— Мне очень жаль, — простонал Дорн. — Может быть, будет лучше, если каждый из нас пойдет своей дорогой. Я могу пойти к ним и взять всю вину на себя. Может быть, они проглотят это и больше не будут тебя искать.
Сенета закрыла лицо руками и негромко всхлипнула.
Дорн изучил ее уже слишком хорошо, чтобы не знать, что сейчас она проклинает свой собственный язык. Сенета была очень эмоциональной и не всегда имела в виду именно то, что говорила. Каждый раз, когда их отношения заходили в тупик, Дорн пытался спасти ситуацию, беря всю вину на себя. Но таким образом он тоже ступал на тонкий лед, поскольку его готовность к самопожертвованию сеяла в душе Сенеты очередные сомнения в себе.
— Я ведь люблю тебя, — всхлипнула она. — Я не могу жить без тебя. Ты так много для меня сделал, мы столько всего вместе пережили. Нам не раз казалось, что все — вот он, конец, но пока что мы вместе со всем справлялись. Неужели не справимся с этим?
Дорн выудил из сумки маленькое сморщенное яблоко и протянул ей.
— Вот, возьми. Тебе нужно что-нибудь съесть, а яблоки хорошо поднимают настроение.
Он бросил ей фрукт, она поймала его обеими руками. Она смотрела на переспелое яблоко, и по лицу у нее текли слезы.
— Оно выглядит в точности так, как я себя чувствую.
Дорн усмехнулся.
— Это предпочтительнее, чем если бы это произошло с твоей внешностью.
Сенета показала ему язык, но не сдержалась и улыбнулась.
— Тихо! — вдруг прошипел Дорн.
В мгновение ока выражение его лица сменилось с веселого на встревоженное. Он придвинулся ближе к подоконнику и отважился бросить на улицу осторожный взгляд, затем снова присел.
— У нас гости.
— Регориане? — испуганно поинтересовалась Сенета.
— Нет, группа молодых людей, — сказал Дорн. — Судя по всему, один из них ранен.
В следующее мгновение они услышали, как кто-то резко распахнул покосившуюся дверь. На первый этаж зашли несколько человек, дверь снова закрылась.
— Ты будешь приманкой, — прошептал воин, обращаясь к Сенете. — Наше счастье, это просто парочка нищих, которые ищут, где устроиться на ночлег.
В такой вере в собственную удачливость было что-то от невежества. Ни один нищий в этой местности не полезет в пустой дом, особенно в такой, где есть дверь. Слишком велика была опасность попасться в лапы городской стражи. Верховные судьи Рубежного оплота не понимали шуток, когда горожане выходили за рамки своего социального статуса. Нищие должны были спать на улице, бедные люди жили в северном квартале, торговцы — на востоке, а зажиточные горожане — на юге города. Нарушение основополагающих правил кастовой системы каралось жестоко. Вор мог красть, убийца убивать, но если нищий ложился в постель, то должен был понимать, что за это его могут повесить.
— Они поднимаются, — прошипел Дорн, занимая позицию рядом с дверным проемом. Обнажив короткий меч, он ждал незваных гостей.
Трухлявая деревянная лестница, ведущая с первого этажа в соседнюю комнату, скрипела под шагами полудюжины мужчины. Все они молчали и, судя по всему, никуда не спешили.
Сенета притворилась спящей, Дорн затаил дыхание.
— Там девушка, — сказал кто-то.
— Не причиняйте ей вреда, — произнес другой голос. — Может быть, она, как и мы, просто прячется.
В следующий миг в комнату вошел молодой человек с короткими темными волосами и трехдневной щетиной на лице.
Дорн прыгнул на него сзади, поднес к горлу острие короткого меча, развернул его за плечо лицом от себя, чтобы поставить его между собой и его спутниками.
У пленника Дорна в руках даже оружия не было, равно как и у остальных мужчин.
— Мы ничего вам не сделаем! — воскликнул один из мужчин.
— Отпустите его, нам не нужны неприятности, — произнес другой.
— Слишком поздно, — пророкотал Дорн. — Вы выбрали плохое место для игр. Что вам здесь нужно?
— То же самое мы могли бы спросить у вас, — сказал единственный в группе, которому по возрасту уже перевалило за тридцать. — Однако не хотелось бы начинать нашу встречу со лжи. Поэтому я предложил бы оставить этот вопрос без ответа и сменить тему.
Он был худощавым мужчиной с длинными светлыми волосами, крючковатым носом и узкими плечами. Одет он был в темно-коричневую робу с капюшоном и простые коричневые сапоги. Но больше всего бросались в глаза его молочно-серые глаза, которых он не сводил с Дорна. Два его младших спутника держали его под руки.
— Ты слепой, — презрительно заявил Дорн.
— А, вот и начинается, — произнес мужчина. — Я слепой, а вы наемник с юга континента. Видите, можно обойтись и без всех этих подначек и лжи. Поскольку вы прекрасно видите, что я не вооружен, я был бы вам благодарен, если бы вы отпустили моего друга Терека.
— Не вооружен? — проревел Дорн. — А это что такое? — Он вытащил из-за пояса своего пленника кинжал и показал остальным.
— Нож, — пояснил говоривший, когда один из сопровождающих что-то прошептал ему на ухо. — Такой, какой бывает у каждого второго мальчишки. Вы же не станете утверждать, что такой человек как вы будет бояться мальчишки с ножом.
— Когда он будет торчать у меня из спины, будет уже неважно, кому он принадлежал.
— Но он торчал за поясом у Терека, — заметил собеседник Дорна.
— Оставь это, Дорн, — произнесла Сенета, которая вела себя до сих пор очень сдержанно. — Думаю, они не опасны.
Дорн презрительно фыркнул и оттолкнул от себя мальчишку, прямо на руки товарищам. Затем швырнул ему кинжал, но парень не поймал его и вынужден был наклониться за ним.
Сенета сделала несколько шагов по направлению к группе мужчин. Дорн схватил ее за плечи, но та стряхнула его руки.
— Кто вы? — спросила она. — Что-то вроде вооруженного отряда горожан? Похожи на группу ученых. Зачем вы здесь? Что вам нужно в этом доме?
С каждым новым вопросом улыбка слепого мужчины становилась шире.
— У вас голос понежнее, чем у вашего спутника. Ваш запах кружит голову, а слова взвешены, но любопытство то же самое. Зачем мне говорить вам больше, чем ему?
— Именно по причине только что перечисленных отличий, — ответила Сенета.
Мужчина звонко рассмеялся.
— Вы полностью в моем вкусе. Этому миру не помешало бы больше таких женщин, как вы. Позвольте представиться, меня зовут Нарек, — он слегка поклонился и развел руками. — А эти молодые люди мои друзья, которые любят слушать меня и иногда одалживают мне свое зрение, как вы наверняка уже успели заметить.
Сенета подошла к Нареку, взяла его руку в свою. Дорн знал, что один из ее первых учителей в школе магов тоже был слепым. По ее рассказам, ему нравилось, когда во время разговора к нему прикасались, создавая ощущение близости и доверия. Похоже, Нарек тоже воспринял этот жест с удовольствием, хоть, как показалось Дорну, и по другой причине.
