делать?
— Бежать от него.
— Ну, серьезно, мама!
— А кто лезет целоваться?
— Да есть один парень.
— Не к тебе ли?! — забеспокоилась Арина.
— Конечно ко мне. Мама, не злите меня! Я могу передумать насчет свадьбы и буду жить возле вас до конца своих дней!
— Ох! Окстись, дуреха! Помилуй мать свою!
— Все, запричитала, — недовольно произнесла Роберта.
Арина почти плакала из-за дочери, но Роберта попросила прощения и мать стихла. Она с прежним задором продолжила вышивать.
— Получила совет? — продолжила шепотом Роберта. — Надо бежать.
— Однажды Ролан сказал, что от проблем не сбежишь.
— Давай сделаем отворот.
— Так просто?
— Да, там надо лишь немного земли и свечу.
— Я о другом. Разве можно так просто играть чувствами?
— А что ты тогда хочешь? Скажи мне.
— Боюсь, с отворотом я только сделаю еще больше ошибок. Нехорошо так вышло. Мне стыдно перед ним!
— Тогда признайся.
— Думаешь, это выход?
— Не знаю. Это просто совет. Жить тебе, а не мне.
Следующим утром я отправилась в магазин к Киму. Роберта обещала в скором времени сыграть свадьбу, а подарок не был готов. Я думала над тем, что ей можно было бы подарить, но идеи не посещали голову.
Ким как обычно стоял у кассы и скучал. Я подошла к нему.
— Ким, посоветуйте. Что дарят на свадьбу?
— У меня на складе завалялся отличный мешок с сахарным песком. Возьмешь?
— Нет, я его даже не дотащу.
— Ролан поможет. Ролан!
Ролан вышел со склада пыльный и лохматый. Я подбежала к нему.
— Привет. Ты не злишься на меня? — спросил он робко.
— Злюсь, но только оттого, что ты бросил меня и не навещаешь.
— Я думал, ты злишься. Теперь ты все знаешь?
— Роберта с Нестором
